Попал в точку. Полностью.

Она не хотела допустить, чтобы он понял это. Алана продолжала смотреть ему в глаза. То, что она увидела, заставило ее забыть все о Кристофере Клаусене и сгоревшем особняке Прайса.

Первобытное желание.

Желание, которое совпадало с ее собственным.

— Так что у Клаусена за мотив? — спросила она, полная решимости игнорировать то, что увидела написанным на его лице. — У него нет повода сжигать дотла особняк Прайса.

Ной пожал плечами.

— Возможно, Санта — просто старый добрый поджигатель, который получает сексуальное возбуждение, устраивая пожары?

Она задышала маленькими глотками воздуха. Теперь она вспомнила истинную причину, почему отмахнулась от их подающего надежды романа. Ной был слишком мужественный для нее. Если она когда-либо переспала бы с ним, она знала, что влюбилась бы, а это был риск, который она просто не могла принять на себя. Алана только начала свою карьеру. Она была не готова для чего-то серьезного. Все, что ей было нужно, — случайная, ни к чему не обязывающая, мимолетная интрижка.

Но одно было совершенно ясно.

В Ное Бриско нет ничего случайного.

Глава 2

Ной покинул управление около 10:00 утра, он отправился домой, чтобы немного вздремнуть. Слова Аланы вертелись в его мозгу. «Я знаю, что ты жесткий, Бриско, но я и понятия не имела, что ты также и узко мыслишь».

Был ли он на самом деле узко мыслящим?

Ной так не считал. Доказательства против чокнутого Клаусена были столь же очевидны, как выдержанные пастры на Рубэновских сэндвичах в «Макдинере» (прим. традиционное американское блюдо из говядины в специальном маринаде). Нарезанные, горячие и готовые к подаче.

«Не узко мыслящий, не так ли? Ты считаешь, что Клаусен чокнутый, когда у тебя нет убедительного подтверждения какого-либо нарушения его психики. За исключением чар Рождества». Если бы Ной запирал людей под замок за избыточный дух Рождества, то тюрьма Пайн-Креста была бы переполненной, а вождем среди его заключенных оказалась бы сама Алана.

Как вышло, что бесцеремонные комментарии Аланы могли настолько прочно осесть в его голове и вызвать приступ болезненных сомнений? В основном он был уверенным в себе мужчиной. Но она сумела найти способ смутить его, когда он меньше всего этого ожидал.

Стоило только Ною выйти через черный ход на автостоянку для сотрудников, окруженную восьмифутовым забором оградительной стены, обильно заставленной камерами видеонаблюдения, он увидел протестующих, марширующих по тротуару возле запертых ворот. Они скандировали и носили таблички с лозунгами, которые гласили: «Свободу Санте!» и «Полицейское управление Пайн-Креста уничтожает Рождество».

Фургон местного телеканала был припаркован на стоянке у тротуара, и развлекающаяся съемочная группа снимала и протестующих, и Ноя, когда он садился за руль своего черного внедорожника. Он хлопнул дверью, вздохнул и закатил глаза. Кто так быстро мог организовать утечку в СМИ про арест Клаусена?

Алана?

Он немедленно отклонил эту мысль. Она могла бы быть переполнена Рождественским духом, но не стала бы затевать какие-то закулисные игры.

Или могла?

Она была напористым молодым адвокатом, надеющимся проявить себя. Подозрительный характер Ноя взбунтовался. Он уже давно понял, что не позволять себе доверять кому-то слишком сильно — правильно.

Выехав с парковки мимо протестующих и новостных журналистов, он отправился домой в свою пустую квартиру. Он обещал себе, что обязательно купит дом. С настолько низкими процентными ставками и огромным первым взносом банку, на самом деле, нет никакой причины, почему ему не сделать этот следующий шаг. Но у него нет жены, нет подруги, даже домашнего животного. Нет необходимости нестись сломя голову приобретать дом в собственность, но он очень устал жить в съемной квартире. Нет никакой привязанности. Ничего, что принадлежало бы ему. Странно. До недавнего времени это было положительными аспектами для аренды.

Когда его взгляды начали меняться?

В воздухе пахло снегом, когда Ной поднимался по лестнице. Это время в году пробуждало внутри него все самое худшее. Он хотел бы уйти в отпуск и улететь на Багамы. Но, по правде говоря, он не из пляжного типа парней. Его идеальный отпуск предполагал некую изолированную хижину в Монтане и рыбалка со спиннингом. Для этого времени года не подходящие желания.

Оказавшись внутри, он снял одежду и вошел в душ, чтобы отмыть запах копоти и древесного дыма со своей кожи. Он думал об Алане с ее заспанными глазами с только-что-вылез-из-постели во взгляде, который она послала ему, войдя в комнату допросов.

У него сразу же встал, и, пробурчав себе под нос проклятие, он справился с этим самым наиболее эффективным способом. После этого он вытерся сухим полотенцем и упал голым на кровать, полным решимости, что не поддастся каким-либо снам.

Через некоторое время Ной проснулся от своего храпа, ощущая себя как в тумане. Было пять тридцать вечера. Он не думал спать так долго. В его животе урчало от голода. Пошатываясь, он ввалился в кухню, открыл дверь холодильника и всмотрелся внутрь.

Бутылка кетчупа, еще одна с Дижонской горчицей, кленовый сироп, испанские маслины, упаковка с шестью банками пива и половина коробки с молоком. Он открыл молоко и почувствовал запах. Тьфу. Ему пришлось вылить все в канализацию.

В кладовой было столь же неутешительно. Банка сардин, но никаких крекеров. Фруктовые мюсли. Чипсы барбекю, в основном какие-то крошки. Консервированные банки с кукурузой, зеленой фасолью и шпинатом. Исследование морозильника привело к куче полуфабрикатов, но его микроволновая печь сломалась и довольно давно, он нашел забытую коробку шоколадного мороженного, покрытого кристалликами льда.

Вздохнув, он закрыл морозильник и пошел одеваться. Вскоре после этого Ной уже сидел в кабинке ресторанчика «Макдинер», рядом с полицейским управлением.

Большой ТВ экран, установленный на стене над стойкой, передавал вечерний выпуск новостей.

На экране возникло изображение симпатичной репортерши на ступенях здания суда. С микрофоном в руке репортерша улыбнулась в камеру. Вокруг нее протестующие носили пикетные транспаранты «Свободу Санте!». Это все до сих пор продолжается? Ной закатил глаза.

— Мэкси Маркс, веду прямой репортаж телевидения KPCV. Сегодня в Мэрии был оживленный день, поскольку сторонники Кристофера Клаусена вышли толпой требовать освобождения Санта-Клауса, который обвиняется в поджоге особняка Прайса, — сказала репортер бодрым голосом. — Во второй половине дня судья Клайн, рассматривая прошение его адвоката о возможности залога, удовлетворил шокирующе низкий залог в размере десяти тысяч долларов. Клаусен, который известен всему городу как Дух Рождества, вышел под залог, он свободен и может вернуться к своей работе в качестве Санта Клауса в торговом центре Пайн-Креста. Смотрите, вот как раз идет адвокат Клаусена. Давайте узнаем, сможем ли мы получить заявление.

Репортер и ее съемочная группа побежали вверх по ступенькам здания суда. Ной выпрямился, глядя в экран на Алану. Она, должно быть, гордится собой, что выбила настолько низкий залог.

Но вместо Аланы, репортер сунула микрофон в лицо Дуайта Джейкоби, одного из самых известных адвокатов защиты штата. И что такая большая шишка, как Джейкоби, распыляется в таком практически пустяковом деле, как это? И что же произошло с Аланой? Именно она должна была давать интервью.

И тут дверь ресторанчика распахнулась, впустив за собой свежий порыв холодного декабрьского ветра и яркую рыжеволосую девушку, укутанную в шерстяное твидовое пальто. Она опустила голову. Пробормотав что-то себе под нос, девушка направилась к кабинке, следующей за Ноем, по пути стягивая свои перчатки. Она сняла белый шотландский берет, который подходил под ее шарф, и бросила его на сиденье рядом с собой. Проводя рукой по волосам, которые потрескивали статическим электричеством, она, наконец, посмотрела вверх.