– Hi! I just got here. Do you know when dinner will be? (Привет! Я только что приехал. Не знаешь, когда ужин?)
– Hi! Well, you just got here and already want to eat? (Привет! Что, только приехал и уже проголодался?)
На его лице появилась усмешка, а в глазах я заметил озорные огоньки. Я в ответ тоже разулыбался и пояснил:
– I don't know anyone here. A lot of questions. (Я здесь никого не знаю. А вопросов много).
– Ask! (Спрашивай!) – пожал он плечами.
– How long have you been here? (Как долго ты здесь?)
– Two days. (Два дня)… А уже надоело до чёртиков! – эту фразу мой новый знакомый сказал по-русски. Я в полном восторге хлопнул его по плечу. Таким счастьем мне показалось встретить здесь, на чужбине, своего!
– Здорово! Из России?
Он ответил мне белозубой очаровательной улыбкой.
– Здорово. С Украины, – и, протянув руку, представился: – Тарас.
Тарас рассказал мне, что ему 22 года, он – из Одессы. Разумеется, мне не терпелось задать ему массу вопросов – как он сюда попал, как добирался и т. д., но он отвечал уклончиво. Я же выложил ему про себя всё как на духу.
Мы пробыли в приёмнике два дня. Если бы не Тарас, мне было бы скучновато: нас поднимали в шесть утра, давали скудный европейский завтрак, затем несколько часов – спортивные тренировки, остальное – свободное время в общей комнате, под гул разноязычной речи новобранцев и бравурного французского речитатива фильма о легионе. В обед и ужин кормили сытно, плотно, но без всяких изысков, так что я не один раз порадовался, что в последний свой день на свободе устроил себе праздник живота в Страсбургской кофейне. Однообразие моего пребывания в приёмнике скрашивало то, что у меня появился друг, старший товарищ, от которого так и веяло обаянием и надёжностью. На третий день нас подняли в пять утра, погрузили в автобус и отправили на юг Франции, в Обань, это под Марселем, где находилась учебная часть французского иностранного легиона.
Обань произвёл на меня впечатление захолустного курортного городка, что-то типа нашего Крыма: низенькие домики с открытыми верандами, магазинчики и забегаловки, и примерно такая же природа – небольшие скалистые холмы, на которых росли раскидистые сосны. Выйдя из пропускного пункта, мы оказались во внутреннем дворе, где впоследствии проходили у нас тренировки, пересекли его и очутились перед серым зданием казармы, над входом в которую висел плакат «Legion Patria Nostra" ("Легион моя семья»). В казарме каждому велели раздеться, одежду и обувь мы сдали, взамен нам выдали две пары трусов, шорты, футболку, теннисные туфли, пачку бритв, пену для бритья, зубную щётку и пасту, два мыла – одно туалетное, другое – хозяйственное, для стирки своего белья, туалетную бумагу и две простыни. Народу здесь было в разы больше, чем в приёмнике. Одинаковые двухъярусные койки, одинаково застеленные коричневыми одеялами, уходили в плюс бесконечность, и у меня очень быстро возникло ощущение, что и мы, новобранцы, все одинаковые, как близнецы-братья одной семьи – не даром плакат «Легион моя семья» подстерегал нас повсюду – в столовой, в коридорах, в караульном… Распорядок дня здесь был жёсткий: подъём в пять утра, тренировка, завтрак, опять тренировка, обед, тренировка, в шестнадцать – «чёрный час». В это время нас выстраивали на плацу и объявляли фамилии тех неудачников, кто не прошёл отбор. Вечером – ужин, свободное время, и в двадцать один – отбой. И тесты, тесты, тесты…
Первый тест – спортивный. Подтягивание на перекладине – больше пяти раз. Я подтянулся десять, и заслужил одобрительное похлопывание по плечу от нашего командира. Подтягивание на канате – пять метров без помощи ног. Плавание – пятьдесят метров на время. И тест Люка-Лежера – бег по двадцать метров в рваном ритме – шесть подходов.
Второй тест – медицинский общий. Сдача анализов, опять – измерение веса, роста, давления, различные ЭКГ, проверка слуха, которая проводилась в звукоизоляционной камере, в наушниках. Надо было нажать на кнопку при подаче какого-либо звука… И, самое страшное для меня, – зрение. Первый на проверку зрения сходил Тарас. Я дал ему задание потихоньку от окулиста переписать порядок букв в строчках. Что он и сделал, воспользовавшись тем, что в кабинет вошёл другой врач и, пока они переговаривались, Тарас около пяти минут был предоставлен сам себе. Я на свою память никогда не жаловался, таблицу я выучил наизусть за какие-то полчаса. Поскольку я – русский, врач повесил передо мной таблицу с русскими буквами. Буквы «Шэ Бэ Мэ Нэ Кэ Ы Мэ Бэ Шэ…» у меня отлетали от зубов. Ффу, вроде, самое страшное позади…
Третий тест – психологический. Там надо было ответить на вопросы. Вопросы – на русском. Меня предупреждали, что вопросы составлены так, чтобы поймать человека на вранье. Тут лучше отвечать честно и быть предельно внимательным, так как некоторые вопросы составлены так, что ответы могли противоречить друг другу, а это могло произвести негативное впечатление о новичке. К примеру, если на вопрос «Хорошо ли вы чувствуете себя в коллективе?» ты отвечаешь, что всё окей, а на следующий вопрос «Любите ли вы одиночество?» ты тоже отвечаешь положительно, это может быть расценено, как ответы, противоречащие друг другу. Попался мне и вопрос «Приходилось ли вам воровать?», на который я с возмущением ответил, что лучше умру от голода, чем украду хотя бы самый дешёвый пирожок… Для того, чтобы получить полный психологический портрет моей личности, мне предложили пройти тест про деревья. Сначала – нарисовать дерево самому. Подумав, я изобразил новогоднюю ёлку с игрушками и звездой на макушке, что вызвало одобрительную ухмылку у психолога. Позже я узнал, что этим рисунком я продемонстрировал такие свои качества, как общительность – во все стороны торчащие ветки, отношение к жизни – жизнь, как праздник (ёлка нарядная, новогодняя), и амбиции – звезда на макушке. Далее, мне надо было из двадцати изображений деревьев выбрать одно. Я сразу забраковал осенние деревья, с жидкой опадающей листвой – это для меланхоликов, деревья с цветочками – это для девчонок, и в итоге выбрал уютное деревце с раскидистыми ветвями, как бы припорошённое снежком. Тестирующий, увидев мой выбор, улыбнулся. И тут я, осмелев, попросил его, чтобы он прокомментировал мой результат. Он, кивнув, протянул мне описание: «Уверенный в себе, Вы стараетесь быть независимым, всё сделать сами и знаете, что полагаться можно только на себя. Смело идёте к намеченной цели. От друзей ждёте искренности и всегда готовы принять горькую правду». Прочитав, я аж приосанился. Характеристика мне понравилась – да, я такой: уверенный, независимый, полагаюсь только на себя, и к цели своей пру, как танк… И от друзей жду искренности. Ложь, неискренность, а уж тем более предательство – не прощу! Потому и горькую правду приму, если она – правда. Пусть и горькая.
Четвёртый тест – на интеллект. Три блока по двадцать вопросов с четырьмя вариантами ответов, по двадцать пять минут на каждый. Тут я поднапрягся – хотелось показать себя в лучшем виде.
Был тест и на память: мне показали карту примерно с тридцатью названиями и дали несколько минут, чтобы запомнить их, а затем – ту же карту, только чистую. Названия надо было вписать по памяти. Ребята говорили, что если из тридцати названий правильно укажешь десять – уже успех. Я указал пятнадцать, чем вызвал одобрение наставника.
И последний тест – на коммуникацию и взаимодействие в коллективе. Нас разбили на группы по шесть человек. Задание – собрать палатку за полчаса. Сложность в том, что её конструкция неизвестна, а все ребята говорят на разных языках. И тут я оказался на высоте. Я неплохо знаю английский, другие ребята из нашей группы тоже худо-бедно могли и понимать, и говорить на нём, далее, несколько минут подумав, я сообразил, какой принцип сбора у этой палатки, а дальше – дело техники. Я разделил нашу группу на три подгруппы по двое, каждому дал задание, в результате мы собрали палатку меньше, чем за полчаса, чем опять же заслужили похвалу начальства.
