Клаусен ни разу не совершал поджогов. На самом деле, он никогда раньше не получал большее, чем штраф за неправильную парковку. Если бы Клаусен был бы истинным поджигателем, у него проявились бы признаки этого ещё в подростковом возрасте или в начале двадцатых, когда пиромания достигла своего пика. А если Клаусен виновен, тогда должен быть другой мотив.

Другие мотивы поджогов включали в себя вандализм, месть, сокрытие преступления, для запугивания или ради прибыли. Ной отмечал про себя мотивы, проходя через их ряд один за другим. Вандализм. Возможно, это бандитские разборки. За исключением того, что в пригородах Пайн-Креста, где живут верхние слои среднего класса, практически нет преступлений, связанных с разборками между преступными группировками.

А как насчет мести? Вот это вполне реальная возможность.

Ной расхаживал по фойе, где он нашел ремень от костюма Санты Клаусена. Приостановившись, он закрыл глаза и опустил голову, размышляя относительно искателя мести. Кто-то обошелся с ним несправедливо. Он полон решимости свести счеты.

Месть — блюдо, которое лучше всего подавать холодным. Тогда ему потребовалось время, чтобы все обдумать. Быть очень внимательным. Убедиться, чтобы в доме не было невинных жертв, подобно Джейн Доу, прежде чем спалить его дотла. И опять-таки, может быть Джейн Доу не такая уж и невинная.

Сокрытие преступления? Поджог использовался как сокрытие? Поджигатель намеревался убить Джейн Доу во время пожара? Если так, для этого он неумело справился с работой. Если Ной собирался бы кого-то убить и использовать поджог, чтобы скрыть преступление, он бы чертовски постарался убедиться, что человек мёртв, прежде чем учинить пожар.

Ной открыл глаза и провёл рукой по челюсти.

Запугивание? А какова была цель поджога для запугивания, если какая-нибудь террористическая группировка не заявляет права на поджог? Никто не узнает, что послужило причиной пожара, поэтому никто не будет запуган деянием.

Остается — получение прибыли. Старая добрая жадность. Деньги. Мотивация преступного поведения номер один.

Кто извлёк бы выгоду от сжигания дотла особняка Прайса? Особняком владел город. Как кто-то мог получить прибыль от уничтожения здания, которое притягивало столько туристов и их доллары в Пайн-Крест?

— Эээй, детектив, — позвала женщина, оторвав Ноя от его сосредоточенности.

Он поднял голову и увидел тощую пожилую женщину, которую опрашивал в ночь пожара. Она стояла за лентой, ограждающей место преступления, махая ему рукой. Ной отряхнул руки о свои штанины и пошел туда, где она ждала.

— Мисс Гейнс, — сказал он.

Её губы на узком лице изогнулись в улыбке.

— Вы запомнили моё имя.

Его босс умаслил бы её неизменной фразой вроде «Вы очень незабываемы», но Ноя больше заботило раскрытие преступления, нежели фальшивить лестью.

— Когда речь идёт о деле, которым занимаюсь, я запоминаю всё.

Она кивнула.

— Вы — серьёзный молодой человек.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь, мисс Гэйнс?

— Память у меня уже не так хороша, как у вас, и только что, когда я увидела здесь Вашу припаркованную машину, то кое-что вспомнила.

Он пригнулся поближе, его интерес зашкаливал.

— Что именно?

— Когда я увидела Санту, выходящего из особняка, у обочины стоял автомобиль. Именно на том же месте, где припарковались сейчас вы.

— Санта сел в эту машину?

Она покачала головой.

— Нет-нет. Он ушел.

— В каком направлении?

— На юг, — она указала рукой. — Он продолжал идти, пока не исчез в темноте.

— Тогда расскажите мне подробно про эту машину.

— Это был седан. Мне очень жаль, но я немного знаю о марках современных машин. Они все так похожи друг на друга, но... — она затихла, стрельнув в него застенчивым взглядом.

— Но, что?

— Вы не рискнете угадать?

Ной сдерживался, чтобы сохранить терпение. Она, наверное, чувствует себя одинокой, и ей нравилось выманивать реакцию от желания услышать продолжение. Он вспомнил, что она говорила о том, что раньше была педагогом актерского мастерства.

— Это — ваша сцена, мисс Гэйнс. На вас всеобщее внимание. Расскажите мне, что вы видели.

— На двери был логотип, — она прервалась, достала из кармана куртки тюбик лосьона, пахнущего розами, и выдавила немного в свои ладони.

В нетерпении он спросил.

— Что за логотип?

Она втирала лосьон в руки.

— По-моему, это был логотип компании по развитию недвижимости.

— Вы случайно не рассмотрели название на логотипе?

— Простите, но нет.

— Что-нибудь ещё, что можете сказать про эту машину?

— Я даже не знаю.

С этим он всё ещё топтался на месте.

— Спасибо, мисс Гэйнс. Я высоко ценю ваши старания. Если вы вспомните что-нибудь ещё, пожалуйста, позвоните мне.

— Всегда рада помочь.

Он стоял и смотрел, как она уходит, размышляя о том, что она только что ему сказала. Машина с логотипом застройщика может ничего и не значить. Возможно, это пустяки. Однако в сознании Ноя стали возникать подозрения.

Алана вполне может оказаться права. Клаусен может быть невиновным.

И если так оно и было, то сейчас у Ноя больше вопросов, чем ответов. Одно известно наверняка. Ему придется изрядно попотеть, чтобы докопаться до сути.

* * *

Два дня спустя, по радио крутили песню «Желаю вам Счастливого Рождества!» (прим.: «Have Yourself a Merry Little Christmas», песня, написанная Хью Мартином и Ральфом Блэйном, Фрэнк Синатра позже записал версию песни с изменённым текстом), когда Алана ехала домой с работы. Звонил окружной прокурор, чтобы сказать, что обнаружены оправдательные доказательства по делу Клаусена, и все обвинения против него сняты. Она испытывала благодарность при осознании, что права человека были защищены. Она оказалась права, но помимо этого, Ной сдержал своё обещание. Он вернулся и обнаружил доказательства, которые доказали невиновность её клиента. Ну, не её клиента, поскольку Дуайт забрал у неё дело, но это не имеет значения. Всё, что имело значение, — это то, что невиновного, правда, слегка чокнутого, человека отпустили на свободу.

Ной растопил её сердце.

«А ну прекрати».

И, тем не менее, она не смогла сдержать улыбку. Девушка повернула на Джунипер-Лейн, выехав на объездную трассу, которая проходила мимо кладбища Пайн-Креста. Проезжая этим маршрутом каждый день, она никогда даже не смотрела в направлении надгробий, выстроенных на скошенном склоне, но сегодня что-то привлекло её внимание в том направлении.

Мужчина в тёмном пальто и с букетом ярко алых роз в руке медленно шел вверх по холму к воротам кладбища.

Визуальному образу невозможно было сопротивляться. На фоне мрачного серого неба, высоких чёрных ворот из кованого железа, возвышающихся наверху, одинокая фигура, зажавшая в руке яркие цветы, была единственным контрастом на этой печальной сцене. Мужчина казался навязчиво знакомым.

Она притормозила, вытянув шею. Кто это?

Он поднял голову.

Ной.

Её сердце ёкнуло. Ной шел на кладбище.

Алана не могла сказать, что её заставило остановиться, но свернув к обочине, девушка заглушила двигатель машины. Она посидела там мгновение, прислушиваясь к своему колотящемуся сердцу и уставившись на цифры на часах приборной панели.

«Не беспокой скорбящего мужчину».

У неё не было ни малейшего желания тревожить его, даже, несмотря на то, что она задолжала ему огромное «спасибо». Ей лучше уехать отсюда.

Но любопытство заставило Алану открыть дверь машины и выйти, бесшумно закрыв её позади себя. Алана втянула глоток бодрящего холодного зимнего воздуха и направилась к воротам кладбища, засунув руки глубоко в карманы своего пальто из верблюжьей шерсти.

«Что ты творишь?»

Она неторопливо шла вдоль рядов, ветер жег верхушки её ушей. Она ссутулила плечи, защищаясь от холода. Это было огромное кладбище ещё со времён до начала гражданской войны, и здесь было полно высоких, массивных деревьев и семейных склепов. Время от времени, Ной то появлялся, то исчезал из её поля зрения, когда деревья или могилы закрывали его.