Было нечто тревожное и значительное в том, что судно обеспечения покидало нас.
Я, прослужив в военно-морском флоте девять лет, знал, что может пройти много времени, прежде чем мы снова услышим долгожданный шум винтов "Вояджера", но тогда, на дне, об этом мы не говорили между собой. Пока отсутствовал "Вояджер", мы понемногу создали для себя внутри аппарата различные мелкие удобства. Некоторые приборы из тех, что постоянно требовались для различных проверок, были вне пределов видимости, и очень часто приходилось пользоваться ручными фонарями. Барометр мы отвинтили, и я привязал его рядом. Давление внутри кабины в это время составляло 725 миллиметров ртутного столба, что приблизительно на 50 миллиметров ниже атмосферного, но это было не страшно. Когда работал скруббер, давление падало по мере того, как из атмосферы кабины удалялся ядовитый углекислый газ. Но каждый раз времени для удаления углекислоты требовалось все больше и больше, и это говорило о том, что канистру гидроокиси лития уже пора заменить. Мы откладывали ее замену насколько возможно. Для поддержания давления и состава воздуха внутри кабины из кислородного баллона постоянно вытекала струйка газа. Так как баллон располагался около моей головы, я, привязав барометр рядом, имел возможность контролировать наше потребление кислорода. Казалось, что мы расходуем его очень много, и поэтому мы решили снизить потребление кислорода хотя бы на ночь, пока будем ждать возвращения "Вояджера". Чтобы добиться этого, нам следовало лежать в полном покое, а поскольку мы очень устали, это занятие не составило труда. В течение двух часов мы ничего не услышали с поверхности, но пингер продолжал щелкать, и его однотонный звук не давал нам уснуть. В 8.30 вечера, то есть через два с половиной часа после ухода "Вояджера", связь с поверхностью восстановилась.
- Извините за молчание. У нас были трудности со связью. Как вы там? донесся до нас дружеский голос Дэвида Майо с борта "Сэра Тристрэма". Мы коротко обрисовали ситуацию и снова погрузились в темноту. От нас требовалось лишь сохранять спокойствие, тогда как от спасателей - в десятки раз большее. Как только в Барроу стало известно, что "Сэр Тристрэм" идет на замену "Вояджера", сразу же приступили к организации переброски аппаратов самолетом в Корк, чтобы успеть к моменту прибытия туда "Вояджера". "Викерсу Венче" с "Пайсисом-2" на борту по радио было дано распоряжение передать "Пайсис-2" на другой корабль обеспечения, находящийся в Северном море и имеющий скорость на четыре узла* большую, чем "Венче".
* Узел-единица линейной скорости. 1 узел 1,852 км в час.
После того как корабль примет на борт аппарат, он должен будет сразу следовать в Тиспорт.
Чтобы выполнить эту задачу, судно подошло вплотную к "Венче" и почти не останавливаясь, сняло краном, который обычно используют для укладки труб "Пайсис-2" с палубы "Венче". В это время четыре члена группы обслуживания перешли на борт судна. Среди них был Боб Эстаух, руководитель группы и наиболее опытный специалист фирмы "Оушеникс". После этого судно взяло курс на Тиспорт. "Викерс Венче" продолжал свой путь в Хартлпул для пополнения запасов топлива и продовольствия, чтобы затем идти на юг Северного моря в район аварии, пробиваясь через непогоду и шторм в Ла-Манше. Все это происходило одновременно: мы восстановили связь с "Сэром Тристрэмом" после ухода "Вояджера", а "Пайсис-2" был отправлен в Тиспорт.
Пришло также хорошее известие с другого побережья Атлантики. Из Канады сообщили по телефону в Барроу, что "Пайсис-5" погружен в Галифаксе и должен быть готов к отправке в 17.30. Это означало, что аппарат сможет прибыть в Корк около 1.00 ночи в четверг.
"Пайсис-5" - аппарат, аналогичный "Пайсису-2" и "Пайсису-3", - мог погружаться на глубину 6000 футов, и его помощь могла быть неоценимой.
В полдень, в среду, в главном журнале в Барроу появились две короткие записи о двух других важных событиях: 15.07 Военно-морской флот США сообщил: "КУРВ" выделен для спасательных работ ("КУРВ" - телеуправляемый, подводный спасательный аппарат). 17.25 Военно-морской флот США вызвал из Свонси судно "Джон Кэйбот". Теперь Мессерви, поддерживающий контакты со специалистами не только фирмы "Викерс" и всей Англии, но и противоположного побережья Атлантики, сделал все, что наметил, и улетел в Корк в среду, в 8.20 вечера.
Руководство всей спасательной операцией он держал в своих руках, и все были полны надежд на ее быстрое окончание согласно первоначальным планам.
Вернемся однако в "Пайсис-3". 10 часов вечера. Первая канистра поглотителя углекислоты уже совсем перестала работать, так как скруббер, включенный на двадцать минут, уже не снижал уровня содержания углекислого газа.
Обычно новая канистра подготавливается на борту судна обеспечения, так как это довольно сложная задача: верхнюю и нижнюю крышки канистры приходится снимать с помощью большой отвертки. Крышки сидят очень плотно, и для того чтобы их снять, надо приложить некоторое усилие. В нормальных условиях это, конечно, не проблема, но
в ту ночь у меня на эту операцию ушло в три раза больше времени, чем обычно и когда кассета была все-таки подготовлена к работе, я уже чувствовал недостаток кислорода и повышенное содержание углекислого газа.
При замене канистры в атмосферу кабины неизбежно попадает некоторое количество гидроокиси лития в виде пыли, раздражающей дыхательные пути. И все-таки, когда канистра была заменена, мы отпраздновали это событие, разделив на двоих полчашки холодного кофе и брикет глюкозы из аварийного запаса. Это был мрачный банкет, на котором дышалось не так легко, как в районе Больших озер, но по крайней мере почувствовали мы себя намного лучше. Скруббер поработал совсем немного, и содержание углекислого газа стало ниже 0,5%. Примерно в это время я почувствовал, что Роджер о чем-то думает. В другой ситуации он просто бы сказал: "Извини, я не могу больше терпеть". Многие спрашивали нас о столь интимных подробностях: одни из-за любознательности, другие из-за юмористичности ситуации, и я решил быть откровенным.
Мы очень тщательно следили за состоянием атмосферы в кабине. Это была наша основная задача помимо поддержания связи с поверхностью. Роджер некоторое время лежал в темноте и терпел, не желая нарушать порядок, установившийся в отсеке. В нашей группе пилотов всегда подтрунивали над Роджером, которому однажды пришлось воспользоваться в подводном путешествии санитарным сосудом. А между тем это действительно было проблемой, и мы ее решили довольно просто. Новая канистра с углекислым газом лежала в прочном пластиковом мешке, и Роджер использовал его, после чего мы опустошили коробку от аптечки, положили в нее этот пакет, коробку закрыли, загерметизировали и спрятали на дне сферы.
Закончив манипуляции, мы запустили скруббер. Роджер сказал, что жить ему стало легче, и я как будто видел в темноте его улыбку, хотя у него появилась легкая одышка.
Всю ночь связь с "Сэром Тристрэмом" была плохая. Иногда мы вообще ничего не слышали, однако в 1.30 ночи, в четверг, мы приняли сообщение от Дэвида Майо, которое мы не поняли, но оно все равно нас здорово поддержало, так как настроение наше начало понемному ухудшаться.
Сообщение, которое мы приняли, было следующее: "Наилучшие пожелания экипажу "Пайсиса" с надеждой, что все будет хорошо. Королева Елизавета".
Связь была плохой, и мы подумали, что сообщение было от ее величества королевы, но через день мы узнали, что это был большой пассажирский лайнер "Куин Элизабет II". Он шел своим курсом и передал сообщение, которое произвело на нас большое впечатление и здорово поддержало, особенно если учесть, что у нас была плохая связь с поверхностью. В течение всей ночи связь с "Сэром Тристрэмом" осуществлялась от случая к случаю. Два внутренних таймера мы заводили каждые полчаса, при этом один ставили так, чтобы он сработал через тридцать минут, а другой - через два часа. Мы исходили из того, что если проспим первый таймер, то обязательно услышим второй.
