Лора смотрела на него неотрывно, желая найти мгновение и охладить пыл, но так и не смогла произнести ни звука.

– Они познакомились на зоне. Старая и избитая как мир история. Наш гениальный Табиб спас Юру после сильного ранения. Только дружбы не было. Юра уловил в нём ту предельную жестокость, способность выживать, желание чего-то добиться. Ильдар также быстро смекнул, что Гастило это его билет в мир, который не преклоняется перед тобой просто так. И так они шли по жизни, прикрывая спины друг друга. Никого не подпуская в узкий круг избранных. Один на один.

– Зачем…

– Терпение, дорогая моя. – Покачал головой Марат. – И так у них всё замечательно получалось… Только вот в какой-то момент ребята поняли, что отбиваться порознь сложно. Если стоять спиной друг к дружке, – Марат сложил воедино указательные пальцы обеих рук и перевёл на них взгляд, – то становишься практически неуязвимым. А они так долго стояли в подобном положении, что практически срослись, слились. И в желаниях, и в целях. Проверенная схема дала трещину, когда в жизни двух мужчин появилась женщина.

Тут Марат набрал в грудь больше воздуха и всё же подошёл к Лоре, притягивая её в центр корта за кончики пальцев.

– Момент, когда Гастило не захотел тебя отдавать. Ты хорошо его запомнила, ведь так?

На это заявление получилось только сверкнуть глазами. Такого эффекта достаточно. Марат удовлетворённо кивнул и пальцы её отпустил.

– Наши общие знакомые с удовольствием вцепились бы друг другу в глотку, если бы не одно «но». Их спины. – Он снова продемонстрировал сложенные в одну линию указательные пальцы. – Как только они разойдутся по разные стороны, чтобы сразиться за честь дамы, стаи шакалов вцепятся в мощные тренированные мышцы. По-живому будут драть! – Говорил с таким эмоциональным окрасом, что всё как наяву виделось. – Стремясь вцепиться в глотку и вырвать нахрен кадык. Потому и стоят, – прошептал, округлив глаза, пугая плескавшимся в них безумием. – И, согласись, неприятно узнать, что не ты одна понимаешь это.

Проговорил на ухо и Лора скривилась. Потому что действительно всё понимала. Только не могла отвернуться ни от одного, ни от другого. И отойти в сторону не могла. И уйти от двоих сразу. Потому что держали. Держали крепко. Даже не за руку – за горло. Твёрдой рукой контролируя пульсацию вен. И несмотря на то, что Гастило пытался выдерживать определённый нейтралитет, своего не упускал. Как не упускал и возможность продемонстрировать опыт, знания, своё понимание её как женщины. Сперва оголял напряжённые нервы, напоминая о несовершенстве выбора, а потом поливал всё это слоем кислоты, прижигая раны. Приговаривая, что подождёт. И обязательно дождётся. И в этом своём знании был страшен и неуязвим. Смотрел со стороны на чужие ошибки. Выворачивал их наизнанку. Не забывая согласиться, что издалека эти проблемы кажутся пустыми, надуманными, но пока кипят чувства… приблизиться не мог. Потому что жгутся больнее, чем серная кислота.

– Он приедет один. – В полной тишине закончил Марат, чётко и громко выговаривая каждое слово. – И, я соглашусь с тобой. Иногда ревность делает людей глупыми. А в вашем, конкретном случае, уязвимыми.

– Но ты ведь рассказал мне это не просто так?

– Что именно?

– Свой план. Мог бы просветить и потом, когда всё произойдёт. Так, зачем сейчас?

Марат незадачливо улыбнулся, пожимая плечами.

– Может, надежда? Сейчас я поселил в тебе надежду. Дал шанс всё изменить. Как хочешь понимай.

– Изменить?

– Конечно! Давай, прояви себя. – Взмахнул руками, присматриваясь внимательно. – Покажи, на что способна! Чем готова поступиться для того, чтобы я изменил решение?

– А такое возможно?

– Да ладно… Это же я! Самый непредсказуемый человек в твоей грешной жизни, Амазонка. – Проговорил он, смеясь, но в один миг вся эта наигранная весёлость слетела с лица, оставляя лишь горький осадок. Стоять на месте не смог, но и отойти не решился, оттого, шаг за шагом, следовал по кругу, не удаляясь больше чем на расстояние вытянутой руки. Очередной раз, оказавшись за её спиной, подошёл, прижимаясь вплотную, и придержал ладонью шею, не нажимая, а лишь обозначая свою силу. – Ты всё равно будешь со мной. – Прорычал, не добившись ответа, но позволил обернуться, чтобы увидеть её глаза.

– Твои желания больше похожи на предсмертную агонию.

– Пусть! – Выкрикнул прямо в лицо. – Если хочешь знать, мне всё равно как. Силой, по согласию… С чужой женой или с безутешной вдовой. Мне всё равно!

– Ты не можешь решить все свои проблемы этим бездарным ходом. Он не так прост. Слишком многие в связке. Тебя найдут.

– А что я сделал, а? Что? Ты наверно не знаешь, что Ильдар Адашев скончался в тюрьме от ранений, несовместимых с жизнью. А что касается Ильдара Москвина… так такого человека не существует вовсе. – Вжав голову в плечи, безумно оглядываясь по сторонам.

– Ты не прав…

– Механизм запущен, Амазонка… – Устало произнёс он. – И остановить его нельзя.

– Значит, всё обман?.. – Лора развернулась в его руках, посмотрела прямо в глаза, сглотнула горький ком, который остановился, перекрывая горло. – Пустая игра слов?.. – Прищурилась, в один миг похолодев, и почувствовала, как удары сердца набирают обороты. – Ты молчишь?! – Выдала претензию.

Снова сглотнула и судорожно вздохнула, путаясь в собственных дыхательных движениях. Чувство такое, что уже захватила необходимый воздух, но его катастрофически мало, мало, но глотнуть больше не позволяют переполненные лёгкие и приходится задыхаться… Задыхаться от нахлынувших эмоций, от потери контроля, который стал не просто частью жизни, а частью её самой, оттого, что всё это правда и…

– Молчишь? – Повторила полушёпотом и, закрывая от усталости глаза, медленно выдохнула.

– Он не любит тебя, Лора. – Медленно и чётко, словно убеждая смертельно больного в неизбежности кончины, проговорил Марат, разбивая последние крохи самообладания, горячим дыханием, мостившимся теперь на её лице. – Не любит и никогда не любил. Ты нужна ему. Нужна, но это не значит ровным счётом ничего. Ведь знаешь, почему. – Утвердительные нотки в голосе заполонили каждый миллиметр её пространства.

– Потому что как только стану не нужна… – Произнесла на выдохе и почувствовала, как железный захват сжался на шее.

– Знаешь. И про него знаешь. Что ураган. Сметает всё на своём пути, крутит, вертит, переворачивает и это придаёт ему разрушительную силу. Ты, он, вся свита… – Скоро тараторил. Кивнул куда-то за спину, обдавая потоком раскалённого воздуха, набирая эмоциональный оборот. – А как только наиграется – выбросит. Мятую и пустую. Потому что сам тебя и наполнил.

Захват обмяк и пальцы принялись массировать затёкшую шею. Лора безвольно поддавалась на, пусть и мягкие, но властные движения, тянула уплывающий взгляд, пытаясь наткнуться им на его глаза. Безвольно свисающие руки, мягкий наклон головы, податливое тело. Только внутри нарастала вовсе не пустота. Внутри распускался каменный цветок. Он забирал все силы, все соки. Он впитывает все эмоции, отбирая на себя внимание. А на стебле его шипы. Длинные и острые. Они медленно прорастают вглубь мышц, расправляя их, накаляя добела, переполняя болью, от которой необходимо избавиться. И лепестки. Чёрные лепестки упругого бутона тянутся вверх, подпирая горло, сжимая сердце, оттесняя его в сторону, забирая мощную пульсацию на себя.

Марат ещё что-то говорил, тихо, практически неслышно. Его губы иногда улыбались, иногда кривились в ироничной усмешке. Тепло было ощутимо даже на расстоянии. Тепло его тела, его силы… А цветок всё рос, заполняя собой внутреннее пространство. Он даже мысли блокировал, не позволяя себя остановить. Этот страшный процесс… когда человек превращается в чудовище. Существо без чувств, без эмоций, без боли. Литой камень, литая сталь. А потом как щелчок переключателя, и всё вокруг замерло, взгляд сфокусировался, удерживаемый изнутри жёстким каркасом переплетения спиц, шипов и полным отсутствием страха. И тепло ушло из тела, словно отпуская душу на волю, позволяя ей смотреть со стороны, давая понять, что она слишком слаба, чтобы что-то исправить. Душа может биться, кричать, но её никто не услышит, потому что теперь внутри никого нет…