Афродите на долю секунды стало по-настоящему его жаль. Он был изгнан под землю, его всегда недооценивали другие Олимпийцы, хотя ответственности на нем было больше, чем на ком-либо еще. Только находясь в этом живом аду, Афродита осознала, что это стоит очень больших усилий — контролировать худших из монстров, следить за тем, чтобы ничто, попавшее сюда, не выбралось обратно наверх. А когда две твои сущности борются, это сделать еще сложнее. Так насколько сильно можно любить своего сына, чтобы ради него рискнуть всем и обречь себя на безумие?

Во взгляде Афродиты мелькнуло нечто похожее на уважение и восхищение. К историям, в которых главная роль достается любви, Богиня питала слишком сильную слабость.

— Некоторые Боги очень недовольны твоим вмешательством в жизни лагерей, но уже не способны трезво мыслить, чтобы явиться самим и надрать тебе задницу, — заявила Богиня, ослепительно улыбнувшись.

Аид засмеялся, и его смех больше напоминал старческий кашель, нежели пробирающий ужасом злорадный смех.

— А когда они начнут уже войну, я закрою Врата, — заявил он. — И пусть глупые полубоги воюют вечно, раздирая сущности Богов дальше. Мне плевать. И Зевс, и Перси были предупреждены.

— Ты взбешен, — заметила Афродита, на что Аид хмыкнул. — Нет, ты много раз злился, и это редко заканчивалось хорошо, но сейчас ты по-настоящему взбешен.

— Афродита, там наверху полубоги решились на мирные переговоры. У тебя должен быть очень и очень интересный разговор, чтобы я остался тут, а иначе…

Афродита с минуту изучающе смотрела на него, словно думала, стоит ли он того, чтобы продолжать дальше беседу или нет. Ему и правда нужна хорошая причина, чтобы не прервать эти переговоры, и она готова была ему ее дать.

— А разве мое появление тут уже не причина остаться? — кокетничала Афродита.

— И как Арес тебя терпит?

— Мы с Аресом просто хорошо ладим. Любовь и война всегда идут рука об руку, — мягко сказала она, подойдя ближе. — Впрочем, любовь со смертью куда ближе.

Аид усмехнулся. Он смотрел на Богиню сверху вниз, рассматривая ее красивые черты лица, ее тонкую длинную шею и кулончик, удобно устроившийся в ложбинке. Для него она была темноволосой молодой девушкой с молочной кожей, с большими ярко-голубыми глазами, которые, казалось, видели всю его сущность, могли читать мысли, проникали в самую его суть. Он не сдержался от того, чтобы провести пальцем по ее маленькому вздернутому носу, спуститься к пухлым губам, очертить линию скул и заправить непослушную прядь за ухо.

— Я еще не услышал, почему мне стоит остаться здесь и разговаривать с тобой, — тихо прошептал Аид.

— Я понимаю, почему ты это делаешь, — уже безо всякой улыбки сказала Афродита. — И в любой другой ситуации, поверь, я бы посмотрела, куда в итоге приведет тебя твоя любовь к сыну, — Богиня сделала паузу, не отводя взгляда от черных глаз Аида. Она не видела в них ровным счетом ничего, но она хотела, чтобы он видел ее искреннюю заботу или хотя бы не безразличие. — Ты и так натворил кучу бед, когда натравил оба лагеря на Перси Джексона.

— Этот самонадеянный мальчишка не сдержал свою клятву! —прорычал Аид.

Любой другой бы испугался, но Афродита, снисходительно на него посмотрев, лишь мягко засмеялась. Аид нахмурился.

— Ты правда не видишь, что происходит? — спросила она.

— Я не собираюсь вникать в твои интриги, поэтому отвечай прямо, — раздраженно буркнул Аид.

— Скажи мне, зачем вообще Перси дал тебе не просто обещание, а клятву вернуть Нико?

— Потому что он самонадеянный, заразившийся гордыней от своей подружки жалкий полубожок, — рыкнул бог.

— Это не причина, — Афродита принялась расхаживать по тронному залу.

— У него комплекс спасателя, не может жить без приключений, да просто потому, что это Джексон! Я не знаю! И мне не важно! — Аид уже разозлился.

— А должно быть, — спокойно ответила Афродита, и тон ее голоса почему-то успокоил и мужчину.

— К чему ты ведешь? — устало выдохнул он. Его настроение менялось каждую секунду, ему не терпелось уже попрощаться с Богиней, которая стала уже докучать, и снова внести смуту в чертовы переговоры.

Но он почему-то оставался здесь и вел, на его взгляд, самую бесполезную беседу с Богиней любви.

— К тому, что не просто так Перси отправился за Нико. Тут что-то большее, чем просто желание спасти… кхм… друга, — последнее слово Афродита выделила.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что…

Бледно-розовые губы Афродиты растянулись в довольной игривой улыбке.

— Именно, — проворковала она.

— Нет, — Аид закрыл лицо руками. — Афродита, почему бы тебе не оставить моего сына в покое?

Кажется, бог Подземного Царства слегка покраснел. Он знал тайну Нико. Догадался об этом, еще когда тот ходил за ним по пятам, прося дать Перси окунуться в Стикс, но молчал, потому что не знал, как говорить об этом с сыном. Серьезно, он — Бог Подземного Царства, повидавший много ужасов и проживший на этом свете столько веков, совершенно не представлял себе разговор со своим сыном на такую пикантную тему. И ему сильно повезло, что Нико тоже не горел желанием говорить об этом. Так или иначе, он, кажется, переборол свой страх и стыд во дворце Купидона. Признался в своих чувствах перед Богом любви и перед Джейсоном, а потом и Перси. Правда, тогда же он сказал, что Перси не его тип и легкой походкой направился к этому солнечному мальчику. И, хотя на взгляд Аида, из них получилась бы весьма и весьма странная пара, сын Аполлона всяко лучше, чем этот нахал Джексон. Да, Аид следил за ним. Но разве грех присматривать за своим чадом?

— Я люблю хорошие любовные истории, но я не настолько жестока, — пожала плечами Богиня.

— Тогда попроси своего сыночка спрятать свои стрелы, иначе я поймаю его и засуну их ему в его самое уязвимое место, — прорычал Аид.

— Что сделано, то сделано, — улыбнулась Афродита, пропустив угрозу Аида мимо ушей. — Но я предупрежу Купидона, чтобы впредь он обходил тебя стороной.

— И моих детей, — добавил Аид.

— Ты не рад?

— Рад, что этот морской гаденыш, который причинил немало боли Нико, теперь рвется его спасти, потому что… — Аид замолк, словно ему стало трудно говорить. — Потому что… — он сделал глубокий вдох. — Влю.. влюбился в Нико? Боги, как это ужасно, — мужчина сокрушенно покачал головой.

— Нет, Аид, это прекрасно! — возразила Афродита. Она как раз медленно обходила его трон, внимательно рассматривая все кости, из которых он был сделан. Человеческих костей, на удивление, среди них было не так уж и много.

Аид выглядел жутко смущенным и растерянным. Не часто так сильно можно обескуражить Бога и наблюдать, как он неловко переступает с ноги на ногу и зарывается руками в свои волосы. Ну, хоть забыл о том, что хотел помешать переговорам греков и римлян.

— Я же его убью, — пожал плечами Аид, нервно хихикнув. — Серьезно, если когда-нибудь мой чертеныш притащит этого водяного сюда и назовет его своим… кхм… парнем, — последним словом мужчина разве что не подавился. — Я же отдам его на съедение миссис Додз.

— Не отдашь, — уверенно сказала Афродита, удобно устроившись на троне.

Аид, увидев, что его место заняли, удивленно выгнул бровь. Но ничего не сказал. Он даже Персефоне не разрешал садиться на трон, но Афродита смотрелась на нем слишком гармонично. Ему нравилось.

— И что меня остановит? — спросил он, подойдя к ней.

— Ты достаточно вмешался в жизнь полубогов. А это никогда ничем хорошим не заканчивалось.

— Это не ответ.

— Он может сделать то, чего ты не добьешься этой показной войной, — серьезно ответила Афродита. — Он может спасти твоего драгоценного сына.

Аид оперся о подлокотники своего трона и навис над Богиней, смотря на нее сверху вниз.

— Он попал к нему на остров, но не смог спасти. Сбежал, как трус. С чего это у него получится во второй раз, с чего ему пытаться во второй раз?

— Он и в первый раз не сбегал. Он готов был остаться с ним, — Афродита легко коснулась пальцами тыльной стороны ладони, маленькими касаниями поднимаясь вверх по руке.