Особое географическое и политическое положение Карфагена во многом определило его дальнейшую судьбу как самостоятельной военно-политической силы. Впрочем, возвышение города в качестве ведущего центра всего Западного Средиземноморья произошло далеко не сразу. В течение по меньшей мере полутора столетий с момента основания Карфаген оставался сравнительно небольшим городом, в экономическом плане ничем не отличавшимся от остальных финикийских поселений региона. Поначалу положение города и вовсе было крайне непрочным в свете напряженных отношений с местным населением, правителям которого карфагеняне должны были платить дань за землю, где расположилось их поселение. Ярким отголоском сложившейся вскоре после основания Карфагена ситуации является продолжение легенды об Элиссе, которая якобы вынуждена была пожертвовать собой ради сохранения политической независимости города. Как сообщает Юстин, вскоре после основания города ливийский царек народа максиев (по Геродоту) или макситан (согласно Юстину) Гиарб (Иарбант или Хиарбас), прельщенный богатством процветающего торгового центра, пожелал жениться на его правительнице и тем самым заполучить власть над Карфагеном. Отказ в такой ситуации был равнозначен войне, и Элисса предпочла добровольную смерть ради спасения независимости города. «Назначив себе трехмесячный срок для исполнения этого решения, – пишет Юстин, – она приказала воздвигнуть на окраине города костер, будто для того, чтобы умилостивить тень (viri manes) своего мужа и перед новым браком принести жертвы в честь умершего. Затем она заклала много жертв, взошла на костер с мечом в руках и, обратив взоры свои к народу, сказала, что, согласно их совету, собирается идти к мужу, после чего закололась мечом» (Just. ХVIII, 6).
После самоубийства Элиссы монархическое правление в Карфагене пресеклось и власть перешла к десяти старейшинам («принцепсам»), составлявшим ранее ближайшее окружение царицы. Возможно, именно с этим событием связано наличие двух дат основания города – около 825–823 гг. и 814 г. до н. э. Более ранняя из них является временем возникновения основанного Элиссой первоначального поселения, позднейшая же относится к моменту учреждения Карфагенской республики после смерти царицы. Хотя самопожертвование основательницы, которую со временем стали почитать в Карфагене как богиню, спасло город от подчинения туземным ливийским владыкам, однако в остальном его положение в контексте тирской колониальной системы в Западном Средиземноморье оставалось в течение VIII в. до н. э. маргинальным и периферийным. Так, будучи политически самостоятельным, Карфаген не мог рассчитывать на поддержку метрополии в борьбе с местными племенами, что привело к ограничению карфагенских владений пределами самого города, за землю которого карфагеняне к тому же вынуждены были регулярно платить дань. С другой стороны, отсутствие прочного положения на континенте и почтительное отношение к Тиру препятствовали собственной колониальной экспансии Карфагена в Западном Средиземноморье. Проведение активной самостоятельной внешней политики африканским городом в регионе могло войти в противоречие с позицией метрополии, что было одновременно как малоприемлемо в идеологическом плане, так и трудноосуществимо и даже опасно в практическом отношении.
Сложившееся положение начало меняться уже с конца VIII – начала VII вв. до н. э., когда положение Тира зашаталось вследствие экспансии ассирийских царей Синаххериба (705–680 гг. до н. э.) и Асархаддона (680–669 гг. до н. э.). Видимо, уже в первой половине VII в. до н. э. из подчинения Тиру вышли финикийские колонии Кипра, признавшие власть Асархаддона. Это по меньшей мере нарушило и затруднило, если не разорвало регулярную связь между финикийскими колониями Западного Средиземноморья и метрополией. Тирская колониальная система дала трещину, что развязывало руки Карфагену и открывало перед ним блестящие возможности. Независимое положение, которое ранее лишало его практической поддержки со стороны Тира, теперь, в условиях потери связи финикийских колоний региона с бывшей метрополией, превратилось в бонус. На фоне всех остальных финикийских поселений Западного Средиземноморья именно Карфаген, основанный представительницей царского рода Элиссой, оказывался в уникальном положении, позволявшем ему претендовать на то, чтобы занять место Тира в региональной колониальной системе и тем самым создать собственную колониальную державу. Кроме того, на запад, в том числе и в Карфаген, могли прибыть волны беженцев из Финикии и с Кипра, ищущих здесь укрытия вследствие ассирийского вторжения. Это привело к относительному, а возможно, даже и существенному росту населения в Карфагене. Учитывая отсутствие у города сельскохозяйственной округи, это создавало значительное демографическое напряжение, подталкивавшее карфагенян к внешней экспансии и колонизации. Пожалуй, именно с этого момента окончательного осознания карфагенянами своего уникального положения среди всех иных финикийских городов региона по отношению к ним оправдано будет применять римский термин пуны или пунийцы.
Показательно, что именно в это время, около 660 г. до н. э., Карфаген решается основать свою первую собственную колонию Эбес (современная Ивиса, или Ибица) на острове Питиусса в составе Балеарского архипелага, у восточного побережья Испании. «Город этот был основан сто шестьдесят лет спустя после основания Карфагена», – сообщает Диодор Сицилийский (Diod. Sic. V, 16, 3), что дает период между 665 и 654 гг. до н. э. Судя по всему, это была первая проба, позволявшая, не выступая против Тира открыто, действовать как бы параллельно его колониальной системе. Активно противостоять инициативе младшего родственника старая метрополия не стала, да, очевидно, и не могла из-за своего зависимого положения под властью Ассирии. Это убедило карфагенян в правильности и своевременности предпринятого шага и предопределило их скорую дальнейшую открытую экспансию против входивших в колониальную систему Тира финикийских городов региона. Дальнейшему утверждению власти Карфагена в финикийских колониях Пиренейского полуострова помешала развернувшаяся в это же время фокейская колонизация Западного Средиземноморья. Греки из Фокеи основали ряд колоний на восточном побережье Пиренейского полуострова, на юге Галлии и островах региона. Наиболее важными стали эллинские колонии в Массалии (на месте современного Марселя) и острове Корсика. Фокейцы удерживали преобладающие позиции – так называемую фокейскую талассократию – вплоть до середины VI в. до н. э., существенно ограничив возможности для экспансии карфагенян. Карфагеняне сохранили за собой колонию Эбес, однако установившиеся было контакты Карфагена с Этрурией и Пиренейским полуостровом были прерваны греками.
Не сумев закрепиться на испанском и италийском торговых маршрутах, карфагеняне сосредоточились на Африке и Сицилии. Их успехам в этом регионе в значительной степени способствовала окончательная гибель Тирской колониальной державы, пришедшаяся на 570-е гг. после покорения Тира царем Нововавилонского царства Навуходоносором II (605–562 гг. до н. э.). Благодаря этому Карфаген полностью созрел для того, чтобы взять на себя роль нового центра власти по отношению ко всем финикийским городам Западного Средиземноморья. Менее двух десятилетий понадобилось карфагенянам, чтобы осознать свою новую роль и перейти к активным действиям. Уже к середине VI в. до н. э. они основали колонию Керкуан у мыса Бон, немного восточнее Карфагена. В это же время карфагеняне установили контроль и над располагавшимися далее на восток, на североафриканском побережье, городами Хадрумет и Лептис, полностью подчинив себе торговлю с внутренними областями Африки в этом богатейшем регионе, который эллины называли эмпорий – торговая область. Одновременно с этим карфагеняне распространяют свое влияние и к западу от своего города, постепенно утверждая свое торгово-экономическое и военно-политическое преобладание над всей западной частью средиземноморского побережья Африки.
Усиление Карфагена в южной части Западного Средиземноморья закономерно привело к попыткам города укрепить свое положение и в близлежащей округе. Это удалось в середине VI в. до н. э. карфагенскому полководцу по имени Малх, который на многие годы избавил город от необходимости выплачивать унизительную дань местному населению за собственные земли. Он же смог закрепить власть Карфагена над западной частью Сицилии, подчинив местные финикийские города. Менее успешной оказалась попытка покорить примерно в 545–535 гг. до н. э. бывшие тирские колонии на острове Сардиния. Юстин сообщает, что после того, как карфагеняне «долго и удачно воевали в Сицилии и уже перенесли войну в Сардинию, они потеряли там большую часть войска и потерпели страшное поражение» (Just. XVIII, 7, 1). За поражение правительство Карфагена приговорило Малха «с уцелевшей частью войска» к изгнанию. Опальный военачальник попытался было ослушаться приказа и даже ненадолго захватил власть в городе, «но спустя немного времени он был обвинен в стремлении к царской власти» (Just. XVIII, 7, 18), то есть в узурпации, и казнен.
