И мне уже казалось, что я видел больше. Безмозглый идиот.

Он ведь делал так и раньше. А я каждый раз велся на это, как в первый.

Даже когда я стоял напротив его кровати, во время их секса по телефону, мне казалось, что это что-то значит — то, что он не прогнал меня; то, что он смотрел на меня; то, что он хотел меня.

Но с Андером всегда лишь казалось.

~

— Зря ты с нами поехал, — зря? — Зачем ты поехал? Каждая долбанная секунда с тобой — это ошибка. Ты понимаешь это?

— Не обманывай себя, Андер, — сказал я, пытаясь скрыть отчаяние в своем голосе. — Я вижу, как ты на меня смотришь. Постоянно, — я словно пытался убедить в этом самого себя. Мне не могло это просто показаться. Не могло. — Знаешь, что я вижу? Что ты хочешь меня. Хочешь так сильно, что…

— Я не хочу тебя! — чувство, как будто в грудь ударили с такой силой, что стало невозможно дышать. — Ты реально такой тупой? Думаешь, хоть кто-то захочет быть с тобой? Трахнуть — да, но любить? Да в тебе нечего любить, — казалось, что время замерло, пока я смотрел на него в недоумении.

Собственные слова, словно эхо в голове: но это практически невозможно. И никогда не было возможным, правда? Почему я вдруг начал думать иначе? Он смотрел не на меня, он хотел не меня, он любил не меня. Мне нужно было уехать. Нужно было.

~

Но я послушал Гусмана. Какого чёрта я его послушал? Реально думал, что смог бы и дальше строить из себя того, кому наплевать? Трахать всё, что движется, как будто ничего не произошло? Не с Андером поблизости, так это не работало.

В особенности, когда он пытался вновь наладить со мной общение. Пытался извиниться. Но за что? За то, что впервые был со мной честен? За то, что впервые сказал то, что на самом деле ко мне чувствует? Извиниться за то, что не чувствует ко мне абсолютно ничего?

Я и так выглядел жалко в его глазах, а еще ниже я опускаться не хотел. Не хотел я чувствовать эту боль, не хотел чувствовать нихрена.

Не хотел, чтобы он снова давал мне гребаную надежду. Но он делал это. Зачем он это делал?

— Я не пущу тебя, — я прикрыл глаза, когда он прижался ко мне. Отойди, просто перестань меня трогать, перестань говорить это, перестань притворяться. — Я не пущу тебя, — почему это вызывало во мне такую злость?

— Тебя никто и не спрашивал, отойди нахрен, — я резко отпихнул его от себя и дышать вдруг стало легче. Намного легче. — Это никто не увидит, Боже! Это для его личной коллекции, успокойся, — я врал, и если бы он знал меня немного лучше, то может понял бы.

— Это меня должно успокоить? Я не пущу тебя, Патрик! Я не пущу тебя к нему, — я почувствовал, как Андер снова схватил меня за руки, и вновь отпихнул его. Я не мог этого выносить.

— Да кем ты себя возомнил, Андер?! — рассмеялся я, потому что вся эта ситуация вызывала только истерический смех — не более. Какое ему было дело до того, с кем и чего я хочу? Может, это было слишком, но сейчас это решал я. Снова решал я. И я хотел, чтобы меня видели, чтобы меня замечали, чтобы меня хотели, чтобы все они говорили об этом. Так часто и много, что про Андера я и думать бы забыл. — Не хочешь меня, но бесишься, когда хотят другие? Пойми, ты мне не парень. Ты мне не друг. Ты мне не долбаный отец, чтобы решать за меня! — скажи, что любишь, мать твою. Скажи, и я прекращу.

Но я знал, что он не скажет этого. Никогда, блядь, никогда не скажет. — Не долбаный отец, забавно. Его ты вроде уже звал папочкой в вашей милой переписке. У тебя какая-то детская травма? — почему ты говоришь это? Почему? — Что, Патрик, готов быть хорошим мальчиком? — это словно была последняя капля, когда я ударил его по лицу и, сразу после, схватил за подбородок, притягивая ближе к себе.

— Не сомневайся, — выдохнул я, глядя на то, как он тяжело дышит. — Попрошу его и тебе скинуть. Может, хоть это заставит твой вялый член подняться, когда вы с Омаром снова решите созвониться по фейстайму, — слова, словно яд капали с моего языка. И я вновь ощутил власть над собой. На секунду, но ощутил.

Я не хотел больше видеть его лица, не хотел больше слышать его голос, не хотел быть рядом. Но я знал, что это продлится недолго. Пока злость бурлила во мне, нужно было бежать, сломя голову — лишь бы вновь не передумать. Лишь бы вновь не окунуться в этот поток боли, в котором я и так едва не захлебнулся.

— Патрик, куда ты, нахуй, собрался? — услышал я голос Гусмана, но проигнорировал его. Потому что знал, что он бы убедил меня остаться. Он точно бы убедил. — Погоди ты! — но я уже вылавливал первое попавшееся такси, чтобы уехать. Куда-то, где я смог бы забыться. Я уже не хотел ехать к Марко, не хотел ехать домой и уж точно не хотел ехать в отель.

Я хотел исчезнуть.

~

Все словно смешалось в один непрекращающийся день. Лица менялись, менялись места, менялась выпивка и препараты, что я принимал. Но боль не уходила. Скольких бы парней я не перетрахал, сколько бы алкоголя я в себя не влил, сколько бы наркоты не перепробовал — она все еще была там, скребла мои внутренности острыми когтями. Заставляла видеть в чужих лицах, в чужих телах лишь одного и того же человека.

Но все достигает своего предела. И сейчас я чувствовал себя онемевшим. Чужие руки касались меня — я не чувствовал, чужие губы целовали мои шею — я не ощущал этого. Как будто я только тело, а оно и не мое вовсе.

Музыка играла так громко, но я едва ее слышал. Все вокруг смешалось в разноцветное пятно, и мне хотелось закрыть глаза и пропасть. Может, сейчас?

— Ты какого хуя делаешь?! — услышал я знакомый голос. Как будто глоток свежего воздуха в этой газовой камере.

— Ничего я не делал, — жар от чужого тела внезапно исчез, как и крепкие руки, что удерживали на месте. Тогда я понял, как тяжело было просто держаться на ногах.

— Нахуй отсюда! — я разлепил глаза, в надежде увидеть там кого угодно, но не Андера. Только не его. И вселенная услышала меня.

— Эй, Патрик, ты меня слышишь? — холодные руки внезапно обхватили мое лицо, заставляя смотреть прямо.

— Гусман, — рассмеялся я. Не думал, что буду так сильно рад его увидеть.

— Господи, ты под чем? — спросил парень, и если бы я только знал ответ. — Ладно, пойдем отсюда, — он крепко обхватил меня за талию, ведя к выходу. Куда он меня вел? Он что, хотел отвести меня обратно в отель? Обратно к Андеру?

— Нет, нет, нет, я не хочу, — закачал я головой, но все попытки остановиться заканчивались тщетно. — Не хочу.

— Давай, я выведу тебя на воздух, — вновь повторил Гусман, пытаясь заглянуть мне в глаза.

— Не-ет, — протянул я, останавливаясь на месте. Почему так тяжело дышать? — Я не могу.

— Можешь, немного осталось, — сказал он, кивая взглядом на выход. — Все хорошо, на улице станет легче, — я неуверенно кивнул, давая вести себя дальше к выходу. Он был прав.

И только выйдя из этого душного клуба, я осознал, насколько сильно мне не хватало кислорода. Боже, как же жарко. Просто до не возможности.

Я рухнул на ступени, опуская голову на собственные колени. Казалось, что я вырублюсь в любую секунду. Да я и не был бы против немного вздремнуть.

— Держи, а то холодно, — я поднял голову — дерьмовое решение — и взглянул на протянутую куртку.

— Не-е, мне жарко, — сказал я, пытаясь дышать глубже. Как же хреново. Но Гусман, на мой ответ, только недовольно вздохнул и сам набросил на меня свою куртку, которую я тут же скинул на пол.

— Отлично, заболей, мне вообще похрен, — говорил он, пока я пытался справиться с головокружением. Вдруг я увидел, как он подносит свой мобильник к уху. Не думал, что смогу двигаться так быстро в таком состоянии, но я резко поднялся на ноги, пытаясь выхватить у парня телефон.

— Кому ты звонишь? — спросил я, уже заранее зная ответ. Я не мог этого допустить.

— Андеру, он приедет за нами, — ни за что, блядь.

— Не звони ему, Гусман, прошу, — просил я, готовый упасть на колени, если нужно. Я не хотел видеть его. И не хотел, чтобы он видел меня таким. Да и одна мысль о поездке на машине вызывала у меня сейчас лишь одно желание — вывернуть свой пустой желудок наизнанку.