Он только-только начал оправляться от утомительных происшествий прошлой ночи (всякая деятельность в темноте приводила к быстрому истощению), когда из леса донесся зов:

— Большеног уходит, Длинный Меч! Большеног отправляется в Путешествие. Ты хотел посмотреть, как это происходит. Иди быстрее!

Перепонки тотчас же скрутились в тугие валики, плотно прилегающие к рукам и ногам, и Длинный Меч стремительными прыжками понесся по лесу. Долгое Путешествие было для него полнейшей тайной — как и для всех Собратьев, пока ими не овладевало непреодолимое стремление уйти. Но если остальных эта тайна не интересовала, то Длинный Меч очень хотел в нее проникнуть.

Вскоре он добрался до опушки леса у края Большого Разлома. Около двадцати Собратьев сидели на площадке над отвесным обрывом. Среди них был и Большеног: его ступни подергивались от нетерпения. Когда Длинный Меч опустился на площадку, Большеног вскочил, торопясь поскорей отправиться в путь.

— Куда ты идешь? — спросил Длинный Меч. — Чего ты там ищешь, Большеног? Зачем тебе идти через пустыню, где нет ни воды, ни тени? Ты и полпути не пройдешь, как превратишься в сухой сучок.

Но мысли Большенога были отключены: его больше не интересовали ни Длинный Меч, ни Собратья, ни опасность, грозившая Дереву. Он не знал, зачем ему нужно спускаться туда, где простерлась пустыня из сухих скал и камней. Он не сознавал ничего, кроме желания скорее уйти. Спрыгнув с площадки, Большеног перелетал с уступа на уступ, пока не достиг подножия, И ни разу не оглянувшись, он направился через широкую, усеянную камнями равнину, туда, куда указывали длинные тени, отбрасываемые восходящим солнцем.

Длинный Меч грустно смотрел ему вслед. К нему самому тот зов, которому подчинился Большеног, придет еще почти через год, а потому мысль о собственном Путешествии пока его не тревожила. Он знал, какие опасности подстерегают Собратьев на сухих равнинах, а так как привычка логически мыслить была развита у него особенно сильно, дальнейшая судьба Большенога не могла не внушать ему тревоги. Равнина простиралась до самого горизонта — по крайней мере на двенадцать миль. А на горизонте тянулась темная полоса, которая, возможно, была продолжением их леса. И Длинный Меч никак не мог понять, зачем Большеногу понадобилось идти туда — и не только ему, но и многим тысячам Собратьев, из поколения в поколение покидавших родной лес.

Он вернулся к вырубке и примостился на высокой ветке. Большого Племени почти не было видно. Длинный Меч заметил, что от тех, кто находился поблизости, исходит смутная тревога — это чувство было ему незнакомо и показалось неприятным. Необходимо было найти какой-то способ отделить одну особь от остальных, раз уж прямолинейный метод оказался неэффективным.

Внезапно он отчетливо осознал, что одна особь уже отделилась от остальных и медленно движется в его направлении.

     Рикки заметил, как из лесных теней выпорхнула черная фигурка и опустилась на черный лист. Едва она перестала двигаться, он сразу же потерял ее из виду, но затем, отчаянно напрягая зрение, сумел-таки различить ее на еще более черном фоне. Неторопливо, словно бесцельно прогуливаясь, Рикки направился туда. Исподтишка он разглядывал неизвестное существо: бесформенное туловище около четырех дюймов в длину, голова — примерно в два раза меньше — соединена с туловищем короткой шеей. Существо опиралось на согнутые передние конечности, а задние торчали вверх углом, как ноги кузнечика; конечности были примерно вдвое длиннее туловища и головы, вместе взятых. Подойдя поближе, Рикки различил большие выпуклые глаза. Они были серыми, с черной вертикальной полоской зрачков, и занимали больше половины всей головы. Всю описанную фауну Лямбды Рикки знал наизусть, но это существо ни в одном списке не значилось. Он уже не сомневался, что перед ним один из “дьяволов” Барни.

Существо продолжало сидеть на большом листе и как будто не замечало его приближения. Еще один шаг — и можно будет дотянуться… а-а-ах!

Рикки уже почти сомкнул пальцы, но Длинный Меч перепрыгнул через его голову, опустился на землю за его спиной и вскочил на соседнее дерево. Рикки тихо повернулся и снова начал медленно подкрадываться к черной фигурке. Он бормотал про себя ласковые слова, заимствованные у приятелей, которые разводили кроликов и морских свинок:

— Ну иди же, иди к дяде. Он тебе больно не сделает. Ну чего ты боишься? Иди, зверик, иди…

Длинный Меч, выпорхнув из-под его опускающейся ладони, сел на ветку еще на десять шагов дальше от вырубки.

И Рикки углубился в чащу, совершенно забыв, что ему запрещено уходить с вырубки. Он забыл обо всем на свете — так ему не терпелось схватить это существо, рассмотреть его как следует, подержать в руке, приручить. Палка, которую он столь тщательно выбирал, забытая, валялась на опушке.

Длинный Меч начал сердиться. Он не боялся, что его поймают, но ему некогда было играть с этим существом в салочки. Он хотел приручить его, добиться, чтобы оно его поняло, однако мысли существа, казалось, были отключены. А главное, оно то и дело прибегало к бессмысленному выдыханию воздуха через лицевую щель, из-за которого добраться до его сознания было невозможно. И приходилось все время быть настороже, чтобы точно предугадать момент, когда оно сделает хватательное движение. В конце концов Длинный Меч забрался на ветку высоко над головой существа и принялся обдумывать положение.

А у подножья Дерева Рикки испытывал все эмоции охотничьего пса, который облаивает белку, уютно устроившуюся на недоступной высоте. Он чувствовал, что все потеряно. Вот если бы эта подлая тварь спустилась на ту ветку, где торчит что-то вроде яблока, начала бы это яблоко грызть и забыла бы о его присутствии…

Внезапно “эта подлая тварь” так и сделала. Во всяком случае, черная фигурка спрыгнула на нижнюю ветку и положила ладошку с длинными пальцами на круглый нарост. Рикки даже рот открыл от удивления.

У него чесались руки поскорее схватить черное существо, но он заставил себя стоять неподвижно. Может быть, оно уже успело забыть про него и считает его частью окружающего пейзажа? А что если поднять руки, только медленно-медленно — может быть, оно примет их за ветки? И тогда…

Вдруг у него в голове словно что-то взорвалось. Он ойкнул, замигал и совсем забыл о своем решении сохранять неподвижность. Потом снова замер, полагая, что существо сейчас же исчезнет, но оно продолжало сидеть на ветке.

Длинный Меч наблюдал за реакцией на свое энергичное “нет” с пробуждающейся надеждой. Правда, он сделал то, чего это существо от него хотело, не очень-то рассчитывая, что удастся таким образом установить с ним контакт. Однако Большое Существо, несомненно, что-то почувствовало.

Длинный Меч решил, что пора и ему предложить что-то в свою очередь, сосредоточился и предложил Большому Существу повернуться и поглядеть в другую сторону.

Большое Существо наклонило голову и снова замигало. Длинному Мечу показалось, что эта реакция вызвана излишней силой его мысли. Он попробовал еще раз, не с таким напряжением.

Да, что-то достигло цели! Он воспринял слабый, неуверенный, но несомненный ответ. Это был отказ. Большое Существо не хотело отворачиваться.

Тогда Длинный Меч попросил его отодвинуться на один шаг в сторону.

Большое Существо нерешительно подчинилось. Длинный Меч радостно прыгнул в том же направлении и опустился на ветку напротив головы Большого Существа.

И воспринял мысль, не слишком ясную, но все-таки понятную:

“Если ты меня понимаешь, положи ладони себе на голову”.

Длинный Меч неохотно послушался. Долго сохранять эту позу, не теряя равновесия, он не мог, но внезапное возбуждение, которое он ощутил в Большом Существе, очень его ободрило.

“Теперь смотри! Я сяду на землю. Ты понимаешь, что это значит? Я сейчас сяду”.

Большое Существо неуклюже перегнулось. Его колени были противоестественно вывернуты, но Длинный Меч понял смысл этого действия. Он ответил собственной мыслью: