– Слушай, браток, у меня в голове полный аврал. Это десант на Констанцу, так?

– Во! Правильно помнишь.

– А число сегодня какое?

Собеседник хмыкает. Глаза понемногу привыкают к темноте, и я уже различаю коренастую фигуру. Даже, кажется, усы разглядел.

– Здорово тебя приложило. Число – восьмое сентября. Год – сорок второй. Имя свое помнишь?

– Сергей Яковлев.

– Вот и ладненько. А меня все Палычем зовут. Будем знакомы.

Он сует мне широкую, шероховатую, как наждак, ладонь. Я машинально отвечаю на рукопожатие, а в голове полный бедлам. Ё-мое! Десант на пять месяцев раньше! Так, вспоминаем. Палыч сказал, что мы на тральщике из первого дивизиона. Значит, в целом все повторяется, хотя и с опережением. Тогда есть ударная группа из линкора «Севастополь» (бывший «Парижская комунна») и крейсеров «Ворошилов» и «Молотов». Плюс дивизион эсминцев в составе трех лидеров: «Харьков», «Москва» и «Ташкент» и трех эскадренных миноносцев: «Смышленый», «Сообразительный» и «Железняков». Плюс два дивизиона тральщиков, морские охотники и флотилия барж и сейнеров, используемых для доставки десанта.

В качестве десанта на борту находилась 8-я бригада морской пехоты плюс части усиления. Около четырех тысяч человек, включая приданных артиллеристов и минометчиков. Задача десанта – захватить Констанцу и удерживать город и порт, обеспечив выгрузку подкреплений с тяжелой техникой. После этого должен был последовать удар в тыл отступающим румынским частям. Попутно немцев собирались посадить на скудный нефтяной паек. Операция намечалась выдающаяся. И сил собрали много. Проблема была только в одном – разведка! Тут был полный провал.

На то, что порт, кроме минных заграждений, прикрывают аж пять батарей, хотя и частично устаревших, командование флота внимание обратило. Корабельные орудия и морские пехотинцы с этим справились, хоть и не сразу. А вот о немецкой 280‑мм батарее «Тирпиц», построенной к весне 1941‑го и оборудованной по последнему слову техники, сведения были неверные от слова совсем! Настоящее место расположения так и не выяснили. Более того, за «Тирпиц» приняли строящуюся зенитную батарею, что добавило неразберихи, когда на нее нарвалась авиагруппа поддержки десанта. Это были самые большие потери среди бомбардировщиков за всю войну.

Да и 280-мм орудия отработали спокойно и без помех, как на учениях. Может, и нас сейчас накрыли именно они, кто знает. Но главное даже и не в этом. Два румынских эсминца, половина экипажей которых оказалась на берегу, весь штурм простояли в восьми милях к югу без единого выстрела. Зато в порту находился десяток различных быстроходных десантных барж и две немецкие подводные лодки типа II. Одна в темноте наскочила на пирс, получила сильные повреждения и была оставлена командой. Вторая успешно вышла в море и торпедировала линкор. В цель попали все три торпеды первого залпа. Корпус «Севастополя» переломился пополам. Погибла почти вся команда, около тысячи десантников, много артиллерии и боеприпасов. Лодка успела дозарядить два аппарата и атаковала крейсер «Молотов». Эту атаку заметили со «Смышленого». Поняв, что крейсер, еще не начинавший выгрузку десанта, не успевает уйти с директрисы, командир эсминца подставил свой борт.

Огнем береговых батарей были повреждены более 60 % малых судов, обеспечивавших высадку десанта. Как результат – на берег из четырех тысяч высадилось чуть больше одной. Причем почти без артиллерии. Десант сумел уничтожить береговые батареи румын, но так и не узнал про «Тирпиц». Были уничтожены также нефтехранилища и их оборудование. Через четверо суток оставшихся в живых морских пехотинцев сняли с катера. Десант запомнили как героический, но крайне неудачный. Потеря линкора и одного из новейших эсминцев, повреждения на лидере «Москва», потери среди малых кораблей сильно ударили по возможностям Черноморского флота. Как и потеря двух третей личного состава десанта.

Я потряс головой, укладывая всю мгновенно всплывшую информацию. И что теперь с ней делать? Я посмотрел на берег. Приближался рассвет, очертания мола и пирсов уже достаточно четко выделялись на фоне пожаров. А если так!

– Перископ справа по борту!

На мой крик среагировали все. Мой сосед кинулся к пулемету, начало разворачиваться 100-мм носовое орудие. Над всем этим раздался спокойный голос:

– Кто кричал?

К нам подошел высокий человек в кожаном реглане и фуражке.

– Сержант Яковлев. Примерно в трех кабельтовых по правому борту наблюдал белый след от перископа.

Командир оглядел нашу компанию. Ну да, на мне трусы и тельник, на остальных плюс-минус то же самое. Только мой спаситель в брюках, хотя и босиком. А офицер посмотрел в указанную мной сторону.

– Еще кто-нибудь видел?

Все промолчали. Он еще некоторое время смотрел на меня и подошел к переговорной трубе.

– Что у нас со связью?

– Есть, товарищ командир.

– Передайте: замечен след перископа, координаты… Возможно нахождение подлодок противника в районе действий ударной группы.

Он снова осмотрел нас и крикнул вниз:

– Боцман!

– Есть боцман.

– Спасенных обмундировать и вооружить. Через сорок минут подойдем к берегу.

– Есть, понял.

И вдруг доклад сигнальщика, вот это чудо так чудо:

– Слева по курсу вижу вспышки!

– Определить можешь?

– Похоже на тяжелую батарею, товарищ командир.

Нет, такой случай упускать нельзя.

– Товарищ командир, я случайно слышал у разведчиков, что вроде бы в нескольких километрах к югу от порта немцы строили батарею. Какую-то секретную, румын туда вообще не пускали. Может, это она? Все внимание сейчас сосредоточено на районе высадки. Эту батарею никто, кроме нас, похоже, не засек. Предлагаю высадиться как можно ближе и попытаться вывести ее из строя. Или хотя бы скорректировать огонь. Ведь если она нащупает линкор…

Командир хмыкнул:

– Вы, товарищ сержант, чем командовали?

– Отделением. Командира взвода заменял пару раз. Но не в бою.

– А планы строите, как Наполеон.

– Никак нет, как Цезарь.

Капитан поперхнулся:

– Как кто?

– Цезарь. Меня во взводе прозвали Юл: за все хватаюсь, как Цезарь, и верчусь, как юла. Вот и планы… соответствующие.

Да, загнул так загнул. Командир слова растерял от моей наглости. Спасение появилось с боцманом, притащившим кипу брюк, бушлатов и обуви.

– Вот, товарищ командир, что нашли. Оно, наверное, не по размеру, но все лучше, чем под огонь с голым задом.

Каплей посмотрел на боцмана, на нас, на берег и повернулся к рубке:

– Радиограмму на линкор. Обнаружена тяжелая батарея противника. Координаты засекли? Молодцы, передавайте.

И снова боцману:

– Раздать команде оружие. Всем, не занятым в поддержании хода, собраться здесь. Пусть их морские пехотинцы проинструктируют.

– Есть, понял.

Боцман умчался вниз, командир направился в ходовую рубку, а мы принялись разбирать одежду. Брюки были коротковаты, но это ерунда. Бушлат оказался по размеру. А с обувью просто повезло. На мой, с натяжкой 41-й размер, были сапоги, которые больше ни на кого не налезли. Я наконец почувствовал себя нормально. А то действительно, в трусах среди одетых людей чувствуется дискомфорт. Потом боцман притащил несколько винтовок и автомат. «ППС» отдали мне, похоже, я всех впечатлил широтой знаний.

Катер начал забирать влево. Или командир прислушался к моим словам, или что-то увидел. Оказалось, второе. Прямо перед нами возникла приземистая посудина. Глазастый у них наблюдатель. Нас сумел заметить, теперь вот этот аппарат углядел. Хотя уже практически рассвело, и видимость получше, а все равно молодец. Поначалу я решил, что баржа брошена. Она ведь буксируемая, а других кораблей рядом нет. Но всех ждал сюрприз. Едва мы подошли поближе, над бортом поднялся человек.

– На тральщике, прошу взять на буксир.

Командир скомандовал: «Стоп машина!» – и перегнулся с мостика.

– Что на борту?

– Два орудия, три миномета и боеприпасы к ним.