— Да ты что, — покачал головой Денис, — Мудак просто.

— И не говори, — вздохнула я, — Не живу, а мучаюсь.

— Вот как, — протянул директор, барабаня пальцами по столу, — Какие планы на вечер?

Пожав плечами, я ответила:

— Ничего особенного — приготовить ужин, почитать книгу, может быть, осилить какой-нибудь фильм. Всё обыденно.

— Я могу внести коррективы? — вдруг улыбнувшись, спросил Денис.

Всё сразу стало ясно. Усмехнувшись, я спросила:

— Инна куда-то опять уехала?

— А ты догадливая, — отзеркалил мою усмешку мужчина, — Ну так что?

Чуть подумав, я пожала плечами:

— Как я уже сказала — никаких планов у меня не было. Напиши вечером.

— Я вызову тебе такси. Как обычно, — добавил Денис, и я увидела, как его глаза прямо-таки загорелись от предвкушения.

Но я не была бы собой, если бы промолчала:

— Окей. Будешь себя хорошо вести — может быть, я даже в него и сяду.

Закатив глаза, мужчина хмыкнул:

— Ладно, иди работай, кокетка. До вечера.

Когда я уже была на пороге и держалась за ту злополучную ручку, Денис снова меня окликнул. А когда я обернулась, улыбнулся мне и заметил:

— Отлично выглядишь.

Я на это только самодовольно хмыкнула и вышла, не забыв перед этим сделать вид, что совершенно не рада походу в кабинет директора. Меня ведь там типа ругали, как говорится, и в хвост, и в гриву. А нет, погодите, это ведь ждало меня вечером.

Вернувшись в редакцию и сев за свой стол, я задумчиво прикусила губу, размышляя по поводу предстоящего вечера и прикидывая, что надеть. Отвлекло меня новое сообщение от Даши.

«Ну, как всё прошло?»

«Как видишь — я жива. Так, попенял немного. Как обычно»

Ответив, я почувствовала, как внутри что-то кольнуло. В конце концов, я врала подруге. Но, я не думала, что она оценит по достоинству мой поступок, если узнает правду. Точнее, все мои поступки, которые я совершала не один месяц. Да и потом — я обещала, что она узнает первой про наручники и батарею. А вот этого как раз не было.

Да, ещё один факт моей не самой богатой на события биографии — я спала со своим боссом. Помните, я говорила, что он — мудак? Так вот, он дважды нехороший человек, и не потому, что поддерживал такие отношения со своей подчинённой, а потому что был женат. И да — я знала об этом с самого начала. И нет — меня это не трогало. Собственно, я и встречалась с ним отчасти именно потому, что он был несвободен. Нет, это не было моим своеобразным фетишем. Просто…так было нужно. Прежде всего, мне самой.

Сколько это продолжалось? Полтора года. Денис очень помог мне в своё время — он буквально спас мне жизнь, или то, во что я умудрилась её превратить. И мы как-то незаметно сблизились. Заранее обговорив все детали. Прежде всего — на нашей работе это никак не должно было сказываться. Постель — постелью, но мне не нужно было, чтобы меня выделяли только потому, что я хорошо выгляжу без одежды и знаю чуть больше позиций, чем просто сложиться под одеялком бутербродиком. Для Дениса же было важно, чтобы от этого не пострадал его брак. Собственно, я была обеими руками за. И даже ногами — мне такое счастье в виде брошенного Дениса или его разгневанной жены было не нужно.

Думаете, я была ужасным человеком? Разлучницей, аморальной девицей, которая позарилась на чужое? Может быть, это было и так. Но, прежде чем виноватить меня, задумайтесь — я была свободна. Не отчитывалась не перед кем, никому не была должна что-то. Денис же — он да, нёс ответственность. Но он сам пошёл на это, в свою постель я его не тащила. И если его совесть позволяла ему так поступать, то кто я такая, чтобы грузить этими думами свою? Тем более, если вспомнить, что я обменяла её на фигуру и кожу.

Карина несколько раз порывалась надоумить меня прекратить это всё, просила поставить себя на место его жены. А я не могла. Потому что, чтобы оказаться на её месте, нужно было знать, как это — быть женой. А я ей не была. И становиться не собиралась.

Нет, эта глава жизни оказалась для меня закрыта навсегда. Увы. Мне оставалось лишь собирать объедки с чужого стола.

*Френк Галлагер — главный герой сериала «Бесстыжие»

Глава вторая

— А я тебе говорю, что рано или поздно она меня доведёт до ручки!

Я наблюдала за Дашей, которая, живописно размахивая руками, кажется, пыталась наслать на кого-то проклятье, с долей вежливого любопытства. Хотя почему «кого-то»? Я прекрасно знала, кто стал причиной народного гнева. Наш новый продюсер Таня, которая была, мягко говоря, недалёкой. Нет, как человек она была очень даже неплохой — наверное, ведь близко мы знакомы всё же не были. Но вот как сотрудник — тут была просто труба. Рассеянная, несерьёзная ненадёжная, необязательная, да и просто немного глупая. И это была только верхушка айсберга — уверена, там, в глубине, было еще много интересного.

Обиднее всего, что она не воспринимала критику, от слова «совсем». А любую попытку подсказать или направить считала личным оскорблением. Видимо, тут имели место быть психологические травмы — в большом количестве. Иногда мне её даже было жалко. Очень иногда.

Всё бы ничего, но было одно «но» — когда косячила одна из них, Денис, недолго думая, штрафовал обеих. Такая вот у него была странная политика. А получать за чужие ошибки «на орехи» моей подруге как-то не улыбалось. Особенно если учесть, что тем утром она проснулась от потрясающего сообщения в их продюссерском чате.

— Он оштрафовал нас! На три тысячи рублей! Каждую! За то, что эта идиотка пропустила несколько тем! Где справедливость вообще?! — пылала праведным гневом Даша.

— Ну…я могу тебе тут только посочувствовать, — чуть подумав, сказала, я, — Гном немного перегнул. Но ты ведь понимаешь, что он не из тех людей, кто будет копаться в этих деталях, выяснять причины и следствия.

— Да это понятно! — махнула рукой Дашка, — И я его прекрасно понимаю. Его главная головная боль — чтобы этот механизм работал. Но не выходит. Потому что у нас одна почка, блин, отказала.

— Втащи ей, — спокойно посоветовала я, слизывая с небольшой кофейной ложечки молочную пенку.

Было чудесное время обеда, и мы выбрались перекусить в расположенном неподалёку кафе. Заказали роллы, кофе, десерты — и, как истинные женщины, взялись за сплетни. Ведь это же было лучше любой еды — возможность перемыть косточки ближнему своему. Ни одна из нас не хотела упускать такую возможность.

— На работе нельзя, — мрачно изрекла Даша, — Но скоро я не выдержу и выскажу ей всё. А что — ей можно мне истерики закатывать, а мне нет? Чем я хуже?

— Ничем, — кивнула я с усмешкой, — И когда это произойдёт? Включи в этот момент, пожалуйста, диктофон. А если решишь её бить — то еще и камеру. Хочу ощутить эффект присутствия. — Это будет публичное действо. Так что ты всё увидишь своими глазами, — пообещала подруга.

— Оу, так даже лучше, — ухмыльнулась я, — А вообще, я бы на твоем месте забила на неё. Ты сама мне говорила, что не стоит так сильно переживать по пустякам. Помнишь, как я сказала, что если поменьше эмоционировать — то всё в мире кажется очень даже сносным? Уверена, это сработает и с Таней.

— Если бы каждый из нас сам отвечал за свои косяки — безусловно. Но три тысячи, Маша! Три куска! Это продукты на неделю, новая игрушка сыну и ещё даже немного останется про запас.

С её прямо-таки железобетонными аргументами было сложно поспорить. Так что, чуть подумав, я кивнула:

— Тогда да. Только порка. Прилюдная. Порка и унижение. Можешь ещё плюнуть ей в лицо. А я — так уж и быть — сниму это всё, для потомков.

Смерив меня недовольным взглядом (я в этот момент старательно изображала из себя ангела), Даша заявила:

— Твоя язвительность меня раздражает. Как и этот сарказм.

— Прости, — развела я руками в стороны, не чувствуя при этом ни капли раскаяния, — Ты же знаешь, такова моя натура. Я — как маленький злобный хомяк, который прячет яд в защёчных мешках. И изредка выплёвывает его на окружающих. Достаётся всем.