Писала девушка быстро и легко. Она кивнула не поднимая головы. Солнечный блик плясал в ее светлых волосах.
- Оливер Фрай из нефтяной корпорации "Фрай-Кранц" на Западной Девятой. И еще, парочка полицейских: Бернард Олз из штаба Департамента полиции и следователь лейтенант Карл Рэндэлл из Центрального бюро. Этого достаточно, как вы полагаете?
- Не смейтесь надо мной, - сказала она. - Я только делаю то, что мне приказано.
- Последних двух лучше не беспокоить, - сказал я. - Я не смеюсь над вами. Жарко, верно?
- Для Пасадены это не жарко, - ответила она, взяла со стола телефонную книгу и приступила к работе.
Пока она искала номера телефонов и звонила, я внимательно разглядывал ее. Она была бледна, но бледна от природы и выглядела вполне здоровой. Ее жесткие светлые с медным оттенком волосы сами по себе были вовсе не безобразны, но так гладко зачесаны назад с узкого лба, что вообще не создавали впечатления волос. У нее были тонкие необычайно прямые брови, более темные, чем волосы. Крылья ее носа были бледны, как у человека, страдающего малокровием. Слишком маленький подбородок был чересчур острым и безвольным. Косметикой девушка не пользовалась - лишь ее губы слегка оттеняла красно-оранжевая помада. Глаза ее за стеклами очков - огромные, серо-синие, с широкими зрачками - смотрели отрешенно. И верхние, и нижние веки были натянуты так, что в разрезе глаз чудилось что-то восточное. Видимо, кожа ее лица была так упруга и эластична, что чуть растягивала глаза к вискам. В целом мисс Дэвис была не лишена некоей особой прелести, свойственной нервным угловатым подросткам, и ей не хватало только умело подобранной косметики, чтобы выглядеть эффектной.
На девушке было цельнокроенное льняное платье с короткими рукавами, без всяких украшений. Ее голые руки в редких веснушках были покрыты золотистым пушком.
Я не очень вслушивался в то, что она говорила в трубку. То же, что говорили ей, она стенографировала быстрыми, легкими штрихами карандаша. Закончив, девушка повесила трубку, встала, пригладила платье на бедрах, сказала:
- Подождите минуточку... - и направилась к двери. Но с полпути вернулась к столу и плотно задвинула его верхний боковой ящик. Потом вышла. Дверь закрылась.
Было тихо. За окном жужжали пчелы. Откуда-то издалека доносился вой пылесоса. Я взял незажженную сигарету со шляпы, сунул ее в зубы и встал. Обошел стол и выдвинул ящик, который мисс Дэвис только что задвинула. Почему - это меня совершенно не касалось. Я заглянул туда просто из любопытства. И меня совершенно не касалось, что в ящике лежал маленький кольт. Я задвинул ящик и вернулся на место.
Девушка отсутствовала минуты четыре. Потом дверь открылась, и она сказала:
- Миссис Мердок сейчас примет вас.
Мы прошли по каким-то коридорам, и она открыла половинку стеклянной двустворчатой двери и посторонилась, пропуская меня. Я вошел, и дверь за мной закрылась.
Там было полумрак, и сначала я не видел ничего, кроме лучей света, пробивавшихся сквозь густые кусты за окнами и занавески. Потом я рассмотрел, что помещение представляет собой что-то вроде веранды, снаружи совершенно заросшей кустарником. Здесь было много циновок и плетеной мебели. У окна стоял соломенный шезлонг с изогнутой спинкой и таким количеством подушек на нем, что их было бы достаточно, чтобы нафаршировать слона. В шезлонге полулежала женщина с бокалом в руке. Еще до того, как я смог составить представление о ее внешности, я почувствовал тяжелый запах алкоголя. Потом глаза мои привыкли к темноте, и я наконец смог разглядеть миссис Мердок.
У нее было толстое лицо с массивным подбородком, тусклые серые волосы, безжалостно изуродованные перманентом, тяжелый нос и большие, наполненные влагой глаза, выразительные, как речные голыши. Шею ее украшал кружевной воротничок, но к такой шее больше бы подошел футбольный свитер с глухим воротом. Миссис Мердок была одета в серое шелковое платье без рукавов, открывавшее жирные крапчатые руки. В ушах виднелись агатовые пуговки. Перед ней стоял низкий стеклянный столик с бутылкой портвейна. Она неторопливо тянула вино из бокала, рассматривала меня и молчала.
Я стоял перед ней. Она заставила меня стоять столько времени, сколько понадобилось ей, чтобы осушить бокал, поставить его на стол и снова наполнить. Потом она промокнула губы носовым платком. Потом раздался ее голос. Это был грубый баритон, принадлежавший человеку, явно не склонному ни к каким шуткам.
- Садитесь, мистер Марлоу. Не зажигайте сигарету. Я астматик.
Я уселся в плетеное кресло-качалку и засунул так и не зажженную сигарету в нагрудный карман за носовой платок.
- Я никогда не имела дела с частными детективами, мистер Марлоу. И ничего о них не знаю. Ваши рекомендации кажутся мне удовлетворительными. Какие у вас расценки?
- Расценки на что, миссис Мердок?
- Надеюсь, вы понимаете, что дело мое сугубо конфиденциальное. Никакой полиции. Если бы могла идти речь о полиции, я бы туда и обратилась.
- Я беру двадцать пять долларов в день, миссис Мердок. И, естественно, текущие расходы.
- Дороговато. Должно быть, вы делаете большие деньги. - Она отхлебнула из бокала. - Я не признаю портвейн в жару, но приятного мало, когда тебя вот так вынуждают от него отказываться.
- Вовсе нет, - сказал я. - Конечно, можно нанять следователя за любую цену - как простого юриста. Или дантиста. Я не организация. Я - всего лишь один человек и никогда не веду больше одного дела. Я рискую, иногда очень рискую. И работаю не постоянно. Нет, не думаю, чтобы двадцать пять долларов в день было слишком дорого.
- Понятно. А что за текущие расходы?
- Разные мелкие разности. Никогда не знаешь заранее, что и как.
- Я бы предпочла знать, что и как, - ехидно сказала она.
- Узнаете. Все будет предъявлено черным по белому. У вас будет возможность опротестовать расходы, если они вам покажутся чрезмерными.
- На какой аванс вы рассчитываете?
- Сотня долларов меня устроит, - сказал я.
- Хочу надеяться. - Она осушила бокал и снова наполнила его, даже не успев вытереть губы.
- Когда речь идет о людях вашего круга, я не настаиваю на обязательном авансе.
