- Я люблю кошек, - счастливо смеялась я.

- Значит, кошка, любовь моя, - он был со всем согласен. – Пять.

- Детей или кошек? – я еще могла шутить.

Мое белое платье очутилось на песке, а я сама на заботливо постеленном покрывале. Надо же, все предусмотрел. Даже презерватив. «А как же пять детей?» Но я так его хотела, что с детьми можно было повременить.

- Я девственница, - шепнула я.

Он на минуту отстранился.

- Не может быть. Я люблю тебя еще больше, - «Как это трогательно». Хотелось быть на высоте, а не казаться провинциальной дурочкой. Я старалась. Громко стонала и извивалась, как в кине для взрослых. Не знаю, оценил ли мои старания Стив, но луна стыдливо спрятала свой круглый лик за облака. Было… приятно, не более того, из глаз не посыпались звезды, душа не вылетела из бренного тела. Стив был неутомим, то ли он решил произвести на меня впечатление, то ли я перестаралась со своей игрой, но наутро я чувствовала себя как черепашка без панциря. Как себя чувствует черепашка без панциря? Понятия не имею, но, думаю, не очень хорошо. Перспектива совместной жизни стала казаться менее радужной, а вероятность заиметь от любимого пять детей откровенно пугала. Но, чего не сделаешь ради любви? Видимо, эта жертвенность передалась мне по русской линии. Чего только «Анна Каренина» стоит. Вот это чувства, вот это любовь. Или там не о жертвенности? Ладно, вернемся к нашим баранам. Вернее, барану, а если быть совсем точной, овце, которая лежала на тонком покрывале и млела в объятиях мужчины ее мечты. Мы строили планы, Стив рассказывал о своей родне, и я уже видела себя в США – в этой великой, свободной стране. Все было хорошо, только послезавтра мне возвращаться в Англию, которая сразу стала казаться душной и старомодной. Стив уверял, что все поправимо, совсем скоро мы снова будем вместе, нужно только немного потерпеть.

Любимый преданно ухаживал за мной весь день, предвосхищал мои желания и стойко терпел мою подругу.

Наш рейс улетал утром. Стив, несмотря на ранний час, приехал нас проводить. Восхитительный, несмотря на заспанный вид, (ночью мы почти не спали), он привлекал взгляды всех женщин и даже нескольких мужчин. Я была горда, ведь он только мой. Мы стояли в очереди на регистрацию, когда любимый отозвал меня в сторону.

- Дорогая, - начал он с улыбкой, - у меня к тебе небольшая просьба.

- Конечно, - я была заинтригована.

- Неподалеку от тебя живет мой друг, - продолжил он.

- Друг? В Южном Сассексе? – удивленно спросила я.

- Не перебивай, - раздраженно ответил Стив. – В общем, я хочу передать ему небольшой сувенир. Только не спрашивай, что, это сюрприз, для тебя, - он вовремя предвосхитил мои дальнейшие вопросы, - потом все узнаешь. Ты же мне не откажешь? – он заискивающе улыбнулся.

- Конечно, нет, - поспешно ответила я. «Я готова за него жизнь отдать, а тут такая мелочь». Я сунула сверток в чемодан и обняла Стива за талию, купаясь в лучах завистливых взглядов. Первая регистрацию прошла подруга. Подошла моя очередь. Стив помог уложить чемодан на ленту. Что-то пошло не так. Два мужчины в форме схватили меня под локти и практически поволокли через зал. Я растерянно огляделась вокруг в поисках Стива, но его нигде не было видно. Меня завели в заднюю комнату где-то в здании аэропорта и оставили одну. В комнату вошли две женщины: одна в форме, другая в гражданском.

Женщина в форме что-то залопотала на своем птичьем, предположительно тайском. Вторая перевела:

- У вас в багаже было обнаружено двести граммов героина.

- Героин? У меня? – от шока я ничего не соображала.

- Согласно законам Таиланда, вы будете арестованы до выяснения всех обстоятельств. Раздевайтесь. – Переводчик смотрела сочувственно, но ничего не могла поделать.

- Как раздеваться?

- Догола. - «О, боже». Такого унижения я еще не испытывала. Пока тайка в перчатках обыскивала самые сокровенные уголки, по моим щекам катились слезы.

- Воды, - заикаясь, попросила я, когда экзекуция была окончена.

Затем на меня надели наручники и куда-то повели. Из-за застилавших глаза слез все было, словно в тумане. Конвоиры вывели меня из здания и практически силой запихали в машину с зарешеченными окнами. Наручники больно терли запястья, вдобавок, машину сильно трясло, и я то и дело билась всеми частями тела, один раз нас тряхнуло с такой силой, что я больно ударилась головой и, видимо, потеряла сознание. Очнулась я, когда те же два сопровождающих с одинаковыми, ничего не выражающими лицами, вытаскивали меня из машины. Мы оказались перед большим серым зданием. «Тюрьма». Все тело ныло, вывихнутые плечевые суставы ломило, раскалывалась ушибленная голова. Меня вели по длинным коридорам, пропахшим мочой, потом, унижением и страхом. Как я мечтала оказаться в унылой и старомодной Англии. Наконец, меня подвели к одной из камер, молча сняли наручники и толкнули внутрь. Тяжелая железная дверь захлопнулась.

***

Праздник в доме полковника Келлера был в самом разгаре. Раскрасневшийся мэр любезничал с одной из миловидных молодых особ. «Когда они успевают вырасти и так похорошеть?» - благодушно рассуждал он. Супруга азартно играла за одним из столиков в преферанс. Мэр подхватил два бокала с шампанским и протянул один своей визави. «Как приятно угощать даму, особенно за чужой счет», - подумал он.

- А где же наш дорогой хозяин? – вопросил один из гостей, жуя канапе с красной икрой.

- Где же полковник? – засуетились гости.

- Друзья мои, - полковник эффектно появился на балконе второго этажа, - рад снова приветствовать вас в своем доме. – Раздались бурные аплодисменты.

- Позвольте сказать приветственное слово, - мэр откашлялся. – Наш глубокоуважаемый полковник, от лица всех присутствующих хочу поблагодарить вас за столь любезный прием и высказать свое глубочайшее почтение. А также, - он выдержал паузу для пущего эффекта, - пожурить вас за то, что вы, во-первых, так долго нас не навещали, а, во-вторых, не сообщили заблаговременно о своем визите, тем самым лишив нас возможности организовать встречу. – Мэр посмотрел вокруг, ища поддержки.

- Полно вам, господин мэр, - полковник спустился и фамильярно похлопал его по плечу. – Давайте веселиться, - он поднял и резко опустил руку, дав знак музыкантам. Раздались робкие звуки скрипки, подхваченные роялем и контрабасом.

Полковник, по традиции, подошел к супруге мэра и, поклонившись, пригласил на танец. Зардевшись, она вложила свою затянутую в перчатку руку в, на удивление, изящную ладонь полковника. Первая пара закружилась в танце. На паркет стали выходить одна пара за другой.

***

В камере было темно и сыро, в маленькое оконце под потолком едва пробивался солнечный свет. Стояла гробовая тишина, тяжелая дверь не пропускала звуков извне. Кровать у стены, нужник в углу - вот, собственно, и вся обстановка. Я размяла руки и, поборов брезгливость, упала на постель. Еще вчера была счастлива и любима, а сегодня я здесь. Не зря говорят: «От тюрьмы и сумы не зарекайся». Стало жаль себя, я снова заплакала. На смену слезам пришла злость, с мыслью: «Да как они смеют так поступать с гражданкой Британии», я вскочила и стала что есть мочи колотить кулаками в дверь. Конечно, никакого результата это не принесло, кроме того, что к головной боли добавилась боль в руках. Я смирилась со своей участью и вернулась на кровать. Наверное, задремала после всех перипетий, потому что разбудил меня скрежет двери, в окошке показалась миска с какой-то дурно пахнущей баландой и стаканом воды. Воду я выпила, от баланды отказалась.

- Я требую адвоката, - заорала я услышанную в фильмах фразу, но добилась только того, что миска исчезла, а окошко захлопнулось.

Стемнело, наступил вечер. Я жалела, что отказалась от баланды, желудок громко урчал, требуя еды. «Стив? Где же ты?» Я верила, что мой герой в доспехах вскоре явится и заберет меня отсюда, предварительно надавав тумаков обидчикам. Окошко снова заскрипело: появилась миска с жидкой водянистой кашей и стаканом воды. От каши я снова отказалась. От скуки стала представлять, что сейчас делают мама и папа, как они волнуются, что я не вернулась. Подруга уже, наверняка, рассказала о моих злоключениях. Уж мама-то с папой поднимут всех на уши, чтобы вытащить меня. От этой мысли стало легче. Через какое-то время дверь открылась, вошли два конвоира с одинаковыми лицами, штампуют они их, что ли? Мне снова надели наручники и повели по коридору. «Ну, наконец-то. Наверняка, разобрались, кто здесь главный злодей и сейчас меня отпустят», - обрадовалась я. Наручники немного смущали, я не успела придумать разумного объяснения, как оказалась в небольшой комнате. Сердце забилось, я ожидала увидеть Стива, но вместо него сидела какая-то унылая женщина европейской наружности. Меня усадили на стул и, к моему большому облегчению, сняли наручники. Один из сопровождающих остался стоять у двери, буравя глазами стену напротив. Женщина по-английски назвала мое полное имя, и представилась сама: сотрудник посольства Великобритании в Таиланде с таким же длинным и унылым именем, как она сама. Я чуть не прослезилась, увидев соотечественницу в этих мрачных стенах.