Я посмотрела на него невинным взглядом, мол, извиняйте, ненарочно вышло, и для пущей видимости захлопала удивленными глазами.

Аурела мое раскаяние не впечатлило, а наоборот только рассердило, но от своих поползновений он так и не отказался.

– Не хочешь за меня идти, тогда давай сразу перейдем к делу? Тебе понравится, я хороший любовник. – Обхватил он меня руками и притянул силой к себе

– Дурак ты, а не любовник. К тому же я наслышана о твоих достоинствах. И знаешь? Не очень – то тебя хвалят. Так что отпусти меня по-хорошему. – Разозлилась я, пытаясь вырваться из стальной хватки.

– А то, что ты сделаешь? – Ехидно спросил он и повалил меня на землю.

Тадэуш.

Ранним утром, я поблагодарил за гостеприимство хозяев, уточнил местоположения местного врачевателя и отправился в указанную мне сторону.

По дороге подсчитал свои последние монеты, и с грустью осознал, что эта недельная поездка лишила почти всех сбереженных средств, это еще надо сказать спасибо семейству Ливиану Дорину и Санде. Они приютили меня и возничего у себя в доме и не взяли за свою доброту предложенных денег, а ко всему, еще и дали в дорогу кое каких продуктов.

Еще раз, про себя отметив доброту и гостеприимство местных крестьян, я обратил внимание на волшебство пейзажей, которые открылись передо мной, ведь туманной ночью было трудно это отметить. Такой красоты нигде не встретить, по крайней мере, там, где я жил. В Бухаресте, конечно, были деревья, но жили мы с семьей в бедном и очень грязном районе, где в двухэтажных бараках жило по четыре семьи, и домов было столько, сколько камней на земле, и все они тесно прижимались друг к другу. На узких улицах города людей, всегда было с излишком, и они копошились, как муравьи, и всегда были чем-то заняты. А про запахи вообще не хочется думать, так как, казалось, что сточные канавы всего города, стекались именно к нашему бедняцкому кварталу. Мне невольно вспомнился мой дом и моя семья, друзья, и снова тяжесть потерь легла на мои плечи.

Отец мой был сапожником и работал с самого утра допоздна. Бывало даже так, что просыпаясь среди ночи, по своим физиологическим нуждам, я наблюдал, как он, при тусклом свете лучины, шил обувь из воловьей кожи. Моя бедная матушка прислуживала в доме у местного купца. Ей платили по шесть медяков в месяц за ее трудолюбие, честность и прилежность, но, по моему, мнению, это была, все же скудная зарплата за столь непосильный труд. Но, моя мать никогда не жаловалась, а все так же, изо дня в день трудилась, не щадя себя, все для того, что бы дать мне и моему младшему брату достойное будущее. – «Я хочу, что бы вы были образованными людьми, в мире и так достаточно невежества. Вон посмотрите хотя бы на своих сверстников. Они все не грамотные. И что, скажите мне, из них получится?». – Говаривала она. Да нас, поэтому соседские мальчишки и не любили, и в большинстве случаев пытались обозвать, или кинуть камень, если замечали наше присутствие во дворе. Мама мечтала, что бы я отучился на лекаря, и смог бы вылечить отца, в последнее время который сильно болел, а приходившие врачеватели, лишь разводили руками и давали травы, которые никак не влияли на течение болезни. Я и мой брат тоже, всячески старались помогать родителям: Бажен поступил на службу к этому же купцу, у которого работала наша мать. Он ухаживал за лошадьми и убирал навоз. Я же взялся за дело отца, и в свободное от обучения время, помогал шить и чинить обувь.

Как и всегда, после скорого отъезда из столицы, я задавал себе один и тот же вопрос. «Что бы было с нашей семьей, если бы эпидемии не было, или хотя бы она обошла наш город стороной?»

Но, к сожалению, нашим мечтам не суждено было сбыться и все планы рухнули в тот же миг, когда и в нашу семью проникла черная хворь. Первой ее жертвой стал отец, так как его, и без того слабый организм не смог справиться с новым ударом. После его смерти я закрылся в себе, и только лишь мой лучший друг Марчел Дабижа, стал тем оплотом, тем крепким плечом, о которое я смог опереться. Он показал мне, что я не одинок в своем горе, и что моя семья нуждается во мне больше, чем когда либо. Спустя, какое-то время захворал брат от этого же проклятого недуга, и вскоре умер. Последней, была мама. Она протянула больше остальных, из последних сил цепляясь за жизнь, ради меня. Вся моя семья, мои родные, близкие, все те, кого я так хорошо знал, все они покидали этот мир один за другим. А я почему-то нет. Душа моя металась, я испытывал жуткие угрызения совести, от того, что я имел кое какие знания о медицине, но все же не мог помочь не одному из людей. Я даже был среди тех, которые очищали улицы от трупов, сбрасывая их в огонь. Так же, контактировал с заболевшими, в медицинской школе, куда сносили их, когда мест в лазаретах больше не осталось. Я смирился и покорно ждал, что вскоре и меня постигнет та же участь, но ничего не происходило. Сотню раз спрашивал себя «почему же Господь не призывает меня к себе?», но так и не находил ответа, пока мой наставник, мой мудрый учитель Дорин Янку не показал что к чему: «не сокрушайся потерями, сынок, Господь защитил тебя и уберег от страшной напасти, не просто так. Значит, у него на тебя есть планы, поэтому уезжай, Тадэуш, как можно скорей. Покинь, прошу, этот проклятый город. Ты был хорошим и прилежным учеником, и ты обязан продолжить наше дело. Кто знает, может именно ты, создашь лекарство от чумы».

К сожалению, я ничего не знаю о нынешней судьбе моего наставника, но догадываюсь, что и его душа покинула землю, так как перед отъездом я заметил на его ступнях небольшие черные папулы.

Проходя свой путь по протоптанной местным населением извилистой дорожке, проходящей между исполинскими деревьями, и рассуждая о бытии, я заметил на возвышенности у каменистых выступов, небольшой ручеек, стекающий с вершины Карпатских гор. Возле горного ручья стояла девушка, а рядом молодой мужчина, который стал ее хватать и повалил на землю. Девушка выкрикивала угрозы и пыталась сопротивляться, но к несчастью силы были не равны. Не помня себя, я поспешил на помощь бедняжке, сбросив со спины тяжелую поклажу, стремительно направился к жертве. От нахлынувшего адреналина, мне удалось сбросить с нее обидчика, схватив за ворот рубашки, а затем, ударил его в лицо, не глядя. Угодил прямо в левый глаз. Неудавшийся герой-любовник не смог устоять на ногах и кубарем покатился вниз по некрутому склону. Затем я протянул руку и помог подняться с земли «жертве нападения». Пока она отряхивала свою одежду, я любопытно рассматривал ее. Она была очень юной, а лицо ее воистину ангельское: большие, удивительно изумрудные глаза, обрамленные черными ресницами. Маленький, прямой носик, усыпанный забавными веснушками. Пухленькие губки, цвета спелой малины. Две толстые, длинные косы медового цвета. Необычайно красивая девушка, словно сошедшая со страницы сказок о принцессах и лесных девах. Роста была не большого, но фигура ее приковывала внимание. Я ненароком подумал, что теперь понимаю того юношу, который пытался овладеть этой красавицей, но все же не одобрял таких действий.

– С вами все в порядке, домнишуоара(принятое обращение к девушкам в Болгарии)?

– Да, спасибо вам огромное. Вы как раз появились очень вовремя. Я сама бы не справилась с этим недоумком.

Услышав в свой адрес оскорбления, «недоумок» попытался запугать нас угрозами. Он, наверное, даже и не понял, что же произошло, так как все случилось очень быстро. Я и сам еще прибывал в горячке от несостоявшегося боя.

– Ах ты, урод, я убью тебя. Я с тобой еще поквитаюсь. А ты, дрянь, все равно будешь моей. Слышишь? – Грозился пальцем оскорбленный и униженный молодой человек.

– Перестань, Аурел, уходи, иначе, я расскажу о том, что произошло Штефану. Хоть ты и его друг, он не простит за это, и уж точно вышибет из тебя всю дурь. И не доставай меня больше, и даже не подходи. – Гневно провопила девушка.

– Ничего, ничего. Мы еще посмотрим. Скоро ты умолять меня будешь. – Ответил тот и, прикрывая глаз, направился в сторону деревни.