Несколько эпизодов, описанных Вячеславом Дубинкиным, существенно дополняют наше представление об Огневе - артиллеристе, об Огневе человеке, об Огневе - бойце Революции.
Перенесемся в 1911 год, на Балтику, где проходили учебные стрельбы.
"Огнев тщательно наводил орудие на цель - парусиновый щит, укрепленный на деревянном плоту. Он мягко тронул штурвал наводки, и нить прицела легла в основание щита.
Загрохотали выстрелы. Командир "Авроры" капитан I ранга Лесков, стоя на мостике в окружении офицеров, следил в бинокль за каждым разрывом снаряда.
Когда заговорила носовая шестидюймовка, лицо Лескова просияло. Со второго выстрела полетели обломки щита, клочья парусины, то же самое произошло и со вторым щитом.
- Молодец, отличный наводчик! Узнайте, господа, его фамилию... Впрочем, позовите-ка его лучше сюда.
Огнев бегом поднялся на мостик, вытянулся перед командиром, четко доложил о себе.
Лесков протянул серебряные часы.
- Отменно стрелял, комендор! Возьми в награду".
Штрих за штрихом разрозненные эпизоды из биографии Огнева помогают нам представить порывистого, находчивого, мужественного комендора.
В Петрограде, возвращаясь на корабль из увольнения в город, Огнев услышал крик:
- Помогите!
Приблизившись, он увидел грузного городового, пытавшегося связать девушке руки. На тротуаре - рассыпанные прокламации. Одна из них наклеенная - белела на стене дома.
Огнев все понял.
- Служивый, брось бабу! - крикнул он, стиснув в объятиях городового так, что тот не мог и пошевелиться. - Лучше выпьем за государя императора.
- Отвяжись! - захрипел полицейский. - Видишь, она крамолу разносит...
- А-а-а, за государя выпить не желаешь?!
Огнев пнул городового, придержал его левой рукой, а правой с такою силой двинул в челюсть, что полицейский качнулся и рухнул наземь.
Комендор схватил за руку растерявшуюся девушку и стремительно увлек ее в ближайший переулок.
- Будьте осторожнее, - предупредил он пропагандистку. - Не больно-то часто матросы увольняются в город.
Так Евдоким Огнев познакомился с Анной Кураковой, ставшей впоследствии его женой...
В дни Февральской революции Огневу из своей шестидюймовой пушки стрелять не довелось. Однако комендор не сидел сложа руки. Об этом рассказал член судового комитета крейсера Александр Трапезников:
"Февральская революция. Огнев, со свойственным ему пылом, бросился в огонь восстания, освобождает из тюрем политических заключенных, снимает с крыш городовых и жандармов.
Вот одна из картин. На Литейном мосту юнкера из броневика расстреливают проходящих по мосту рабочих и солдат. Огнев прокрадывается к броневику на животе и штыковым ударом закалывает пулеметчика.
Поспевают товарищи, и броневик, захваченный моряками, в качестве трофея доставляется на Английскую набережную, где стояла "Аврора".
И наконец, октябрь семнадцатого. Не случайно потомственному пушкарю поручили этот выстрел, услышанный всей планетой.
На афишных тумбах Петрограда появились воззвания Совета Народных Комиссаров: "Рабочие, солдаты, крестьяне! Революция в опасности. Нужно народное дело довести до конца. Нужно смести прочь преступных врагов народа. Нужно, чтоб контрреволюционные заговорщики - казачьи генералы, их кадетские вдохновители почувствовали железную руку революционного народа..."
Тринадцать авроровцев подали заявление с просьбой направить их на фронт: Огнев Евдоким, Никифоров Филипп, Новиков Кузьма, Липатов Тимофей, Герасимов Феофилакт, Векшин Иван, Белоусов Иван, Бруммель Мартын, Денисов Александр, Торопов Василий, Никаноров Михаил, Бычок Александр, Сиваков Кирилл.
Евдокима Огнева назначили комендором на бронепоезд "Смерть Каледину".
Сухопутный корабль - громыхающий, ощетиненный орудиями и пулеметами, защищенный броней - вышел в опасный, полный неожиданностей путь.
До нас дошли сведения о первых боях, в которых участвовал на суше комендор.
Под Никитовкой внезапно заскрежетали тормоза - машинист увидел раскуроченные рельсы. В ту же минуту из ближней рощи по бронепоезду ударили вражеские трехдюймовки.
Осколки забарабанили по бронированным стенкам вагонов. Судьбу бронепоезда решали доли минуты. Пристреляется батарея, выведет из строя паровоз - весь состав станет неподвижной мишенью.
Бронепоезд спасло мастерство Евдокима Огнева. Он вторым или третьим снарядом накрыл трехдюймовку, потом вторую... Батарея замолчала, онемели пушки, опрокинутые среди изломанного березняка.
Отряд Ховрина провел успешные бои вдоль железной дороги и был отозван в Петроград. А комендор Огнев направился на юг добивать Каледина.
И дальше - "белое пятно". Три слова: "Погиб на Маныче". При каких обстоятельствах? Где? Маныч не ручеек... Не было даже тонкой нити, за которую можно бы ухватиться.
Следопыты из ростовской школы тщательно изучили карту, перечитали все, что помогало представить бои на Маныче. Главное так и не прояснилось: где и как искать погибшего комендора?
Решили поднять на поиск школы, расположенные близ Маныча. Разослали письма.
Минули месяцы. Письма словно канули в воду.
Между тем молчание не означало бездействия. На хуторе Веселом пионервожатая Тамара Шрамко организовала поисковый отряд. Ему предстояло пройти вдоль берегов Маныча более ста километров. И не просто пройти! Отыскать среди старых казаков участников гражданской войны. Побеседовать с каждым. Авось найдутся очевидцы гибели Евдокима Огнева, его соратники по боям и походам...
Поисковый отряд выступил в путь летом, во время каникул. Непросто в летнюю страду разыскивать хуторян: кто в поле, кто на бахче, кто в саду. Днем в куренях ни души, вечером - не лучше: один повел в ночное коней, другой - сторожит склад...
Но следопыты вездесущи, неустанны, упорны.
- Как же, с Евдокимом Павловичем, как с вами, стоял, - услышали наконец ребята. - И в отряд его записался. Жаль, служить под его началом пришлось недолго.
Это был Петр Сидорович Киричков. Встреча его с Огневым произошла так.
В середине апреля 1918 года небольшой конный отряд во главе с комендором занял хутор Казачий Хомутец. На площади собрались хуторяне. Огнев речь сказал, призвал казаков пополнить отряд, встать на защиту Советской власти.
В соседнем хуторе Веселом белоказаки засели. Атаман из Веселого прислал парламентеров: мол, зачем кровь проливать, давайте миром все порешим, за стол вместе сядем, договоримся.
Атаман к Огневу парламентеров послал, чтобы время тянули, а сам из станицы Багаевской запросил подмогу.
На рассвете две сотни белоказаков окружили Казачий Хомутец. У комендора отряд малочисленный - семьдесят сабель, да еще раненые на подводах.
Огнев приказал своим конникам отходить через Маныч, спасать раненых, а сам с группой бойцов прикрыл отход.
Была в отряде трофейная пушка. Развернул ее комендор, ударил по белякам, заплясали разрывы, захрапели кони, заметались.
Атака захлебнулась.
Перестроились беляки, с разных сторон двинулись. И опять, попав под огонь, откатились.
У комендора кончились снаряды. Из всей группы прикрытия трое остались: сам Огнев, его ординарец-подросток да казак, примкнувший к отряду в Казачьем Хомутце.
Решили отходить. В балке вскочили на коней и, отстреливаясь, - к Манычу. Возле скифского кургана тот казак, примкнувший перед боем, неожиданно спешился и выстрелами в спину убил и комендора, и его ординарца-подростка...
Петра Киричкова Огнев принял в отряд ездовым. И оружия ездовому не дали - лишнего не было. Поэтому белоказаки, схватив Киричкова, убивать его не стали, кулаками отбутузили, в горницу атамана доставили.
Пока лежал он, связанный, на полу, убийца Огнева перед атаманом бахвалился. От него, от Киричкова, и узнали хуторяне имя убийцы...
Комендора захоронили в безымянном скифском кургане близ Маныча. С годами жители Казачьего Хомутца окрестили курган по-своему: Огнев курган.
