Каждую томительную ночь на протяжении очень многих месяцев мне снился один и тот же сон. Из ночи в ночь, словно кто-то ставил запись в голове на повтор.

Всегда одинаковый.

Психиатр, выслушав исповедь измученного ночными кошмарами человека, добродушно улыбнулся и заявил, что не видит в сновидениях ничего необычного. Особенно на фоне последних событий.

– Многие, – сказал он, – обращаются с похожими симптомами в последнее время, видят во сне битвы и сражения, сходятся в рукопашную с ррорхами. Слава Богу, что мы их уничтожили!

– Думаю, что чужие сны совсем – совсем другие. Не такие детальные и яркие, как у меня, – скривился я, встал со стула и ушёл.

В ту же ночь знакомый сон снова пришёл. И в следующую, был тут как тут, стоило закрыть глаза. Навязчивость рождала ощущение, что сновидение только и ждало, когда я начну проваливаться в дрёму, чтобы наброситься и снова погрузить в странную действительность, которой я не знал. Нужно только прикрыть глаза, как сегодня, и кошмар с готовностью утащит куда-то совсем в другую, тревожную и опасную реальность.

Я засыпал и знал, что увижу. Сначала, как обычно, вновь оказался внутри астероида. Бастиона, крепости, созданного людьми из пояса больших и мелких космических обломков защищавших вход в Солнечную систему. Я тяжело дышал в тесном гермошлеме объемного серебристого скафандра, а в руках сжимал лучевую винтовку. Все звуки заглушал тревожный вой сирены. Ее резкие звуки давили на нервы. Предупреждение для уцелевших бойцов о том, что враг, беспощадный и кровожадный должен объявиться с минуты на минуту, и что он уже замечен где-то в глубине переходов сенсорными датчиками, совсем близко.

Удивительно, я даже точно знал, откуда должен показаться противник. Из темноты. Из пустоты плохо освещённого коридора, прямого, без единого поворота и оттого казавшегося бесконечным.

Центурион (как хорошо я знал его лицо, всё время прикрытое маской шлема), сделал движение рукой, призывая к повышенной бдительности. Затем он ткнул пальцем в сторону темноты, немного покачал им, а потом поднял к глазам. Я понял: «Смотри в оба и не мешкай».

Отделение из двадцати валетов прижалось к стенам или ждало неизбежного боя стоя на одном колене, в наиболее удобной для стрелка позе, посередине сотворённого испуганным человечеством комплекса с многомиллионной армией защитников, которых война внезапно забросила далеко-далеко от дома.

Я почему-то был уверен, что скоро умру. Я обречён, выбран и помечен смертью и нет для меня спасения.

А где здесь спрячешься? Кругом бетон и пластик, ни одной ниши или крупного предмета, за которым можно укрыться. Здесь только наша когорта и тонкий слой обшивки и гранита (а, может, и пористой пензы), разделяющий привычный хрупкий мир с вечным холодом космоса. Конечно, я сразу же, как прозвучит первый выстрел, буду убит, ведь выставлен точно мишень перед противником. Идеальное самоубийство, но не для солдата.

– Мы – последний бастион, – прохрипел центурион в микрофон, – Дуглас, Маккарти, держите ствол пушки точно по центру и сожгите всех тварей, сколько сможете. Те, кто не сгорят в центре, поджарятся, как на сковородке по краям тоннеля. Только не водите стволом, как полоумные. Бейте точно по центру.

Я повернулся и посмотрел на фигуры защитников астероида, кажущиеся необъятными в скафандрах. Двое стояли возле плазменной пушки. Я знал их, знал всех лучше, чем родных братьев и сестёр, и хорошо помнил, что должно было сейчас произойти.

Мне захотелось крикнуть, предупредить об опасности, но я знал, что уже сотни раз пытался спасти тех двоих у пушки и у меня ничего не выходило. Мне пришлось вновь наблюдать за тем, как в одну и ту же точку на корпусе вытянутого орудия, зловеще поблёскивающего полированной металлической поверхностью на опорном треножнике, как на прошлой неделе, вчера и месяц назад прицельно попал заряд, выпущенный ррорхами. Светящаяся точка, вырвавшись из мглы, ударила в самое уязвимое место – аккумулятор энергии. На месте орудия тут же образовался огненный шар. Исходящий от него жар и свет с грохотом понеслись по коридору, раскидывая валетов, как будто в них не было и капли веса и… жизни.

Меня отбросило на стену. На миг перехватило дух. От яркой вспышки я невольно зажмурился. Когда вновь открыл глаза, то обнаружил, что лежал на полу, недалеко от эпицентра, развёрнутый взрывной волной лицом к обугленным холмикам, в которых ничего не осталось от знакомых мне людей.

Мое тело казалось неповоротливым в костюме, но мне удалось нащупать винтовку. Она была рядом. Лежа на животе, перевернулся в сторону зияющего темнотой коридора.

Вовремя, в нём появились очертания высоких фигур.

Мне стало страшно, ведь я понял, кто приближался ко мне. Тёмные скафандры, совсем другой формы и цвета, чем у землян. Несмотря на странные пропорции, они всё же указывали на то, что валетов атаковали рослые гуманоиды. Головы пришельцы со звёзд прикрывали квадратными шлемами, да и оружие, что они несли в руках по своему виду отличалось от привычного, земного. Я знал, что принцип действия у стволов ррорхов иной, но видеть их близко не доводилось. На тренировочной базе рассказывали, что оружие оставляло после каждого попадания в бетонной стене внушительную дыру с обожжёнными и искрящимися краями.

Я помнил… Как орал умирающий центурион. А солдаты, те, кто остались, стреляли в инопланетян из своих ружей, а потом сошлись врукопашную. И всё-таки отбросили врагов назад, во тьму, откуда они пришли. Я ещё долго стрелял вслед беглецам, что-то выкрикивая и матерясь.

Позже, я вдруг заметил, как стало темно. Во время схватки кто-то выжег выстрелами большинство светильников на потолке. Полумрак теперь окружал меня вместо товарищей. Я испугался, что остался один, совсем один. Негромко прошептал в микрофон свои позывные, надеясь, что кто-то из ребят отзовётся, и остались ещё живые. Ответили трое. Радость от того, что кто-то уцелел, возвратила мне уверенность и мужество.

Отступать нельзя! Мы и есть последний бастион и последняя надежда человечества!

Все кто уцелел, ждали начала второй волны атаки. Но перекрытие вдруг ухнуло вниз, швырнув меня вверх, вместе с лежавшими неподалеку мертвецами. Взрывная волна подхватила безвольное тело, с силой бросила на что-то твёрдое, и я потерял сознание.

Очнулся от неповторимого ощущения полёта. Я летел в безжизненной холодной пустыне, а вокруг – внизу, вверху, слева и справа от меня сверкали звёзды. Они казались более крупными и яркими, чем я привык видеть в иллюминатор корабля, но такие же многочисленные и… далёкие. Казалось, они всюду, а я завис, потерялся среди них.

Придя в себя, включил заплечный реактивный ранец и двинулся вперёд, умело регулируя положения тела и скорость движения при помощи встроенных в перчатки устройств. Я надеялся найти что-то такое, что поможет мне выжить. Стандартные батареи обеспечивали безопасность лишь на пару суток, но потом и они начнут садиться. Энергии в защитный слой будет поступать всё меньше и меньше, и тогда почувствую холод. Он будет теснить тепло до тех пор, пока не победит окончательно. Пока не замерзнет последняя клетка моего тела.

Среди объемных обломков камня и металла, по мере движения вперёд, стали попадаться трупы защитников астероида. Заметив очередной серебристый скафандр, я спешил в надежде отыскать уцелевших, но разочарование накрывало всякий раз, как заглядывал внутрь шлема.

В основном люди погибли в результате чудовищного взрыва, разметавшего каменную крепость на множество кусков. Многих из них я знал, или встречал на астероиде. Оттого так больно было смотреть в застывшие бледные лица внутри шлема. Иногда блики играли с тенями, и казалось, что кто-то подмигнул или кривился от боли. И я вглядывался в безжизненную маску смерти, произнося свои позывные. Убедившись, что оказался жертвой очередной оптической иллюзии, неизменно двигался дальше.