Машина жизнь раскололась на две половины. Первая жизнь – в России. Вторая жизнь – в Италии. Ее любимый муж погиб в автокатастрофе, когда их дочурке было всего семь лет. И за всю свою недолгую жизнь Маша так и не встретила человека, за которого ей захотелось бы снова выйти замуж. Был один сослуживец, которого она любила. Но он был женат. Но, как ни странно, помешала их любви не жена, а подруга. Даже не подруга. Но обо всем по порядку.

Это был служебный роман.

Они вместе работали несколько лет. Аркадий был красавец и умница. Его любили все окружающие женщины и не окружающие тоже. Он был избалован всеобщим вниманием женщин и менял их как перчатки. Маше он тоже понравился сразу. Только когда она узнала, сколько брошенных им баб плачет по углам, она решила для себя – не встревать. Она приказала себе: «Это не для меня! Зачем мне такой гулящий мужчина?»

По праздникам, дням рождения, иногда просто по пятницам или в обеденный перерыв в кабинете собирались несколько коллег по работе и устраивали небольшие «сабантуйчики», как они называли это мероприятие. Приносили закуску, кто что мог. В основном, закатанные в банках дары своих дач. Скидывались на бутылку водки и гуляли. Маше очень нравились эти сходнячки. В компании было три женщины и три мужчины и среди них этот красавчик и умница Аркадий. Они много шутили, рассказывали анекдоты, хохотали до слез. По праздникам даже пели и танцевали. Конечно же, танцуя, каждый старался выделывать разнообразные невероятные па. Но Машина подруга Вера, толстая и необыкновенно очаровательная, превзошла всех. Она так притопывала своей толстой ножкой, что все падали со смеху.

Маша часто замечала, как подруга усиленно строит глазки Аркадию. Но тут же себе говорила: «А мне какое дело? Да и потом, Вера такая толстая, неужели он на нее позарится?»

И вот однажды после такого сходнячка все разошлись по домам, а Маша, как самая трезвая, осталась убирать со стола. Она любила посидеть в компании, но не любила много пить. Когда уже чувствовала легкий хмель, она просто больше не пила. И никакие уговоры «на посошок», «на дорожку» не могли заставить ее выпить хоть глоток. Сейчас она собирала со стола тарелки, мурлыкая песню. Аркадий внезапно вернулся в кабинет. Маша улыбнулась ему:

– Что, забыл что-то?

А он быстро подошел к ней, обняв за плечи, резко развернул к себе лицом:

– Тебя, тебя забыл, – страстно зашептал он.

Если бы Маша была трезвая, то перевела бы все в шутку, вырвалась бы и убежала. Но от легкого хмеля в голове она совершенно потеряла бдительность. Не веря самой себе, она не только не оттолкнула его, но наоборот положила свои руки ему на плечи и посмотрела в его черные бездонные глаза. Его прикосновение просто свело ее с ума. От этой внезапной близости она задрожала, как листочек на ветру. В его глазах горело страстное желание. Горячие требовательные губы смело накрыли ее трепещущие розовые лепестки:

– Хочу тебя, хочу! – шептал он. Его тело напряглось, Маша почувствовала это. А его огромные горячие руки уже раздевали ее быстро, нетерпеливо, нагло. Его поцелуи обжигали огнем. Он сбросил с себя одежду, сел на кресло и шепотом сказал:

– Иди ко мне…

Она села к нему на колени:

– О, какое наслаждение, о, как ты восхитительна, как давно я хотел тебя! – стонал он.

А Маша вдруг поняла, как она любит его, давно и, как ей казалось, безнадежно. О, как она его любит! Она нагородила завесу от него и приказала себе даже не смотреть на него и не думать. А сейчас, когда она отдалась ему, она поняла, как беззащитна перед ним. Гордая и неприступная, она его так любила, что не смогла отказаться от этой внезапной и нежданной страсти.

– Боже, как мне хорошо с тобой. Какое наслаждение! – и добавила:

– Любимый мой.

Они еще долго сидели в этом большом кресле и не могли наглядеться, не могли нарадоваться и наговориться друг с другом. Был предпраздничный день, уже все служащие разошлись, никто им не мешал. Когда они выходили через проходную, сторож с удивлением посмотрел на них:

– Задерживаетесь, ребята?

– Работали, работали. Вы даже не представляете, сколько работы скопилось.

Старый, усатый сторож, улыбнувшись, посмотрел на них:

– Ну, работали так работали.

Их закружил и понес этот роман. Маша порхала ласточкой, у нее все получалось, ей все удавалось. Сослуживцы удивлялись, какая Маша вдруг стала красивая и смелая. Подруга Вера однажды, подозрительно посмотрев на Машу, спросила:

– Ты не влюбилась ли, Машуня?

– Ой, Верка, влюбилась! А в кого – не скажу! – улыбнулась Маша.

Маша часто ловила его горячие взгляды на себе. Она верила, что он ее любил. Они по два-три раза в неделю оставались после работы, запирались в кабинете и занимались любовью. Было не очень комфортно, не очень удобно, но Маша не могла отказаться от этой любви. Она совершенно потеряла голову. Но повести его к себе домой она не могла, там уже почти взрослая дочь. А он женат и у него дети. Единственным местом для любви был кабинет. Маша с радостью отдавалась своему любимому, и он млел рядом с нею. Но, как оказалось позже, не только с нею. После очередного сходнячка она со своей подругой Верой возвращалась домой. Подруга прилично выпила и была болтлива. Она небрежно кинула свое полное тело на сиденье в трамвае и счастливо улыбаясь, сказала:

– А ты знаешь, Машуня, я вчера все же переспала с Аркадием, этим нашим бабским любимчиком. Ты знаешь, я его так давно люблю, просто нет мочи. Я все думала, как бы его заманить в свои сети. А вчера купила бутылку коньяка и после работы пошла к нему. Я зашла и сказала, что у моего сына день рождения и что хочу выпить за его здоровье. Ну, мы выпили, поболтали, а потом он завалил меня на стулья, которые рядком стоят возле стены и мы с ним любились. Ах, как любились!

Лицо ее светилось от счастья. Она даже не увидела, как Машино лицо потемнело. Как расширились ее глаза и наполнились слезами. Вера всю дорогу рассказывала ей, как своей близкой подружке эту счастливую новость, а Маша, сжавшись от внезапного горя, вся съежилась в комочек и думала:

– Так мне и надо. Знала прекрасно, куда лезла. Ведь знала, что он бабник. Боже, но я так надеялась, что меня он все же любит. А он первую пришедшую к нему взял с удовольствием, как будто ее одну и ждал всю жизнь.

Потемнело небо, побурела зелень весенней листвы и горе потекло через нее.

Вера, счастливая, сошла с трамвая.

– Пока-пока, – и пошла домой.

А Маша ехала и думала.

– Ну, вот еще одна дура попалась на его крючок.

После выходных Маша пришла на работу совершенно потухшая и тихая. Она не смотрела на Аркадия и не разговаривала с ним. Верке она не показывала вида, что расстроена. Подруга летала бабочкой от счастья.

– Зачем человеку портить настроение, пусть полетает. Ведь век любви, как оказалось, так короток, – думала Маша.

Аркадий без конца заскакивал в кабинет, вроде по работе, заглядывал Маше в глаза, пытался погладить ее по руке, но она холодно отстраняла его руку.

После работы он дождался, когда все выйдут из кабинета, заскочил и замкнул за собою дверь. Маша не спешила уйти. Она просто хотела расставить точки над i.

– Что случилось Маша? Я испереживался весь. Расскажи мне, что произошло? – схватил он ее за руку, встревоженно заглядывая в ее погасшие глаза. Маша вырвала руку, подошла к двери, отомкнула и, выходя, сказала:

– Ты спишь с моей лучшей подругой. Это чтобы было мне больнее? – и тихо вышла.

Она видела, выходя, как он упал в кресло и схватился за голову.

– Так вот оно что? Верка все рассказала. Ах, какой я глупец! Боже! Какой глупец! Что же я натворил?! Боже… – прошептал он.