То, что бесцельно бегая в этом разгорающемся аду, Грис достигнет лишь собственной смерти, он понял довольно скоро. Ему нужен был план. Завода. Благо, такой как раз висел на стенке рядом. Дивясь собственной удаче, мститель, стараясь абстрагироваться от страшного грохота и визга за спиной, принялся изучать план здания и продумывать дальнейшие действия с предельной скоростью. Едко усмехнувшись, прочитав надпись: «План эвакуации при возникновении пожара», Грис сосредоточился.

Завод состоял из пяти цехов: четырёх небольших, и одного крупного. Их соединяли между собой немногочисленные административные здания. В итоге вся эта конструкция напоминала огромное кольцо с большим прямоугольным цехом посередине, в который можно было попасть… Практически откуда угодно.

«Сраная цитадель зла, а не завод», – пронеслось в разуме мстителя, хотя думать он старался совершенно о другом.

Судя по всему, паучары превратили весь комплекс в одно огромное гнездо. Откуда они взялись? А чёрт их знает, не важно! Будь Грис здоровой мамочкой пауков, он бы отгрохал себе большое–пребольшое, тёплое местечко в окружении родных и близких… Цеха, что используются паучихами как инкубаторы, берут одно центральное здание в кольцо. Значит, цель мстителя – там? Это настолько логично, что даже подозрительно. Не может же всё быть настолько очевидным?

Или может?

Приближающийся писк заставил мстителя машинально отпрыгнуть в сторону. И не зря: туда, где он только что стоял, обрушился резкий удар паучьей лапы, шириной с два взрослых человека. Пробив металлический мостик словно бумагу, страшная сила обрушила всю конструкцию вниз, увлекая за собой и Гриса.

–Да твою паучью мать! – выругался мститель, в падении целясь в изуродованную ожогами морду паучихи.

Видавший многое автомобиль, что до этого без промедлений ехал к своей цели, неожиданно остановился на одном из перекрёстков. Кевин Стинг проглотил вставший в горле ком, когда его взгляд зацепился за обшарпанный дорожный знак:

«Психиатрическая лечебница Святой Алхимиллы, 500м».

Писатель уже бывал здесь, и не раз. Но почему–то до сего момента воспоминания об этом месте покинули голову Кевина, будто кто–то поместил их за невидимую стену. Но ни капли не изменившаяся за года надпись вернула писателю память.

Кевин Стинг прославился своими действительно жуткими и пугающими, в самых разных смыслах, романами. И когда ему задавали банальный вопрос: «В чём секрет успеха ваших произведений?», творец всегда отвечал: «Правдоподобность ужаса». Многие воспринимали это как популистский бред, пустые слова, призванные размыто ответить на осточертевший вопрос и напустить вокруг фигуры писателя тумана загадочности. И лишь два человека понимали истинный смысл этой абстрактной фразы.

–«Нет страха более всеобъемлющего, чем страх неизвестности», – вполголоса процитировал Кевин слоган одной из своих самых успешных книг.

Пожалуй, писательская карьера «мастера ужасов», как его иногда называли, не была бы и наполовину такой же успешной, если бы Кевин не подружился когда–то давно с одним перспективным врачом–психиатром. Череда случайностей – и школьный приятель, с которым писатель любил рассуждать обо всём на свете, становится главврачом в отдалённой от крупных городов больнице для, как их называл сам приятель, «особенно сильно душевно больных». Люди, чья психика не позволяла им быть полноценными членами общества, проще говоря, сумасшедшие, – вот кто были «клиентами» этого врача. И увлекательных историй об очередной конфронтации «Великого пророка» и «Сурового диктатора прошлого» в его практике случалось не меньше, чем жутких историй о матерях, что поедали собственных детей по приказам голосов в голове. Естественно, последние интересовали Кевина куда сильнее.

Но передать весь ужас человека, мир которого трещит по швам из–за его собственного безумия, невозможно, пока сам не потеряешь рассудок. Или же не поймёшь ход мыслей таких несчастных. То, что делал Кевин, можно посчитать незаконным и аморальным, но в тот момент творцу было плевать. Они и сейчас не жалеет об этом эпизоде своей жизни. Тогда он наблюдал за психами, словно за животными, что обитают в клетке собственного сознания. Даже общался с теми, кто ещё мог выдавать связную речь. И всё благодаря случайному знакомству с не самым принципиальным главврачом.

Вклад таких «сеансов наблюдения» в творчество Кевина Стинга невозможно переоценить. Одно дело, когда ты пишешь об условном безумце, и совершенно другое, когда ты понимаешь, пусть даже и примерно, что творится в его голове. Иногда писатель даже чувствовал себя своего рода меценатом – он дарил жалкому существованию потерявших рассудок хоть какой–то смысл.

–Странно, – вынырнув из глубин навалившихся воспоминаний, пробубнил себе под нос Кевин, – Почему память об этом месте будто кто–то вырезал из моего сознания?

Обеспокоенно осмотрев раскинувшийся по обе стороны дороги лес, писатель снова взглянул на крупную и детальную карту местности. Да, лечебница Святой Алхимиллы была обозначена на ней, но раньше он… Будто не замечал этого?

–Ничего не понимаю… – отложив карту в сторону, Кевин вновь покосился на слегка проржавевший дорожный знак.

Сомнения одолевали Кевина. Эта ситуация напоминала ему типичное начало очередного ужастика – герой, само собой, совершенно случайно, натыкается на психушку, в которой происходит нечто странное. Для полной картины не хватало только внезапно заклинившей машины.

К счастью, однако, автомобиль продолжал шуметь, а значит и работать. Хоть одного клише этой истории удалось избежать. Выдохнув, Кевин слабо надавил на газ, выкручивая руль в сторону. Похоже, Лауд Хол будет не единственной остановкой в его путешествии.

Полыхающий на заводе пожар уже было видно даже в мегаполисе – жаль, что никому до этого не было дела. Никому, кроме одного пронзительного, красного ока. Император молча спрашивал себя о том, кто же виновник творящегося там ада? Солдаты докладывали о потрёпанного вида человеке, что уничтожал как их, так и захвативших завод пауков. Кто он? Что он там делает? Не известно. Но одно было понятно наверняка – оставлять в живых этого «героя» точно нельзя.

Действуй бы приметы в реальности, Грис в этот момент явно начал бы икать. Однако, никакого дела до подобных мыслей ему не было даже близко. Уставший, злой, с неполным запасом здоровья, весь покрытый копотью и кровью, мститель пробивался к центральному цеху так, словно от этого зависела его жизнь. Хотя в какой–то мере это было правдой – завод постепенно и крайне целеустремлённо превращался в одну большую печь, зажаривая сотни пауков живьём, оплавляя корпуса тупых роботов, что бездумно лезли в самое пекло, и заставляя Гриса задыхаться от жары, параллельно боготворя собственную дальновидность в момент выбора «огнестойкости». Его одежда, увы, не обладала таким свойством, и мстителю постоянно приходилось тушить вспыхивающее на ней пламя, поминая весь мир отборной бранью.

–Сейчас бы мороженого… – едва заметно скалясь, язвил Грис, стараясь отвлечься от вездесущего жара. Получалось так себе.

Мститель с боем прорывался через объятое огнём офисное здание, то и дело выпуская из Перфораторов веера пуль в самоубийственно целеустремлённых роботов, или обезумевших от пламени пауков. Чёрт, знал бы Грис, что весь завод может так воспылать, даже и не подумал бы взрывать те треклятые кладки! Ладно, нет смысла бичевать себя за уже совершённое, сейчас есть дела куда важнее! Если верить смутно отпечатавшемуся в памяти плану, то пройдя через это здание, можно попасть в один из гаражей, а оттуда – прямо в цех. Казалось бы, всё просто! Жаль только, что у дыма совершенно другие планы. Пусть огнестойкость и спасала от экстремальных температур, угарный газ от этого не становился ничуть безопаснее. Мстителю стоило огромных трудов бежать пригнувшись, постоянно кашляя и отмахиваясь от сообщений системы об отравлении. Не до того ему сейчас!