То состояния, в котором я оказался, пугало и возбуждало одновременно. Я стал неподвластным своей воли и своим желаниям. Я точно знал, что зло опутало мое тело и пытается завладеть душой. Но, увы, бороться с ним мне не под силу. И я как агнец шел на закланье, послушно следовал своей судьбе.

Ее зубы прокололи мою кожу, и острая боль пронзила тело, но вскоре боль стала приятной и волнующей. Я чувствовал, что страх медленно отступал, а его место заполняло вожделение. Чувствовал, как вместе с горячей кровью из меня выходят жизненные силы, но мне нравилось это ощущение легкости и невесомости. В какой-то момент, я даже был благодарен этому существу за то, что она подарит мне приятное забвение, ведь за свою жизнь я повидал множество смертей, но не одна из них не была такой упоительной. Смерти, которые мне довелось увидеть собственными глазами, были переполнены болью и страданиями тела и души, но то, что делала со мной вампирша, не шло ни в какое сравнение. Я ощущал себя избранным, словно сам Господь снизошел ко мне и преподнес величайший дар – прозрение.

Волна сладострастия накатывала с новой силой, мне было легко и свободно. Своим нутром я ощущал подкрадывающуюся смерть. Ее холодное дыхание остужало мой разум, на границе которого я услышал зовущий меня, знакомый голос.

– Тадэуш? Тадэу! – Голос старика Микулэ становился все громче. – Силы небесные, что же это твориться? Изыйди, сатанинское отродье!

Старик вышел откуда-то из-за деревьев, в своих руках он сжимал деревянное распятье. С неистовым ужасом в глазах, он подскочил к склонившейся надо мной вампирше и ткнул ей в лицо распятьем. Та с криком отскочила, словно ей в лицо брызнули кипятком, а Домнул Микулэ встал на мою защиту. Она оскалилась и зашипела как змея, обнажив свои звериные клыки. Ее рот и шея была измазана моей, еще теплой кровью, а глаза ее горели красной ненавистью. Она жадно слизывала кровь со своих с губ и пальцев, не желая проронить ни капли. Стригоица наслаждалась, облизывала и посасывала свои когтистые конечности и чуть ли не стонала от удовольствия. Вдруг, ее жесты и движение стали плавными и мягкими, подобно кошке, она сощурила глаза до маленьких сверкающих щелок, и свой жадный взгляд перевела на меня. Я понял она готовиться атаковать. Но в тот момент, когда та, кинулась вперед, Петру Микулэ брызнул в нее какой-то жидкостью из маленького стеклянного сосуда. Вампирша ощетинилась и зашипела от ярости, но близко уже не подходила. Теперь то, я увидел всю ее магическую «красоту», она больше походила на злобное взбесившееся животное.

Старик что-то говорил на непонятном мне языке, мне подумалось, что это древне-румынский, хотя я в таком состоянии могу и ошибиться. Его слова пронзали ее, словно мечем, от ударов которого демоница пыталась отбиться, закрываясь руками. Отогнав ее на приличное расстояние от нас, дед Микулэ накинул на мою шею гирлянду из чеснока, которая прежде висела на его шее, и помог мне подняться.

– Как ты мальчик мой? – Взволнованно спросил старик. – Нужно бежать скорей домой, там мы будем в безопасности.

Старик закинул мою руку себе на плечо и помог двинуться с места. Мне было чертовски тяжело шагать, так как тело было ослабленным, после выкачки крови и ноги плохо подчинялись разуму, но старик тащил меня, словно не чувствовал ноши, и мы все дальше углублялись в чащу.

Откуда-то сверху к нам подлетела вампирша. Она явно не желала упускать свою добычу, но распятье не позволяло ей подобраться ближе, и мы вновь продолжили свой путь, ускоряя шаг насколько это возможно. Хищница шла за нами на расстоянии, не решаясь, напасть снова.

У меня было такое чувство, что святая, невидимая сила причиняла ей боль, и оберегала нас каким – то невидимым пологом, что я уверовал в чудодейственность святого распятия и в силу Божью, против порождений тьмы.

Гримаса брезгливости и одновременной боли исказило лицо стригоици, и исчадье ада издала жалобный звериный скулеж, от осознания того, что ее добыча выскользнула из-под носа.

Я обернулся на ее зов и потерялся в сиянии расплавленного золота. Взгляд ее тоскливых глаз ранил в самое сердце, что мне даже хотелось оттолкнуть старика и броситься в ее нежные и приятные объятия, но голос учителя возвратил меня из минутного наваждения.

– Не смотри ей в глаза. Она может заворожить. – Встряхнул он мое тело. – Смотри на свет от дома и не отводи глаз. Он уже близко.

Я отвел взгляд, от вампирши преследующей нас, и увидел слабый огонек, который с каждым шагом становился ярче и больше. Дед Петру сказал правду, дом был уже совсем близко, и его льющийся свет из окна, придавал мне силы. Я смог вздохнуть с облегчением.

«Не уже ли, мы в безопасности? »

Маришка.

Мне хотелось рыдать, от того, что я чувствовала себя униженной. Хотелось поскорее смыть с себя грязные прикосновения этого скота. Я его и так на дух не переваривала, а сейчас просто ненавижу. «Этот извращенец чертов, стал мне еще больше отвратителен. Я не хочу за него замуж. Стоит только подумать, что эта сволочь прикасалась своими мерзкими пальцами ко мне, без моего на то позволения, то страшно подумать, что он сделает со мной после свадьбы? Скорей всего даже после обручения, в тот же миг, как на моем запястье окажется обручальный браслет, я тут же расстанусь с невинностью, тем более, эта тупая сволочь дала мне понять, что он намерен это сделать.

Жаль, что у меня нет огромной дрессированной зверюги, которая бы покусала этого извращенца в то самое место, которым Аурел думает. Было бы не плохо!

О, кстати. С чего это, звери, так ополчились на моих «недо» женихов?»

Мне вспомнились все случаи, когда, ухаживающие за мной парни, пытались поцеловать меня, либо обнять, то тут же возникало, какое – то животное, страдающее временным помешательством.

« Все началось с Раду – сына кормчего: нам было лет по двенадцать, кажется. Он первый раз меня поцеловал, и на него кинулась моя кошка и поцарапала. Затем Кэлин – его атаковал орел. Потом еще Богдан – ворон клюнул его в макушку. В общем, этот список был внушителен и с каждым, кто обидел или приставал ко мне, происходили какие – то чудеса. А теперь и этот тролль с ушами получил по заслугам.

Ух, ты как здорово! Может и правда, меня защищает Ангел Хранитель?»

Мысли о наказании моих незадачливых женишков подняли настроение. Теперь я обдумывала план мести «суженному» – на голову контуженному. Да, только как отомстить Аурелу, если он обещал опозорить и сплетни распустить. Э то все понятно, что он солжет, но моя бедная семья не вынесет этого, и, к тому же, я не хочу огорчать их снова. До сих пор себя не могу простить за смерть отца, хоть семья и утверждает, что я не виновата, все же груз ответственности и тягостного осадка отпечатались в моем сердце. А если про меня будут непристойные сказки слагать, то это разобьет им сердце окончательно.

«Черт! Что же мне делать? Как бы выкрутиться из этого болота? Как бы мне и свободу сохранить и семью не обидеть и от этого борова избавиться? Вот как? О, Боже. Надо срочно Дэша найти, может вместе, что придумаем?».

Бежала я без оглядки. Рыночную площадь, можно сказать, перевернула вверх дном, от части, конечно же. Заглянула в каждый закоулочек, каждую норку. Пару раз цеплялась за прилавки своим сарафаном и порвала его немножко, за одно, еще и стеллаж с платками перевернула, не заметила. Три раза сбила с ног прохожих. Ну, не без этого. Перерыла весь рынок, все полянки с хороводами, а Дэша так и не нашла. Решила домой направиться и рассказать все Штефану.

«Может он меня, как всегда пожалеет, приголубит, может этому козлу, в морду даст? Было бы здорово, тогда бы моя репутация не пострадала, чего не могу об этом гаде сказать, поплелся бы домой избитый, опозоренный и не удовлетворенный. Ха – ха. А это мысль! Что – то мне уже и горевать расхотелось, хотя неприятный осадок остался.

На подходе к дому заметила толпу, топчущуюся у нас во дворе. Мужчины, женщины, дети и еще жирдяй какой-то. Я не решилась на пролом идти, мало ли что, поэтому подкралась ближе и спряталась за угол соседского дома, и от туда осторожно выглядывала, пыталась разглядеть незваных гостей.