Беда пришла, откуда я не ждала вовсе.

Однажды вечером в пятницу меня пригласили на родительское собрание, чтобы я рассказала о достижениях или проблемах моих маленьких подопечных. Сразу напряглась, потому что не готова еще выходить в толпу. А тут собралось человек двести в одном помещении. Актовый зал едва вместил всех, кто пришел на родительский всеобуч. Я сразу почувствовала на себе недоброжелательные взгляды горожан, как только переступила порог. Ушла с собрания, закрылась в своем спортзале. Не о чем мне разговаривать пока с родителями, слишком мало работаю. Но я успела засветиться.

 С понедельника посыпались заявления директору школы, с просьбой отстранить меня от занятий. Причины называли разные – слишком молода, чтобы справиться с воспитанием младших школьников, не имею должного образования, что я аморальная личность, которая побывала под судом. Даже парочка обвинений в убийстве. Я бы не пережила эту нервотрёпку, если бы не мой лучший друг, с которым мы созваниваемся через день.

- Я больше не могу, Тёмушка... – плакалась я Артёму, мечтая прижаться к дружеской груди и услышать равномерное биение его сильного и доброго сердца. – Эти люди ненавидят меня.

- Приезжай ко мне Юлёк, мы с мамой тебя любим и ждём, - смеялся тот. Похоже, мой вселенский конфликт был на руку ему. И если бы не моя кайсака, я бы уже сорвалась к нему, даже не раздумывая. Но сейчас могла только обиженно фыркать.

- Спасибо за совет. Ну, прямо очень помог, - зло шипела я, чем еще больше смешила негодника. – Я лучше в другом городе работу поищу.

- Точно! Как найдёшь, мне звякни, я примчусь и тоже работу найду рядышком. Будем вместе бороться с тяжёлыми бытовыми условиями.

Я тут же представила Тёмку в фартуке, как он весь в поту, с всклокоченной белобрысой шевелюрой готовит ужин, а потом пылесосит и стирает в тазу свои вещи. Картинка развеселила, я почти забыла о своих проблемах за болтовней. Ненадолго. Понимаю, что нужно уезжать, что никому я здесь не нужна. Вопреки пословице – где родился, там и сгодился.

Но, как ни странно, весь педколлектив школы встал на мою защиту. Только родители были непреклонны, дошло до того, что они перестали пускать малышей на мои уроки. За несколько дней я лишилась трети своих учеников. Написала заявление об увольнении по собственному желанию, но директриса порвала его. До конца учебного года остался месяц, учителя физкультуры уже не найти. Она упросила меня остаться. И я согласилась, скрепя сердце и стиснув зубы. Но вскоре горько пожалела об этом…

34.

В огромные окна малого спортивного зала заглядывают лучи солнца, деля пространство, мерцавшие пылинки в их свете притягивают мой взгляд. Стою возле такого искристого луча и наблюдаю за микроскопическими частицами, которые беснуются, сталкиваясь друг с другом. Они как мои мысли, мельтешат так же. Протягиваю руку в луч света, пытаясь ощутить нежную щекотку невесомых пылинок. Но не чувствую ничего, и я испытываю раздражение. Школьный звонок проходится по моим нервам морозными иголками, бросаю свои мысли, отправляюсь в подсобку за мячами и обручами. Сейчас прибегут мои маленькие подопечные, уставшие от долгих и нудных уроков.

В самый разгар урока вдруг слышу крики. Снова сцепились эти два драчуна. И как я могла упустить их? Ведь почти глаз не сводила.

- Дурак! Мне мама так сказала! А моя мама не врет, вот! – кричит Толя, наступая на Славика, сжав маленькие кулачки. Вокруг уже все дети собрались.

- Сам ты дурак! И мамка твоя врушка, вот! – Славик показал язык и сделал неприличное движение в сторону оппонента.

- Так, ну-ка разошлись! – оттащила одного от другого и встала между ними. – Что тут у вас опять происходит?

- Юль Сергевна, а он всякие гадости про вас говорит, - высунулся из-за моей спины Славка, грозно раздувая щеки. Я бы посмеялась, если бы не тревога, зазвеневшая звонким колокольчиком в моих висках. – Но вы не верьте, он выдумывает.

- И ничего я не выдумываю! Моя мамка сказала, что это убийца!

Сначала мне показалось, что я ослышалась. Смотрю на маленького мальчика, лицо которого кривится от злобы и ненависти, и не понимаю, как из его рта вылетают такие ужасные обвинения. Он выставил свой указательный палец и несколько раз произносит, брызгая слюной:

- Убийца! Убийца! Убийца!

В ступоре, я вижу только этот махонький пальчик, который обвиняя, указывает на меня, и не могу ничего предпринять. Застываю в оцепенении. Перед глазами опускается алый туман, укрывая все вокруг. И только указующий перст, который становится всё больше, приближаясь ко мне  угрожает. Он скоро проткнет мое сердце, мне уже не хватает воздуха, чтобы сделать вдох. Моя кайсака мечется и брызжет ядом, пытаясь вырваться на волю, но я схватила ее мысленно и держу. Громогласный хохот бьёт по ушам, повторяя страшное для меня слово. И я не выдерживаю, закрываю уши и падаю на колени, представляя, как со всей силы отталкиваю от себя этот, доросший до небес палец.

- Я не убийца… я не хотела… я не могу больше… - причитаю я, пытаясь доказать самой себе что-то.

Вдруг я понимаю, что зловещего хохота больше нет, слышится плач ребенка. Меня толкают, и только тогда я сбрасываю оцепенение. Алый туман рассеивается, я начинаю распознавать голоса детей, которые кричат почти хором.

- Юль Сергевна-а-а! А Толик упал… ему больно.

- Юлечка Сергеевна-а-а… он плачет… 

Подскакиваю с колен и подбегаю к лежавшему на полу, метрах в пяти от меня, ребенку. Даже не знаю, что случилось, но чувствую свою вину. Это снова я? Подсознательно? Не может такого быть, ребенка я бы не тронула! Дети наперебой рассказывают, как Толик обзывал меня, и Слава его толкнул за это. Подхватила малыша на руки и бегом кинулась с ним к врачу. Благо медицинский кабинет располагался по-соседству.

Вызывают родителей пострадавшего ученика, и снова разгорается скандал. Теперь уже его мать не стыдясь, в цветистых выражениях обвиняет меня в случившемся. Да, я виновата! Я выпала из реальности на несколько минут. И мне нужно с этим что-то делать.

В школу больше не пошла. Я вернулась в то состояние, в котором находилась после нападения. Теперь ясно понимала, что опасна для общества. Стоит только кому-то начать задирать меня, и я тут же теряю контроль над собой и своей кайсакой. Бабушка не может достучаться до меня.

Вот и сейчас говорит что-то, а я вижу только, как у нее открывается рот, как подрагивают белокурые пряди, выбившиеся из прически, горят огромные шоколадные глаза. Кажется, я хотела спросить у нее… о чём? Ах, да. Мальчик.

- Что с тем малышом? С Толей? – новости о нем интересуют меня по-настоящему. Я переживаю, даже дыхание затаила.

- Нормально. Ушиб локтя всего лишь.

- Хорошо… - облегченно выдыхаю я и ухожу в свою комнату, не слушая, что дальше говорит моя бабушка.

Лёжа на кровати и глядя в потолок, раздумываю о дальнейшей жизни. У меня еще остались деньги, приличная сумма. И мне нужен доктор. Не просто психолог, а кто-то сильнее… Я должна найти этого специалиста! Он поможет мне и тогда я смогу уехать из этого сумасшедшего городка. В волнении вскочила с кровати и подошла к окну. Уже ночь, ничего не видно, только мое отражение в стекле. Мысли горели, и я чувствовала, что нужно с кем-то поделиться. Анечка? Нет, спит уже. Кроме Тёмки, не с кем. Лихорадочно набираю его номер.

- Юлёк! – голос сонный, разбудила.

- Прости, что в такой поздний час… Совет нужен.

- Ничего, я на дежурстве. Скучно…

Я полчаса рассказывала ему о своей идее, и о происшествии в школе и о подступающей депрессии. Когда я была в клинике, а рядом Эстель и Артём, то чернота с души постепенно испарилась, жизнь, будто налаживалась.

- Приезжай, найдём доктора любого.

- Мне нужен особенный… поговори с Эстель, может она порекомендует мне кого-нибудь.

- Хорошо, прямо сейчас схожу. У нее сегодня последняя смена. Завтра уезжает в Париж.  Ей рожать через три месяца, ходит как колобок, - смеется Тёма, и я улыбаюсь, представляя Эстель с животом. У нее девочка родиться должна, уже имя выбирает ей.