Мастер улыбнулся одними уголками рта, глядя мальчишке в глаза.
– Сыну супротив отцовой воли идти никак неможно. То верно. Отдыхайте, православные, после трапезы, с дороги-то…
И, глядя на Алёшку, вроде как веком так, легонько, дрогнул. Подмаргнул. Никто и не заметил. Окромя Алёшки одного.
После обеда, то известно, сон – первое дело. Да только, кто же спать по юности будет!
Подождал Алёшка, покуда отец с мужиками носам песню обычну затянули, да пошел побродить вокруг-то.
Обошел трактир. Конюшни. Постройки. Вот уж огороды. А там дале – лес с просекой. И гул оттуда так и манит, словно голос русалкин. Всё ж возвернулся…
Тут, подростков-погодков ватага, местных. Ничего, по глазам не злые, а так, веселые просто.
– Эва! Ты что ль, с мужиками приехал, что во дворе на телегах дрыхнут?
– Ну, я…
– Айда с нами, на паровую коляску глядеть!..
– Далече, небось …
– Да не трясись ты, враз обернёмся. Одна нога здесь – друга там!
– Твои еще и второй сон не досмотрят, а мы уж снова здеся будем.
И боязно Алёшке без отцова дозволенья, а посмотреть охота. Когда еще такое увидишь! Шутка ли! Первая во всей Рассеи самоходная паровая телега! Да еще и дорога у ней какая-то особая. Всю жись пересказывать можно!
Главное, страх свой людям чужим не показать. Мы, мол и сами – с усами. Да на годик-другой постарше буду. Невместно сумлеваться эдак.
– Што же, ежели близко, так можно было б и глянуть, – не теряя достоинства, степенно, произнес Алёшка. Пояснил еще деловито, совсем, как взрослый:
– Времени терять неохота. Упряжь кое-где поправить надо. Бате подсобить.
Ребята на то улыбнулись легко, беззлобно:
– Вестимо, успеешь с упряжью, раз тако дело…
Украдкой прошли обратно на зады постоялого двора, также тихо – снова мимо новых ворот конюшни, через скотный двор, с курами и утками, сквозь огороды с картошкой да свёклой. И вот снова – тот же лес еловый, обступает. И просека дале. По ней и двинулись.
– Нешто там драгун нет? Али другого какого охранения? – спросил, шагая среди ребят, Алёшка. Вроде как небрежно.
Те удивились:
– Какие ж тут те – сторожа? Чай, не цари ездют…
Вышли меж делом за поворот просеки. А тут сбоку – уже заруб другой, и скрозь него – насыпь идет, как вал городской. Теряется за новым поворотом.
Эко диво! Такого Алёшка сроду не видывал. И впрямь, дорога из железа!
Докуда видать – лежат на насыпи той, толстые железные брусья прямые. Черные. А меж ними поперёк – как поленья, брусья деревянные – размерами помене.
Будто забор какой диковинный собрали, да положили наземь. Чудеса, да и только!
Тут вдали птицы над лесом взвились. И дым белый, будто пожар. Только не бывает таких пожаров. Видно, с одного только места дым идет. Да вот незадача – место – тож движется, будто печь какая на катках едет! Да сколь быстро! Небывалое!
А может, просто всё? На телеге что горит, да лошади испужались и понесли?! А гул тогда откуда?
Гул, сначала тихий, становился меж тем все громче и громче. Переходил уже в грохот. Стали слышны в нём разные оттенки. Как в оркестре полковом. Алёшка раз на Пасху на ярмарке видал.
И земля, опять же. Думал, померещилось, вначале. Ан, нет. Дрожит земля-то! Всё сильнее, да сильнее. А забор тот железный вроде как поёт тоненько. И вот, знаешь ведь, что то – повозка, людьми созданная – паровая, безлошадная. О которой мастер на постоялом дворе во всех подробностях сказывал. А всё ж одно – боязно. Страх так и берет. Хоть и не один Алёшка здесь, с робятами, а всё одно!
И вот из-за поворота, будто какой змей сказочный огнедышащий, и впрямь выскочила телега и понеслась по той дороге из чугуна. К ребятам навстречу.
Те от насыпи аж отступили на шаг. И впрямь – диво дивное!
Скорость мож и обычная, лошадная. Да только лошадей впереди никаких запряжённых нет!
Теперь уже видно было всё хорошо. Повозка не повозка, а как бочка железна на железных ж колесах, как на ободах.
«Точно Емеля на печи едет», – подумал Алёшка.
Да только, не в сказке он. Да и – глаза, чай, не обманут.
По бокам бочки ходуном ходили палки, как оглобли. Оглобли те крепились к колесам.
Вот он, небось – «котел». Только «котел» энтот не чугунок вовсе, в каком бабы щи варят.
И впрямь, «котел» с колесами схвачен. Не соврал, гляди, мастер.
А над всем этим труба длиннющая, высоченная. Только опять, гляди, железная. Дым белый, тугой. Так и валит, так и валит! Цельна туча от повозки вверх расходится, кудрявится. Тает медленно.
Это сколь же дров нужно? Такую махину топить. Чтобы пар поршни те в печи толкал. Чтоб повозка силу имела себя везти, да позади себя чего.
За волшебной телегой железной и впрямь цельный обоз шел пристегнутый. Несколько одинаковых открытых телег других. Горкой была погружена в них порода. С рудника, видать. А сразу за бочкой железной – площадка с невысокой огородкой. Навродя запяток у колясок барских. И на площадке той – человек стоит в картузе, за рычаг держит! Возница, видать. Сразу за спиной у него шла первая телега, поменьше – с дровами…
Полминуты не прошло, как всё с грохотом пронеслось мимо. Скрылось за поворотом.
Ребята местные, хоть и не впервой, а то ж – онемели. Наконец, один, что постарше, всё-таки выдавил из себя, словно горло ему сжали:
– Что ж, друг ситный, не видал такова ране?
Алёшка лишь едва головой покачал. Ответить сил не было.
Мать Наша Заступница! Воистину, диво небывалое!
Мальчишка же тот, старшой, продолжал:
– Такóва, мужики наши сказывают, в Рассеи отродясь не бывало. Изначальный пароход сухопутный! Во как…
Алёшка стоял, как вкопанный, глядя вслед прогремевшему чуду, и только дышал тихонько.
В воздухе оседала копоть из трубы первого во всей России паровоза…
Переходное послесловие
… Жизнь меж тем – не стояла на месте. Время, как ему и положено – текло в одну сторону. Минуты собирались в часы. Дни шли за днями. Годы складывались в десятилетия. Глядишь, вот и новый век скоро… Двадцатый!
Много всего прошло с той первой железной дороги. Длиной в одну версту. Поезда начали ходить из Северной столицы в Москву, а потом – до самого Владивостока, через всю Россию! Совершенствовались паровозы, всё сложнее становились конструкции и оборудование. Новые профессии и специальности появились у железнодорожников.
Люди уже не представляли свою жизнь без «железки».
Тысячелетия человек не мог жить без лошади. А теперь новый транспорт стал естественным и необходимым. Миллионы пассажиров, миллионы тонн грузов на тысячи километров.
Пошли первые электрички: «…проследует со всеми остановками, кроме…»
Паровозы стали редкостью, потом и вовсе пропали (на самом деле, они стоят в депо – законсервированные).
Люди научились строить поезда на магнитной подушке. Которые двигались, не касаясь поверхности.
На железных дорогах стали внедрять всё новые технологии и новшества. Появились поезда без машинистов. С камерами наблюдения. В вагонах – теперь свой Wi-Fi. Можно подзарядить мобильный.
Современным – как в самолетах – стал дизайн (забылось, какими были когда-то в электричках сиденья. Лавки из крашеной вагонки, покрытой лаком).
Время, ускоряя темп, летело всё быстрее.
Скорость поезда давно превысила скорость среднего вертолета…
Алёшка, что тогда, с отцом и мужиками, останавливался на постоялом дворе, под Тагилом, впервые увидел сухопутный пароход подростком – летом 1834 года.
С того момента прошло – ни много ни мало – триста двадцать семь лет.
Наступило будущее…
сентябрь 2019, Москва
(продолжение следует в повести «Диспетчер Сквозной Дороги»)
Место действия…
скажем, Латинская Америка
