========== — ==========

Проблемы начались буквально спустя месяц, как мы вновь сошлись с Омаром, и я даже не знаю, что чувствую по этому поводу. По-началу, секс стал каким-то… хрен знает, просто не таким, как раньше. Мы будто были не друг с другом в этот момент, и я уж точно не знаю, как теперь это исправить. Раньше такого не случалось. До Патрика такого не случалось.

И иногда я проклинаю тот день, когда мы впустили его в нашу жизнь.

Ведь сейчас я смотрю на Омара и понимаю, что если бы не все то дерьмо, у нас бы все было, как раньше — спокойно и просто. С Патриком о спокойствии я забыл навсегда. Что смешно — так это то, что этот парень даже не смотрит на меня теперь. А я только и делаю, что думаю и думаю о нем.

Мне кажется, Омар тоже это замечает. Но по-видимому, ему все равно, потому что это он — тот, кто первый отстранился от меня. Мы почти не разговариваем, и сколько бы я ни пытался, он не говорит мне причину. Скорее всего, ему просто стало скучно со мной. Мне и самому скучно. После Патрика все кажется просто до безумия скучным, каждый мой ебаный день.

Хотя, Омар немного разбавляет серость этого бесконечного круговорота — сейчас я, например, наблюдаю за тем, как он смеется с каким-то парнем из параллели. Он пришел совсем недавно, и Омар убеждает меня, что они просто друзья. Но я вижу совсем другое. И чувствую мудаком за то, что меня это не волнует так сильно, как должно бы.

— Проблемы в раю? — слышу я знакомый голос и даже немного вздрагиваю. Не так от простой неожиданности, как от неожиданности увидеть его рядом. На лице Патрика вновь знакомая ухмылка, по которой я уже так сильно соскучился. Кто бы мог подумать?

— А тебя это веселит, да? — беззлобно отвечаю я, но Патрик все равно недовольно сжимает челюсть.

— Простое наблюдение, — пожимает он плечами, и когда я ничего не отвечаю, парень уже собирается уйти.

— Тебя никто не спрашивал об этом, — вырывается у меня, и я мысленно даю себе подзатыльник. Кажется, что в последнее время у меня слишком часто вырывается всякая хрень, которую не стоит говорить.

Он лишь на секунду замирает перед тем, как вновь улыбнуться и подойти ближе. Ближе, чем нужно. Но дальше, чем мне хотелось бы. — Не разговаривай так со мной, Андер, — выдыхает он, пока я молча пялюсь на его полные губы. Господи, да что со мной? Моего парня буквально уводят у меня перед носом, но все, о чем я думаю — это о том, как приятно было чувствовать эти губы на своем члене. — Я могу и разозлиться, — он презрительно смотрит на меня сверху вниз, приподняв брови, после чего разворачивается и уходит дальше, по коридору.

Только тогда я понимаю, что неосознанно задержал дыхание и делаю глубокий вздох.

~

Омар расстается со мной через неделю, после этого. И я даже не прошу его остаться, потому что понимаю, насколько это будет эгоистично с моей стороны. Но мы, по крайней мере, смогли остаться друзьями.

Боже, а ведь когда я расстался с ним тогда, у озера, он был буквально разбит горем. Наверное, иногда нам просто нужно время, чтобы смириться. Смириться, что не все отношения длятся вечность, и всему, в конечном итоге, приходит конец. Наверное, мы просто перегорели, как гребаные спички. Но назовите меня мудаком — я почувствовал лишь облегчение.

Облегчение от того, что нам обоим больше не нужно притворяться.

~

Единственным минусом в нашем расставании оказалось то, о чем я думал в последний момент. А именно — то, что все вокруг так и не затыкались, пытаясь поддержать. Омару это было не нужно, ведь окружающие видели его с тем новеньким, и сами для себя решили, что жертва здесь — я.

Но давайте будем честны — я сейчас сижу на уроке и пялюсь на Патрика, который даже взгляд на меня ни разу не поднял. Я не жертва, я — мудак и просто долбаный тупица. Господи, представляю, насколько это жалко выглядит со стороны, и сам от себя короблюсь. Я же сам его послал.

Я сам обвинял его в том, что он разрушил наши отношения с Омаром, хотя в глубине души понимал, что виноват в этом лишь я. Я относился к нему, как к куску мяса, вынудил залезть в самую глубь этой дерьмовой драмы. И я причинил ему боль. Все это сделал я.

И я уж точно уверен, что не этого он хотел.

Но это не останавливает меня, когда я подхожу к нему после урока, буквально загораживая ему путь.

— Что? — тупо спрашивает Патрик, и я нервно сглатываю.

— Ты занят после школы? — спрашиваю я, пытаясь не скользить по нему взглядом, словно какая-то оголодавшая собака.

В ответ он лишь фыркает, опустив голову. — Я что, по-твоему, на идиота похож? — тихо спрашивает Патрик, и я понимаю, что навряд ли мы сможем с ним дружелюбно поболтать.

— Да ладно тебе, как в старые добрые и всё такое, — с улыбкой предлагаю я, надеясь, что это сработает.

— То есть, тебя бросили, и ты тут же бежишь ко мне? — но понимаю, что облажался.

— Дело не в этом, — я качаю головой, но не знаю, как объясниться. А ему этого явно мало.

— А в чём? — надавливает Патрик, и я плавлюсь под его внимательным взглядом. — Я скажу тебе, Андер: ты просто самовлюбленный придурок. Думаешь, я тот, кто будет рад приползти по первому зову? Вот уж нет, — он невесело смеется, и это нормально, что даже в такой момент всё, о чем я думаю — это то, насколько совершенно его лицо?

— Так что прибереги это дерьмо для кого-то другого, ты мне не настолько нравишься, — с этими словами он проходит мимо, задевая меня плечом. Признаюсь, чувствуется это куда хуже, чем удар гребаным ножом.

~

Не знаю, зачем я продолжаю это. Может, потому что не могу забыть о его улыбке? Может, потому что скучаю по его соблазнительному голосу? Может, потому что не могу перестать думать о нем, когда дрочу в своей постели каждый раз, когда остаюсь наедине с самим собой? Или может потому, что хочу, чтобы он вновь посмотрел на меня и просто поговорил так, как раньше?

Не могу понять причину, но в любом случае, сейчас я стою в школьном душе, где рядом стоит он. До него буквально рукой подать, и я знаю, что Патрик замечает мой взгляд на себе. Замечает, как мои глаза скользят по всему его телу. Замечает, как я внимательно разглядываю его лицо, по которому стекают струи воды. Замечает, но старательно игнорирует.

Тогда я сам подхожу к Патрику сзади и тут же вижу, как он замирает. Я даже не успеваю прикоснуться к нему, как он разворачивается ко мне, и я уже не чувствую себя так уверенно, как секундой назад, потому как на его лице не написано ни единой эмоции. О чем он думает? Наверное, я никогда не узнаю.

— Не играй со мной, — тихо просит он, склонив голову.

— Не указывай мне, что делать, — выдыхаю я, приближаясь ближе. Я практически чувствую его теплое дыхание на собственных губах.

Тогда Патрик внезапно хватает мою ладонь и прижимает ее к собственной груди, скользя ею всю ниже. У меня тут же перехватывает дыхание, пока он смотрит на меня, не моргая. — Хочешь этого, да? — едва различимо шепчет он, без какого-либо намека на улыбку на своем лице. — Знаю, что хочешь, — кивает Патрик в то время, как я тянусь второй рукой к его бедру, медленно проводя ею по скользкой коже ниже, меж его ягодиц.

Тогда он резко прижимает меня к стене, вырывая из груди резкий вздох, который раздается на всю душевую. Я чувствую, как его язык начинает скользить по моей шее, пока он спускается все ниже.

Блядь, я так возбужден, что чувствую, как по головке члена стекает капелька смазки, когда он вновь приподнимается и проводит языком по ушной раковине. — Только мне это больше не интересно, — резко говорит он, практически отталкивая меня. — Устал быть чьим-то запасным вариантом, понимаешь? — с легкой улыбкой говорит он, хватая полотенце и обматывая его вокруг бедер.

— Ты не можешь уйти вот так, — округлив глаза, я опускаю взгляд на свой стояк.

— Уже это сделал, — бросает он, уходя в раздевалку.

Мне ничего не остается, кроме как включить ледяной душ и надеяться, что он хоть как-то мне поможет.

~

— Ладно, я понял, — начинаю я, когда догоняю его на улице, после школы. — Ты на меня злишься, но я уже попросил прощения, Патрик, — он даже не оборачивается, пока я говорю ему это. — И если ты перестанешь вести себя вот так, то я готов извиниться еще раз, ладно? Прости, что обидел тебя, — звучит жалко, и я сам это прекрасно понимаю.