– А почему процессы выходят из-под контроля? – поинтересовался чей-то голос.

– По разным причинам – метеориты, смена полюсов. Но большинство – из-за самого населения Земли. Люди, которые живут на проекте, постоянно нарушают хрупкий баланс – то охотятся, то взрывают, то сливают какую-нибудь дрянь в мировой океан. Потом пытаются всё наладить, но у них ничего не получается.

– А почему бы это всё не пустить на самотёк? – спросил фиолетовый парень.

– Ну как же, – удивился Венетус, – ведь мы создали это сами, своими руками, и теперь просто обязаны ухаживать и присматривать за своим проектом.

– Вы создали комфортное место обитания, но, если обитатели мешают его существованию, то нужны ли они? – пожал плечами фиолетовый.

– Не совсем так, сейчас уже всё слишком взаимосвязано. Можно удалить из проекта горсточку бактерий или пучок мышей, которых там миллиарды, но это вскоре косвенно отразиться на всём остальном населении Земли. – Вот эта группа, например, – синий указал рукой на дисперсиан, столпившихся у одного из мониторов, – как-раз наблюдает за биологическим балансом на проекте.

– Так, если всё такое… хрупкое, – закатил глаза фиолетовый, – то, кто нам разрешит предлагать свои идеи для внедрения?

– Ты прав, – кивнул Венетус. – Придумать что-либо новое, что приведёт к положительным изменениям на проекте очень сложно. Но для того мы и готовим вас! Свежий подход, новый взгляд, креативное мышление! Для этого и был создан этот курс! Кстати, как тебя зовут, молодой дисперсианин?

– Баклажан!

– Очень интересно, – ухмыльнулся синий.

– Что именно? – занервничал фиолетовый.

– Когда на проекте появляется что-то новое, то часто дисперсиане дают этому явлению или предмету свои имена, – пояснил синий. – Интересно, каким будет твоё изобретение.

– Добро пожаловать! – прервал диалог громкий возглас, и, обернувшись, Ниа догадалась, что это был Флавус. Жёлтый, но прозрачный, как и Венетус, с длинными волосами, ниспадающими почти до колен, он с распахнутыми руками подошёл к студентам, будто пытаясь обнять всех одновременно, и радостно обвёл всех взглядом.

– Пройдёмте! Я так раз всех вас видеть! Вы такие умнички! Я вас со всеми сейчас познакомлю. Вот здесь, – он указал рукой на стоящую поодаль группу дисперсиан, студенты старших курсов наблюдают за своими изобретениями. Сейчас нас очень волнует повышенный интерес землян к недрам проекта. Когда-то один из наших студентов немного схитрил и тайком от нас добавил нефть в структуру планеты. Он спрятал её глубоко в Землю. Мы долгое время даже не подозревали об этом, но недавно люди обнаружили её и нашли ей применение.

– Какой молодец! – не удержалась от восклицания Ниа. Венетус и Флавус переглянулись, и жёлтый едва заметно кивнул. Видимо, он всё же был немного прозрачнее Венетуса.

– Сперва и мы так подумали, – ответил Венетус. – И, несмотря на то, что он сделал это без разрешения руководства курса, хотели наградить его. Нефть принесла огромную пользу человечеству, прорыв в технологиях, улучшение качества жизни. Но… – он неуверенно оглянулся на Флавуса, и жёлтый за него продолжил:

– Это повлекло за собой и череду проблем, поэтому сейчас решается вопрос о его аннигиляции.

Услышав страшный приговор, студенты стали взволнованно перешёптываться.

– Кстати, а вот и он! – вдруг весело указал на суетившегося у компьютера оранжевого дисперсианина Флавус. Он подошёл к нему и заглянул в монитор.

– Ну как, есть сдвиги? – спросил он студента. Тот оторвался от компьютера и нервно сухо кивнул.

– Ну вот, – обернулся Флавус к группе, – есть сдвиги. У него осталось триста двенадцать Опасных Дней, чтобы всё исправить.

Он указал рукой на плечо оранжевого, и все увидели под переливающейся татуировкой института, три цифры – 312. Ниа поежилась.

– Видите, как важно тщательно тестировать свои идеи! Пройдёмте дальше. Вот здесь группа наших ребят работает над эталонами красоты.

– Как это? – спросило одновременно несколько студентов.

– На Земле красота имеет особое значение. Все хотят быть красивыми.

– А что такое «красивыми»? – осторожно спросила Ди.

– Это… – улыбнулся Венетус, – когда на тебя приятно смотреть.

– А разве бывает так, что смотреть на что-то неприятно?

– Бывает! Например… – задумался он, подбирая слова, -… когда наступает красный Опасный День, ты выглядываешь в окно и чувствуешь себя…

– Очень печально, – подсказала Ди.

– Отлично! – обрадовался Венетус. – А вот, если сегодня оранжевый день?

– Тоже печально!

– Да? Странно. А почему? – удивился он.

– Потому что это значит, что Ниа не придёт в колледж, – ответила Ди, а Ниа с благодарностью взглянула на неё.

– Ага, теперь понятно. Ну, вот на проекте «Земля» происходит очень похожая оценка красоты. Твои эмоции в красный Опасный День – это, как, если бы ты ощущала себя некрасивой, а в оранжевый – когда некрасивый кто-то другой. Только на Земле люди оценивают, таким образом, всё подряд – других людей, вещи, дни, погоду и, самое главное, себя.

– И что вы с этим делаете? – спросила Ниа.

– Регулярно меняем отношение человечества к красоте, чтобы каждый имел возможность почувствовать себя счастливым! – пояснил Венетус, а Флавус добавил:

– Интегрируем в людское сознание восприятие красоты не только тела, но и черт характера, обычаев, поведения и способностей.

– Меняем отношение людей к худым и полным…– подхватил синий.

– Полным чего? – спросил фиолетовый, а оба преподавателя расхохотались. – Вам ещё предстоит многое узнать! А теперь, давайте, мы продемонстрируем вам, как происходит тестирование идей.

Студенты проследовали вслед за ними, и подошли поближе к группе дисперсиан, спорящих о чём-то у большого экрана. Увидев группу ребят, работники института притихли.

– Ну, кто из вас готов что-нибудь предложить? – обратился к студентам Флавус.

– Чтобы все одновременно стали красивыми! – неожиданно для себя выпалила Ниа и, тут же, испугавшись собственной смелости, сделала шаг назад.

– Внимание! – серьезно скомандовал Флавус группе учёных. – Покажите возможные последствия всеобщей массовой красоты.

Работники института бросились к своим компьютерам, и, вытянув по пять пальцев на каждой руке, принялись быстро печатать. Экран загорелся, и на нём стали появляться и исчезать какие-то цифры, графики, диаграммы. Наконец, от группы выступил вперёд один из учёных, и, указывая на экран, который появился на стене, отображая таблицы и диаграммы, монотонно зачитал полученные результаты.

– Эффект мгновенный – уровень счастья на Земле достиг сорока процентов.

– Почему не ста? – удивились студенты.

– Далеко не все хотят быть красивыми или способны обращать на это внимание. На проекте есть слепые жители, – пояснил работник, – а также старые, больные, сумасшедшие. Отмечена группа людей, у которых общий уровень счастья снизился до критических пятнадцати процентов. Это те, кто уже считал себя красивыми раньше. Мы лишили их уникальности, ощущения особенности. Эффект через пять земных лет – общий уровень счастья снижается до тридцати процентов. Многие люди растеряны. Они не знают, к чему стремиться. Большинство бизнесов, ориентирующихся на красоту, закрывается. Все, кто раньше получал доход, предоставляя услуги – спортивные секции, дизайн одежды, салоны красоты, потеряют доход.

– А что-нибудь положительное у вас получилось? – скептически хмыкнул Баклажан. Учёный подбежал к клавиатуре, нажал на пару клавиш и довольно кивнул:

– Здоровье. Удовлетворение своим внешним видом принесёт улучшение самочувствия. Но уже через десять земных лет и эта кривая начнёт снижаться, так как люди перестанут следить за собой. Общее количество населения уменьшается, – бормотал он. – Вот тут я вижу повышенный процент самоаннигиляции, вот тут…

– Ой, – испугалась Ниа, – давайте, сделаем всех лучше некрасивыми!

– Интересно, – подскочил к экрану другой работник, – я только что проанализировал и такай вариант, и выяснил, что и от этого будет очень похожий эффект!