— Да я вроде и не кричал, — миролюбиво пожимает плечами Никита.

— Моя дочь застукала меня с Кирой. Уходящей от меня Кирой, но это уже не важно.

Никита присвистывает. И спрашивает не то, что я подумал.

— А с чего это Кира решила уйти от тебя? С того, что ты мудила?

— Примерно так. Она как раз твердила, что нужно признаться Лизе. Что если она узнает сама, то не простит.

— Выходит, она была права, — Никита цедит минералку, я напиваюсь вином.

— Она права, — наконец признаю я неизбежное. — А я нахамил обеим, обидел и теперь не знаю, что делать. Просто не знаю. Я не привык просить, я привык командировать.

— Работа у нас такая, поневоле сволочами становимся, — отвечает Никита.

— Я всегда все решал за всех, но сейчас…

Даже первоклассное вино не заглушает боль в груди и не вытаскивает кинжалы из головы. Вспышки их лиц, обрывки речей продолжают полыхать перед моим мысленным взором. В считанные секунды я потерял их обеих. Две самые важные девушки в моей жизни ненавидят меня. И они, черт побери, имеют на это полное право.

Какого хрена я позволил Кире выйти за эту дверь? Я должен был пойти за ней. Но я не мог отказаться от обезумевшей Лизы. Сначала я должен был попытаться исправить то, что испортил, с дочерью.

Почему я не признался Лизе в главном? Не объяснил, что значит для меня Кира.

Я только пытался успокоить дочь. Жаль, что это оказалось пустой тратой времени. Она не хотела слышать ничего из того, что я ей сказал, потому что я говорил не то, что нужно.

Это я понял только сейчас. Я, как ублюдок, повернул все против нее. Обозлился и орал, какого хрена она вообще пришла домой, когда я сказал, что занят на все выходные? Поговорить ей надо было, видите ли, о чем-то важном. О чем, она так и не сказала. Значит, просто решила меня проверить.

Ее безвкусное оправдание только разозлило меня, и я выплеснул на нее свой гнев от разрыва с Кирой. Мы поссорились еще больше, она кричала, что ненавидит меня и не хочет видеть, и я ушел. Вернее, сбежал.

— Какого черта она вообще была дома? — выхожу я на очередной круг ада и понимаю, что твержу уже одно и то же. — Я сказал ей, что занят! Никита, что ты молчишь? Ты бесполезен. Она назвала меня гребаным хищником, чертовым извращенцем. Ты можешь поверить в это дерьмо?

Никита смеется.

— Это интересно.

— Это нихрена не интересно. Я не извращенец. Кира не ребенок. Черт возьми!

— Так насчет хищника ты согласен?

— Иди в жопу! Я больной ублюдок, да. Я бы обсасывал ее в своих мыслях со всех сторон, имел бы во всевозможных позах, но и пальцем бы не прикоснулся к ней, будь она несовершеннолетней.

— А ты бы хотел?

— Пошел ты на хрен, — рычу я. — У меня дурацкие вкусы, но детей я не трогаю. Кира, может быть, и молода, даже юна, но она женщина больше, чем половина из тех, что когда-либо лежали у меня в постели. Она желанная и дерзкая. Веселая и легкомысленная, умелая и бесстрашная…

— Так почему ты сидишь здесь со мной и дуешься? Почему бы тебе не поговорить с ней?

— Потому что я не знаю, что правильно, а что нет. Я не знаю, что ей сказать. Я боюсь все испортить еще больше. Я, черт, сказал ей какую-то ерунду напоследок. Я причинил ей боль, много боли. Пыжился, пытаясь корчить из себя крутого.

— Ты вроде и так Крутой, — Никита хмыкнул.

— Заткнись! Когда Лиза поймала нас, я ничего не сделал, чтобы защитить нас. Ее. Да Лиза чуть скальп с нее не сняла! И потом ничего не сделал, чтобы объяснить Лизе наши отношения с Кирой. Потом Лиза заперлась, а я уехал и напился. Блядь, я мудень. Это был мой шанс поступить с Кирой правильно, мой шанс все расставить по местам, и я просто стоял там и смотрел, как одна любимая женщина орет на другую любимую женщину.

— О кей. Ну, дочь ты, по счастью, не трахаешь.

— Козел.

— Сам такой.

Я смотрю на него, надеясь, что он почувствует остроту моего взгляда и заткнется. Но он только мерзко ржет.

— Боже, как болит голова! У тебя от головы что-нибудь есть?

— Только топор, бро! Эй, Клара, бульон сообрази нашему брату!

— Сейчас, мигом, — отвечает Клара и возвращается действительно мигом, неся блаженно благоухающий укропом бульон.

Я, унюхав запах, мгновенно выхлебываю весь суп. Голова почти становится на место.

— Ты должен мне помочь.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Позвать эту сладкую блондинку и заставить ее отсосать тебе? Похлещи ее, чтобы глубже брала, и тебя отпустит.

Он начинает махать девушке, и я хлопаю его по руке.

— Ради всего святого, нет. Но какой-то чертов…

Тренькает эсэмэс.

«Ваши гидрокостюмы и оборудование доставлены».

— Твою мать, я же не отменил!..

— Чего ты не отменил, оргию? О-о! — Никита, перегнувшись через стол, смотрит на мой смартфон, его бровь удивленно приподнимается. — Не всякой девушке такое интересно. Не на всякую девушку ты бы стал тратить столько денег…

— Кира любит плавать, но боится нырять. Мы немного поработали над этим в моем бассейне, и я подумал и решил, если она погрузится… Еще и вертолет заказал, слетать на остров в следующие выходные. Это не карьер, это Мальдивы в миниатюре. Хотя я ее и на Мальдивы бы свозил.

— Видимо, ты погрузился в неведомые ранее глубины.

— Пошляк.

— Что, не погружался?

— Заткнись, Ник!

— Придурок. Просто скажи ей, что любишь. А ты трусишь, обманываешь и ее, и себя. Слабо признаться?!

— Да у тебя нет сердца!

— Заткнись, Фил. Ты просил помощи — вот тебе помощь. Она искренна, так и ты будь искренен с ней. Счастье очень трудно обрести и легко потерять. Не допусти этого. — Ник на секунду замолкает, чтобы глубокомысленно произнести. — Знаешь, я тебя знаю давно, Фил. И вижу, какой ты сейчас. Я не слепой и понимаю, что для тебя значит эта девушка.

— Все-таки она слишком молода для меня. Слишком молода и хороша! Может, ей лучше будет жить без меня?

— А это уж ей решать. Ты хотел совета? Вот тебе мой совет. Иди к ней, бросайся в ноги, проси прощения за свое свинячество. Трахайтесь как кролики, и будьте счастливы. А с Лизой, знаешь, с Лизой я могу помочь…

Его странные слова неожиданно заглушает крик нашей Клары.

— Простите, девушка, вы куда? Я же сказала, сюда нельзя, запрещено! Нельзя! Девушка, вы не можете сюда пройти! Я вас умоляю! — Клара зовет девушку, бегущую к нам.

— Лиза? Какого хрена! Как, черт возьми, ты сюда попала? Это джентльменский клуб по долбаным карточкам. Эксклюзивный клуб!

Ого, да она не на шутку встревожена. Растрепанные волосы, зареванные глаза.

— Папа, мне нужно поговорить с тобой.

— О чем? Опять о том же?

Ее встревоженный взгляд метнулся с меня на Никиту, а потом обратно на меня.

— Не было бы веского повода — никогда бы тут не оказалась, — огрызнулась она и неожиданно клацнула зубами. — Послушай, что-то случилось. Я ей не ответила, но должна была. Я была так зла — я все еще зла! — поэтому я не отвечала на ее звонки. А потом…

Да Лиза дрожит от ужаса!

— Чьи звонки? — панические нотки в голосе дочери срабатывают как холодный душ. — Чьи звонки, Лиза?

— Киры. Она продолжала звонить и звонить, а я не отвечала. Почему я не отвечала?.. Но последнее… — она задыхается от собственных слов. — Черт, папа. Если бы я только ответила!..

Я хватаю ее и легонько встряхиваю.

— Черт возьми, говори уже!

— Ее последнее сообщение… она оставила очень длинное голосовое сообщение. Я не собиралась это слушать… но потом все же включила. Это было не то, что я думала. Там были она и Артур, — глаза Лизы наполняются слезами, и мой живот сводит от ужаса. — Они спорили. Она была в его машине, а он творил какое-то безумное дерьмо. Кира кричала на него, чтобы он сбавил обороты, потом… — Лиза останавливается, и я встряхиваю ее. — Ее крики… и все, на этом все! Голосовая почта оборвалась, и я не знаю… Я не знаю, что случилось, я не знаю, где она и что с ней. И мне страшно, папа, мне ужасно страшно за нее. Я перезвонила ей, но ничего. Номер не отвечает. Вне зоны доступа, пап. И теперь никто не знает, где Кира. Она пропала! Ее нет, и этого Артура тоже нет!