Говорят, для человека нет слов приятней собственного имени. И Петр Ильич был тому подтверждением. Фамилия только подвела – Трутнев. Фамилию свою Петр Ильич не любил, даже презирал. А вот имя – не каждому дано зваться, как величайшему композитору. Себя Петр Ильич считал Чайковским от математики и, гордясь, нес эти два флага по жизни.

Ежели совместить одно и другое, то Петр Ильич надолго выпадал из реальности и мог говорить часами. Ученики, конечно, об этих двух слабостях были осведомлены, чем охотно пользовались.

Вот и сейчас, урок уже давно был окончен, дети шумно покинули класс, Петр Ильич начал, не спеша собирать учебники в свой видавший виды и оттого потерявший всяческий вид, портфель, как Софья Мельникова произнесла:

- Петр Ильич, вы не могли бы мне объяснить эту задачу, я не совсем разобралась?

Конечно же, Петр Ильич мог. И даже страстно этого захотел, пусть даже Софья была не самой лучшей ученицей и не подавала надежд, но «учитель на то и учитель, чтобы направить, объяснить, зажечь» даже самого худшего ученика.

Петр Ильич начал вещать, углубился в самые дебри дробей, увяз в трясине интегралов, и никак не мог выбраться на поверхность самой задачи. Софья была уже и не рада, но «четыре» ей была просто необходима, иначе в четверти светила двойка, а «Трутень» поощрял тех, кто «стремится к знаниям».

Софья зевнула, Петр Ильич наконец вытянул себя из пучины математики, куда по собственной инициативе и угодил. «Черт, я же опаздываю», - вспыхнула в мозгу мысль.

- Софья, ты все поняла?

Софья радостно кивнула и умчалась навстречу молодости и весне. Петр Ильич стал суетливо складывать учебники. Он нервничал. Петр Ильич опаздывал на свидание. Третье в своей жизни. И весна здесь была совершенно не при чем. Это было взвешенное и со всех сторон обмусоленное решение.

Дело в том, что Петр Ильич мучился одиночеством. Вот уже полгода, с тех пор как не стало горячо любимой мамы. Вместе с борщами, сложенными стопочкой выглаженными рубашками и скатанными в аккуратные шарики носками. Петр Ильич мерз. Мерз изнутри, не спасала даже математика. А ведь мама говорила: «Женись, Петенька, женись». И почему он не слушал маму? Почему мы все не слушаем мам?

Риторический вопрос. Петр Ильич даже грешным делом решил завести кота. Кот, конечно, борщ не сварит, рубашки не погладит и не найдет носкам пару. Куда уж коту, если сам Петр Ильич не справлялся с этой непосильной задачей. Это посложнее высшей математики будет. Но, с котом хотя бы веселее будет.

Но, пораскинув мозгами, Петр Ильич решил пощадить бедную животину. Убегая от одиночества, он обречет на одиночество другое живое существо. Он весь день на работе, а кот будет заперт в квартире. Это несправедливо. Тогда Петр Ильич решил жениться. Он не знал, как, но всем своим существом стремился к женитьбе.

На ловца и зверь бежит. Как-то в перерыве Петр Ильич разговорился с физкультурником. Физрук был известным бабником, несмотря на, даже вопреки большому семейству. «Хороший левак укрепляет брак», - любил говаривать физкультурник, со смаком описывая свои похождения.

- Слушай, а где ты их находишь? – удивился Петр Ильич.

- Хде, хде, в интернете, только зарегистрируйся, сами летят, как мотыльки на огонь, - физкультурник громко заржал своей шутке, Петр Ильич поморщился, но на ус намотал, хотя усы с детства не любил.

Едва переступив порог своей холостяцкой берлоги, Петр Ильич наскоро перекусил магазинными пельменями и с головой погрузился в интернет, только пятки торчали. До этого Петр Ильич использовал интернет сугубо для работы. Он загрузил свое фото десятилетней давности, когда его попросили сфотографироваться на выпускной альбом. Свежее фото не нашлось.

Перед Петром Ильичом открылся новый мир. Мелькали фотографии прекрасных дам, в призывных позах, с диковинными прическами, искусным макияжем, блеском в прекрасных глазах. Петр Ильич растерялся. «Бабочки, яркие бабочки. Физрук был прав». Он уже собирался закрыть страничку, так и не решившись не кому написать, как вдруг пиликнуло входящее сообщение.

Петр Ильич вздрогнул, его сначала в пот, потом в холод. Он вытер вспотевшие ладони о брюки, поправил очки и дрожащими руками открыл сообщение.

- Как дела? – ничего не значащие сообщение, но Петр Ильич полчаса напряженно думал, что ответить.

Наконец Петр Ильич выдал:

- Спасибо, хорошо. Как у вас?

Дама тут же написала ответное сообщение, завязалась переписка. Петр Ильич так разошелся, что назначил новой знакомой свидание.

- Может, пообщаемся в скайпе? – предложили дама.

Петр Ильич воспротивился. Что еще за скайп? Только личное общение. Тем более, знакомая ненавязчиво сообщила, что любит готовить. Она так вкусно говорила о котлетах и ингредиентам к ним, что у Петра Ильича потекли слюнки. Спать он лег поздно, с полным чувством удовлетворения и радостью от скорого освобождения от одиночества.

Петр Ильич впервые за долгое время не выспался, на уроках был рассеян, и ученики шептались, что «Трутень» пришел в разных носках. Учитель с нетерпением ждал окончания уроков, и, окрыленный, полетел навстречу судьбе.

Первое свидание

«Судьба» разительно отличалась от фото в интернете, килограммов так на …надцать. Петр Ильич не любил крупных женщин. Мама была худенькая, в старости – почти прозрачная. Такой и должна быть настоящая женщина, по мнению Петра Ильича.

- Зоя, - игриво представилась дама и заказала пирог с мясом, картошку-фри с котлетой по-киевски и салат. Петр Ильич скромно ограничился салатом и стаканом сока.

Зоя с набитым ртом комментировала ингредиенты каждого блюда, сообщила, что в салат не доложили лук, а картошку пересолили. Все разговоры крутились вокруг еды и продуктовых магазинов. Круг Зоиных интересов ограничивался едой. Петр Ильич многозначительно кивал, мычал что-то невразумительное в ответ и украдкой поглядывал на часы.

Наконец с трапезой было покончено. Зоя довольно крякнула, вытерла жирные губы салфеткой и, плотоядно улыбнувшись, уставилась на Петра Ильича.

– К тебе или ко мне?

Математик нервно сглотнул, поправил галстук и проблеял:

– Мне завтра вставать рано.

– Так от меня на работу и пойдешь, – возразила Зоя, сверкая глазами и лбом.

– Я так не могу, мне же носки сменить нужно, – нашелся Петр Ильич. – Да и потом, зубная щетка…

– По дороге в магазин заскочим, – не сдавалась Зоя.

– Я так не могу, – признался Петр Ильич. – Мы всего пару часов знакомы и…

– Понятно. Ладно, ты мой номер знаешь, звони, пиши, – и, качая аппетитными формами, удалилась, оставив кавалера утирать со лба пот и расплачиваться за ужин.

Петр Ильич вернулся домой вымотанный физически и морально. Наскоро приняв душ, завалился спать, разбудил его “треклятый” будильник.

На первой же перемене потенциальный жених бросился в спортзал к более опытному товарищу за советом. Выложил все, как на духу и, понурив голову, стал дожидаться приговора.

– Ну, ты даешь, дама сама предлагает, а он – в кусты, – хмыкнул физкультурник.

– Она не в моем вкусе, – оправдывался Петр Ильич.

– Да какое это имеет значение. В темноте, да под одеялом все они одинаковые, – заржал физкультурник. – Ладно, ты не расстраивайся, – заметив отчаяние коллеги, сменил гнев на милость. – Первый блин всегда комом.

Окрыленный поддержкой товарища, математик полетел на урок. Он был в ударе, сыпал формулами, писал на доске задачи, которые сами же и решал, в общем, был сам не свой. Ученики в недоумении переглядывались, но возразить учителю не смели.

После уроков Петр Ильич помчался домой. Ел горячие пельмени прямо за компьютером, чтобы не отвлекаться. Наклевывалась новая встреча. На фото незнакомка была весьма миловидна. Но из первого свидания Петр Ильич вынес важный урок – не верить фото.

Второе свидание

Несмотря на неудачный опыт первого свидания, Петр Ильич нервничал и волновался, то и дело вытирая потные ладони о брюки. В кафе он пришел раньше, сел лицом ко входу и заказал стакан сока. Дама опаздывала. Потенциальный жених то и дело поглядывал на часы.