Сберкасса на углу М. Бронной и М. Козихинского переулка

Главной достопримечательностью Козихи является Патриарший пруд, один из трёх заложенных при патриархе Иоакиме. Вскоре после войны с Наполеоном Бонапартом, когда пришлось практически заново отстраивать Москву, у Патриаршего пруда появился «кофейный дом для продажи чая, кофе и лимонада, окромя всякого рода напитков». С конца девятнадцатого века Русское гимнастическое общество устраивало на Патриарших зимний каток, а летом там функционировала лодочная станция, которая располагалась на северо-западной стороне пруда. Во второй половине 30-х годов прошлого столетия, как раз ко времени несчастья с Берлиозом, на противоположной стороне пруда появился изящный павильон. Скорее всего, некто вальяжный и влиятельный, предпочёл наблюдать за событиями на Патриарших, не сидя на скамейке у пруда, а находясь в более комфортных для себя условиях, притом оставаясь скрытым от посторонних глаз. В принципе, он мог быть свидетелем и того несчастного случая, который произошёл с Берлиозом на углу Ермолаевского и Малой Бронной. Но вот какое возникает сомнение: если Берлиоз вышел со сквера на углу, а трамвай «выйдя на прямую… взвыл и наддал», то никак не мог Михаил Александрович увидеть «несущееся на него с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо женщины-вагоновожатой» и уж тем более не смог бы разглядеть её алую повязку. Всему этому, в полном согласии с законами физики, полагалось обретаться гораздо правее, метрах в двадцати от него, а видеть Берлиоз мог только пассажиров в окнах уходящего вагона. Но всё это мелочи, нисколько не умаляющие достоинства «закатного романа».

С юго-западной стороны Патриаршего пруда находится Большой Патриарший переулок, где, начиная с 1908 года, велось строительство дома для потомков Аслана Торосяна, из Армавира перебравшихся в Москву. Всего сыновей было пятеро – Александр, Гавриил, Ованес, Михаил и Лазарь. Кстати, со временем Ованес стал Иваном, а все Аслановичи – сыновьями Афанасия Тарасова. Мрачноватое здание, спроектированное в стиле итальянских палаццо, стоит и поныне на углу со Спиридоньевской улицей. Заказчиком был Гавриил Асланович, а продолжал строительство его сын, Григорий Гавриилович. Когда-то мимо этого здания, дребезжа на повороте, проезжал трамвай.

1900-е гг. Каток на Патриаршем пруду. На заднем плане – дом Левенцовой на Малой Бронной, где в 1886 году архитектор Анатолий Гунст организовал «Классы изящных искусств для лиц обоего пола». Позднее на этом месте был построен дом Вешнякова

1913 г. Павильон лодочной станции на Патриаршем пруду. На заднем плане – дом № 7 по Ермолаевскому переулку

1920-е гг. Новый павильон лодочной станции

Не менее примечателен и дом № 6 по Большому Патриаршему переулку, где накануне революции 1917 года проживал барон Иван Станиславович Нолькен. Как выяснилось, у судьи Московского военно-окружного суда было ещё одно, не менее серьёзное увлечение. Помимо книги воспоминаний о своей юности, изданной в 1889 году, уже находясь в эмиграции, он написал несколько романов, один из которых имел название, хорошо знакомое поклонникам Константина Симонова – «Живые и мёртвые». С семьёй Нолькена, точнее с его лифляндской роднёй связана страшная история. В феврале 1913 года петербургские газеты сообщили: «На возвращавшихся около десяти часов ночи домой после парадного вечера аренсбургского городского голову барона Нолькена и его младшего брата, крупного землевладельца, напали неизвестные. Выстрелами из револьверов оба барона убиты». Здесь речь идёт о городском голове Аренсбурга бароне Герхарде Нолькене. О результатах расследования газеты не сообщили, но вот на что стоит обратить внимание. За месяц до этого происшествия во время великосветской охоты в имении барона Нолькена были наняты в качестве загонщиков шестьдесят крестьянских детей. На другое утро в лесу нашли трупы двух заблудившихся и замерзших мальчиков-загонщиков. Шесть других малолетних участников великосветской охоты отморозили себе руки и ноги. Скорее всего, убийство баронов стало местью за ещё более ужасное преступление.

В давние времена дворянская знать предпочитала жить на Мясницкой улице. Позже князья и графы перебрались на Пречистенку, а их место на Мясницкой заняли богатые купцы. К началу первой мировой войны и те, и другие мирно сосуществовали на Спиридоновке. Помимо дома княгини Долгоруковой, здесь располагались владения купцов Морозовых и Рябушинских. Летом 1900 года на углу Малой Никитской и Спиридоновки началось строительство роскошного особняка для Степана Павловича Рябушинского. Один из членов семейного клана фабрикантов Рябушинских увлёкся собиранием и реставрацией старинных икон, для чего оборудовал в своём доме мастерскую. Было намерение основать музей икон, но помешала война, а затем и революция. В 1931 году особняк перешёл в распоряжение только что вернувшегося в СССР Максима Горького. Рядом, в доме № 4 жил и другой маститый писатель, Алексей Толстой, но это было уже после смерти Горького.

1910-е гг. Дом Степана Рябушинского на углу Спиридоновки и Малой Никитской

Владельцем дома № 6 на Спиридоновке в 1901 году был «мучной король» Антон Максимович Эрлангер. Его восхождение к успеху началось в 1881 году с запуска в эксплуатацию мельницы небывало высокой по тем временам производительности. Позже такие мельцицы стали строить по всей России. Дело отца продолжил сын, инженер-механик, который основал Товарищество «Антон Эрлангер и К°». Вскоре семья разъехалась по другим районам Москвы, а дом перешёл во владение другого семейства. Здесь поселились братья Марконет – адвокат Александр Федорович и врач Владимир Федорович. В 1906 году в этом доме жил Александр Блок с молодой женой, Любовью Дмитриевной Менделеевой. Александр Федорович Марконет был женат на кузине матери поэта.

Примечательное по своей архитектуре здание располагается на углу Спиридоновки и Гранатного переулка. Построено оно было в 1902 году по заказу московских купцов братьев Михаила и Николая Армянских. В 1906 году в этом доме снял квартиру Борис Константинович Зайцев. Сын директора металлургического завода Гужона, располагавшегося у Рогожской заставы, учился на химика и юриста, два года слушал лекции в Горном институте, но так и не приобрёл профессии. С юных лет он мечтал стать писателем, завёл знакомства в литературных кругах – частыми гостями в его доме были Константин Бальмонт, Сергей Городецкий и Андрей Белый. Бывал в этой квартире Иван Бунин. Одним из участников литературного кружка в доме Армянских был и Павел Муратов, который устраивал такие же вечера на квартире своего брата в доме на углу Большой Никитской и Мерзляковского переулка. Мечта Бориса Зайцева в какой-то степени сбылась после отъезда в Европу, где с 1922 года он сотрудничал с эмигрантскими изданиями, опубликовав свои дневниковые записи, посвящённые жизни во Франции.