Янтарные глаза уставились на меня в упор. Станислав едва сдерживал смех, я же наоборот, пыталась унять нервную дрожь. Парень подмигнул мне, подбодряя, и я решилась. Протянула руку и погладила плечо Никиты.

- Ники…

Сначала спина Никиты напряглась, он застыл, подняв голову. Потом резко развернулся и уставился на меня, будто привидение увидел. Прошла минута, он не шевелился, и я боялась сказать хоть слово, его странная реакция смутила меня.

- Ну вы тут потише, мама только уснула. Пойду, посплю часика три… - Стас ухмыльнулся и вышел из спальни брата.

28.

Я не знала, как вывести Ники из ступора протянула к нему руку, он посмотрел на нее, будто гремучую змею увидел. Вдруг сорвался с места и, в два прыжка преодолев расстояние до двери, исчез за ней. Я не знала, что и подумать. Так я его испугала, или не хочет меня видеть? Что делать, тоже не представляла себе. Уйти? Или подождать, что будет дальше? Я ходила по комнате, обхватив себя руками. Потом подошла к двери, приоткрыла ее, но решила, что нам нужно поговорить. Дождусь Никиту, всё выясню, а там видно будет. Прислонилась спиной к стене возле двери и стала ждать.

Через несколько минут дверь распахнулась, и любимый вошел в комнату. На меня пахнуло шампунем и зубной пастой. Он не видел меня, я оказалась за открытой дверью. Постояв на пороге, Никита видимо решил, что я ушла, кинулся в прихожую. Я вышла из-за двери и двинулась следом. Он разглядывал мою куртку и сапожки.

- Ники? – мой шепот слишком громко прозвучал в тишине чужой квартиры.

Ники медленно подходил ко мне, разглядывая. Он был одет только в спортивные штаны, на шее висело серое полотенце, тёмные волосы влажно поблёскивали в свете настенного бра.

- Не привиделась… Приехала все-таки, - Ники провел пальцами по моей щеке, пробежался ими по шее. Я, не отрываясь, смотрела в его светлые ясные ореховые глаза, темные ресницы.

-  Поговорим? – кивнула в сторону его комнаты. Он взял мою руку, переплел наши пальцы.

- Поговорим, - шагнул в сторону двери, увлекая меня за собой.

Плотно прикрыв дверь, Никита рывком дернул меня к себе и тут же прижал к стене. Он пристально разглядывал мое лицо в полутьме и молчал. Молчала и я, едва дыша от страха, чувствуя его недобрый взгляд. Я смотрела в сторону, смирившись с ситуацией. Слышу тяжелое дыхание, аромат малины и свежести обволакивает меня.

- Как погода в Париже? – я вздрогнула от вопроса. Он означал, что Никита не простил мне то злополучное письмо. И что у него не пропало желание высказать мне всё.

- Ники, я…

- Я с ума сходил… Что ты со мной сделала? Я не о ком думать больше не могу… Юляшка моя…

Его губы застыли в сантиметре от моих. Не целовал, будто дыша моим дыханием, замер. Я посмотрела в его лицо, он изо всех сил сдерживался, сжимая челюсти, будто ждал. Чего? Его руки по-прежнему прижимали мои плечи к стене, но уже без силы, просто придерживая. Я подняла руки и взяла его лицо в ладони, пристально глядя в глаза Ники. Утопая в ясных ореховых омутах подумала, что он не заметил моих шрамов в полутьме и это радовало.

- Я здесь. Я прилетела к тебе на самолёте, а ты…

- А я? Не рад видеть тебя? Не кидаюсь в объятия? – его слова как звук хлыста, тихие и резкие, со свистом. Почти шепот, но так похоже на крик. – Ты так торопилась ко мне, что позабыла привезти сувениры из Парижа? Ты, сломала мне жизнь… ты, убила меня! Ты – заноза в моём сердце! Всегда перед глазами твое лицо, мысли все о тебе!

Я закрыла ему рот, прижавшись губами. Нежностью впитала его ярость, стараясь показать, что люблю, что скучала. Никита замешкался сначала, потом перехватил инициативу, действуя напористо. Я испугалась, ведь совсем недавно прошла операция, мои губы не совсем готовы к таким действиям. Поэтому мягко отстранила от себя парня, пытаясь рассказать о своей жизни за последние полгода. Но он уже ничего и слышать не хотел. Подняв мои руки вверх, он рванул кофту, раздевая меня. Что-то ёкнуло в груди, тревожный сигнал завибрировал в мозгу. Я понимала, что последует дальше, но поверить не могла. Не могу, не готова еще… Но препятствовать не стала, понимая, что не смогу остановить Ники. Он зацеловывает плечи, спустив бретельку лифчика, вжимаясь в меня всем своим телом. Я чувствую его возбуждение и уговариваю себя потерпеть. От напряжения сжимаю кулачки, вместо того, чтобы обнять любимого Ники.

Вдруг он оторвался от меня, снова разглядывая, затем дернул за руки к кровати, повалил на спину и стал расстёгивать мои джинсы.

- Не надо… Ники… пожалуйста! – хотелось кричать, но понимаю, что нельзя, ведь где-то рядом больная женщина и Станислав, которые спят. Поэтому пытаюсь шепотом вразумить парня, отталкивая его руки. – Я не могу, я не хочу сейчас!

- Юляш, я ведь уеду надолго. Ты моя жена, если бы не сбежала тогда, мы бы поженились летом. Сейчас…

Он отпустил меня и метнулся к книжному шкафу, достал маленькую коробочку. Я успела только сгрести угол покрывала и прикрыться им, как Никита схватил мою руку и надел на палец колечко.

- Вот! Я сам заработал. Как обещал. Ты. Моя. Жена. Вернусь из армии, и распишемся. Не бойся, я постараюсь не причинить тебе боли…

Но не боли я боюсь, чувствуя нарастающее напряжение в животе. Подсознание уносило меня в то роковое утро, я этого боялась. И своей кайсаки, которая уже начинала нервничать и шипеть. Я вцепилась в покрывало и, прикусив губу, отвернулась, зажмурив глаза. Ладно, я справлюсь. Обижать Ники не хочу, лучше потерплю. Вся сосредоточилась на своей кайсаке, боясь потерять контроль, как в то утро. Чувствую, как осталась без штанов, поцелуи беглые по животу, тяжесть тела мужского. Обида накрыла меня. Вот почему мужчинам так нравится применять силу? Брать то, что женщина еще не готова отдать?

29.

Послышался треск разрываемого бюстгальтера. Этот треск принес другие ассоциации, от которых только хуже стало. Перед закрытыми глазами замелькали алые клочки моего прелестного выпускного платья, будто снова злодей рвёт его и раскидывает вокруг. Алые клочки кружились в мозгу, как снежные хлопья в метель, сливаясь в один сплошной алый туман, который заволакивал мой мозг, блокируя его. Я не на шутку испугалась за Ники, в таком состоянии я снова могу… убить? Меня колотит крупная дрожь, я едва справляюсь с собой, чтобы не вскочить.

- Юля! Юляш, это что такое?! – как сквозь вату послышался голос любимого. Он встревожен и переживает почему-то.

Я потихоньку прихожу в себя, чувствуя, как он вытирает слезы на моих щеках, даже не почувствовала, что плачу. Что-то остановило Никиту, он отстранился и недоуменно смотрит… на мою грудь. Свет от бра падает на меня, самый яркий круг света приходится как раз на мою бедную грудь, сплошь покрытую рваными шрамами. Заметил и рубец на щеке, проводит по нему пальцем. Он жалеет меня, глаза погрустнели и брови сдвинулись в жалостливом порыве. И я жалею, что он заметил остатки былого уродства.

- Ты в аварию попала? – провел пальцем по опухшей немного губе, раненый глаз задел. Я отвернулась от него и села в кровати. Нагота смущает меня, резко дернула на себя покрывало с кровати, завернулась в него и отошла к окну. Красиво! Как в Москве, столько огней. Даже в два часа ночи огромный город не спит. Рядом встал Никита, уже отдышался и успокоился, кажется. Он стоит в полуметре от меня, но не прикасается.

- Я никогда не была в Париже. Только в бабушкиных рассказах… - проговорила я задумчиво. Мне трудно рассказывать про последние полгода, но мой Ники должен знать всё. Он назвал меня своей женой… Я ликую! Да, хочу быть его женой. Посмотрела на колечко, сверкающее небольшими белыми камешками. Повернулась к нему, хочу видеть его глаза. – Прости меня. За то письмо. За то, что сейчас у тебя ничего не получилось…

- Нет, только за это не проси прощения. Я идиот! Очевидно же, что у тебя что-то случилось. Юль, ты прости, я повел себя как последний дурак. Расскажи мне?

Я с радостью кивнула. Наконец-то Ники стал адекватным, и сможет выслушать меня. Мы устроились на кровати, Никита сидел, облокотившись на спинку, а я в его объятиях. Говорила в основном я, Ники поглаживал по спине, успокаивая, иногда целуя в макушку. Так хорошо с ним, век бы так сидела. Закончив свой сбивчивый рассказ, я замерла, ожидая вердикта.