Их губы были так близко, что Гермиона почти почувствовала его вкус.
— Тебе лучше уйти. Попробовать с другим золотым мальчиком, выйти замуж за одного из тех, кто купит тебе цветы и не будет втрахивать в этот матрац до потери сознания, — Драко резко повёл бедрами, вжимаясь в неё, тем самым заставляя девушку ощутить влажность собственного белья и масштабы собственного возбуждения. — Ты легко это забудешь…
Гермиона провела руками по его плечам и обняла за шею, притягивая ближе к себе.
— А я не хочу забывать. Не хочу, чтобы всё было легко и просто, не хочу чего-то хорошего, как ты говоришь. Я хочу тебя.
Малфой рыкнул, когда одна рука сжала её бедро, заставляя девушку наклониться, касаясь грудью его оголенного тела, а вторая зарылась в её кудри. Драко будто охватил всепоглощающий голод, и уже через секунду он поцеловал её так жадно и в какой-то степени жестко; кончиком языка он проскользнул в её рот, углубляя поцелуй, наконец снова ощущая её вкус. Её стон утонул в поцелуе, а руки парня оглаживали её тело изучая. Вытянув заправленную рубашку из-под юбки, он с силой дёрнул её, отправляя пуговицы в свободный полет.
Гермиона разорвала поцелуй, выпустив тихий стон, Драко же, не теряя ни секунды, припал к её груди.
— Малфой! Мне что, голой отсюда уходить?
Белоснежные зубы слизеринца задели сосок, а горячее дыхание опалило кожу сквозь ухмылку.
— Так дерзко с твоей стороны думать, что я позволю тебе уйти.
Задрав юбку на бёдрах Гермионы, он качнул девушку, заставляя сквозь одежду поерзать на своём члене.
— Я могу просто связать тебя и делать с тобой всё, что захочу. Каждую ночь.
Язык скользнул по ложбинке груди, на что гриффиндорка откинула голову назад, реагируя низким стоном.
Она была настолько поглощена его прикосновениями и этими фрикциями, что даже не заметила, как Драко уже расстегнул её лифчик, стягивая лямки с её плеч.
— Ужасная идея… подумай обо всех тех местах, где бы ты мог меня трахнуть, — его язык обхватил сосок, что спровоцировало жаркий стон.
— Поле для квиддича после твоей игры, — его пальцы коснулись соска девушки, слегка пощипывая, пока язык ласкал второй. — Шкаф для мётел между занятиями.
Одной рукой он сжал её ягодицы, скользнув к трусикам.
— Мерлин, библиотека… Хочу, чтобы ты трахнул меня между стеллажами, Малфой.
На секунду он замер и отстранился, прищурившись, но ухмылка на его губах полностью выдавала мысли парня.
— Грейнджер… — промурлыкал слизеринец. — Я-то думал, что развращаю тебя. Но у тебя, похоже, есть тайный фетиш.
— У меня их больше, чем ты думаешь, Малфой, — усмехнулась Гермиона, накрыв его губы поцелуем. — Разве не ты говорил, что будешь втрахивать меня в матрац?
Его руки скользнули под юбку, что всё ещё была приподнята на бёдрах, и ловким движением Драко стянул с неё трусики, отбрасывая куда-то в сторону, а затем бросил быстрое «Эванеско», заставив свою собственную одежду исчезнуть. Гермиона резко почувствовала гладкую, горячую кожу его члена, соприкасаясь с ним, и застонала, сделав поступательное движение и падая к нему на грудь.
— Мне нужно быть внутри тебя, — послышался низкий шёпот, его язык и губы оставляли влажные, мажущие поцелуи везде, куда он мог дотянуться, смакуя шёлковую кожу девушки.
Гермиона слегка приподнялась, позволив Драко направить член ко входу во влагалище, пока юбка девушки была задрана настолько, что едва ли прикрывала эту пошлую картину. Гриффиндорка придерживала его член и несколько раз скользнула по головке влажными, набухшими половыми губами, заставляя мышцы на теле Малфоя напрячься, а вены на его шее вздуться. Девушка резко села на член, вскрикнув от ощущения заполненности, когда он нежно коснулся губами её груди.
— Малфой, — жалобно протянула она, пока Драко с силой сжимал её ягодицы, едва качнув её на себе. — Мне нужно двигаться…
Он откинул голову на спинку кровати, а губы исказились в усмешке.
— Я в твоём распоряжении, Грейнджер, — его руки крепко обхватили её бедра, когда девушка начала самостоятельно насаживаться на его член, почти полностью позволяя тому выскользнуть из себя, раз за разом остервенело садясь на него снова.
— Что же я такого хорошего, блять, сделал, — Драко тяжело дышал, кусая губы, — чтобы увидеть чёртову Гермиону Грейнджер, прыгающую на моём члене.
Эти слова, произнесенные со свойственной его голосу хрипотцой, послали по спине
девушки дрожь удовольствия. Гермиона тихо прошептала «ещё», и уже через секунду Драко задал мучительный темп, беспощадно вбиваясь в девичье тело, которое через несколько минут рухнуло на него сверху.
Устав от рваных движений, Гермиона слегка ссутулилась, лёжа сверху, и издала жалобный стон.
— Дьявол, — прорычал Драко, переворачивая гриффиндорку на спину. Он согнул ногу девушки в колене, подтягивая к своему бедру, и резко вошёл.
С каждым глубоким толчком Грейнджер выгибалась, награждая его стонами, которые звучали всё громче и распаляли всё больше с каждой секундой.
— Какая же ты, блять, узкая, — несколько рваных толчков, и Малфой содрогнулся, заполняя горячее нутро своей спермой и издав стон удовольствия в её шею.
Драко лёг между её бедер, выпуская ногу Гермионы из цепкой хватки, и покрывал поцелуями каждый участок кожи, к которому мог дотянуться, в свою очередь девушка не отставала от него, выводя незамысловатые рисунки на его теле, её щёки покрывал лёгкий румянец.
Он обхватил губами её сосок, обводя контур языком, на что услышал тихое шипение.
— Всё ещё считаю это плохой идеей, — начал парень, целуя её ребра и медленно возвращаясь к груди.
— Вполне вероятно, Малфой. Но меня никогда не останавливали плохие идеи, — сказала она с мягкой улыбкой, когда его рука скользнула по её боку, наслаждаясь уже мягкостью ягодиц.
— И вообще, большинство моих плохих идей заканчивались намного лучше, чем просто хорошо. Всё будет в порядке.
Язык слизеринца скользнул к её животу, оставляя легкий поцелуй в районе пупка, а затем прочертил дорожку вниз, к выпирающим косточкам на бёдрах.
— Я согласен последовать твоему безрассудному примеру, Грейнджер.
И с этими словами Гермиона почувствовала жаркое дыхание между ног. Драко несколько раз провёл влажным языком по клитору девушки, прежде чем скользнуть ниже, лаская половые губы и полностью переключая внимание на то, чтобы доставить ей удовольствие.
Если именно это и значило быть плохой, то Гермиона больше никогда не согласится стать прежней.
