Все же, перебрав кучу хлама под шкафом руками, не боясь порезаться благодаря кольчужным перчаткам, Кирк нащупал там одно последнее, не разбитое, Зелье, и уже с ним в левой руке облокотился на правый бок, прижавшись к стене. Также, на всякий случай пододвинув к себе поближе полуторный меч стража у стены, Кирк зубами вынул пробку из склянки с Зельем, выплюнул ее подальше, и, глубоко вздохнув, целиком ее опустошил.
Зажмурившись и прикрыв рот рукавом гамбезона от прямо-таки невыносимой приторной сладости зелья, Кирк чуть отошел в угол, за которым его, как он подумал, будет теперь меньше всего видно. Пока Зелье не начало работать в полную силу, он имел все шансы спрятаться за плохо освещенным шкафом в углу без вреда для работы целебного снадобья. Зелье Клариссы, как и многие прочие октовые снадобья, было очень требовательно к соблюдению покоя телом человека. Впитываясь в кровь, расходясь по телу, оно начинало обжигать, вырабатывая огромную энергию, сосредотачивая наибольший свой жар в местах, которым больше всего требовалось исцеление. Долгое изучение людьми ардов дало начало многим открытиям, включая и это. Гений Совета Октолимов Ирмии, известный как Подчинитель, всю жизнь изучал уникальные свойства организмов ардов, и вполне заслужил свое звание гения, использовав их составляющие в своих изобретениях, включая и Зелье, названное в честь вполне безобидного, известного своим метаболизмом, арда – Клариссы. Арда, которого, благодаря свойствам своей крови, полностью истребили, а останки переработали все эти гадкие людишки. Что, впрочем, никому из них не казалось плохим, ибо арды, называемые то монстрами, то чудовищами, никогда не воспринимались людьми как существа дружелюбные, а во времена Первой Войны и вовсе помогали имтердам, то есть злейшему врагу человеческой расы.
Не мешая действию Зелья, Кирк как следует осмотрел кухню, пытаясь восстановить для себя в ее виде порядок произошедших вокруг событий. Почти все стены и большая часть пола были заляпаны и залиты кровью, а мертвые тела стражей были разбросаны тут и там в совсем хаотичном порядке, часто отдельно от некоторых своих частей вроде рук и ног. Некоторые из них, судя по позам и кровавым разводам, еще совсем недавно были живы. Это относилось, в большей степени, к тому стражу, меч которого Кирк забрал у шкафа с Зельем Клариссы, и за которым по полу от самой двери тянулась весьма заметная полоска растертой о одежду, скорее всего о колени, крови. «Истек кровью. Ему перерубили кость на левой ноге. Похоже, пытался добраться до полки с «Зельем Клариссы», но помешала прорубленная нога. После этого его никто не трогал. Раз так, он был последним, кто оставался живым на этой кухне. Был бы здесь кто еще, его бы наверняка добили…». Очевидно, что тот самый страж потерял сознание от кровопотери, и опустошить склянку с Зельем не успел. Все оно, из уже открытого сосуда, разлилось по полу, а сам страж, так им и не воспользовавшийся, совсем скоро тихо умер.
Как заметил сам Кирк, кухня тогда больше была похожа на оборонительный пункт. «Возможно, что струсившие в последний момент участники Великого Обогащения пытались укрыться здесь от других стражей?» – думал Кирк. И действительно, на этой самой кухне ровной стопкой у стены лежали никем не тронутые мечи, а кое-где, кучками, были сложены друг на друга различные припасы. Некоторые стражи умерли здесь без шлемов. Сложно совместно действовать, когда те, кто защищается, и те, кто атакует, выглядят одинаково. Возможно, поэтому в этой бойне не выжил никто. Защищавшиеся стражи могли действовать сообща, однако отсутствие шлема сыграло и на их защите, тем более если их застали врасплох. Это подтверждало местоположение одного из тех стражей, лежавшего в луже крови на пробитом по середине столе. Вполне можно было предположить, что он стоял на том столе, и объяснял что-то другим стражам, когда к ним ворвались враги, тут же выбив с петель дверь, и принявшись убивать всех на своем пути. Неизвестно, что произошло с тем стражем дальше, но, судя по луже крови, вытекшей из его головы, и отсутствию прочих повреждений, отсутствие шлема сработало против него уже в падении головой на каменный пол, и это же стало причиной его смерти.
Порубленные мечами каменные стены, проломленные телами стражей полки и целые шкафы, разломанные стулья, которые наверняка защищавшиеся стражи, в ходе боя, кидали в нападавших. Подобные картины могут довести до безумия впечатлительных людей, к которым, тем не менее, Кирк совсем не относился. Он уже вспомнил, казалось, все, что мог, и что его разум, будто нарочно, не блокировал. Вспомнил, как на него, и еще двух стражей, в комнате выше кухни, напал закованный в черные доспехи монстр, и вспомнил, что он сам делал во время разразившегося, всего за десятки минут перед этим, бунта. Временами, перед его глазами вставал образ некоего огня, алого пламени, но он совсем не придавал этому значения в подобной ситуации, то есть в самом бунте, где то и дело, благодаря октолимам, в пламени сгорали люди. Пускай даже Кирк тогда не мог вспомнить, встречал ли он октолимов в бою лично.
Почесав голову левой рукой, страж вдруг заметил, что и сам уже не носил шлема. На секунду он удивился этому факту, а затем удивился и собственному удивлению, ведь он уже знал, что сбросил шлем еще до получения раны на правой руке, но даже про это вспомнил только теперь, хотя и сам недавно, машинально, вытирал кровь с открытого подбородка. С осознанием этой мысли, помещение вокруг него снова пошатнулось от очередного подземного толчка, вернув стража в мир текущий, в котором он, сам того не понимая, едва не пропустил нечто крайне важное. Он не знал, сколько времени он стоял в том углу, и насколько продвинулось восстановление его тела Зельем Клариссы, но в момент, когда произошла тряска, на той кухне он был уже не один. И заметил он это только благодаря тряске чужой кольчуги совсем неподалеку.
Кристаллы Зоота от той тряски почти совсем потухли, но еще немного освещенная светом пожара из дыр в потолке, кухня была теперь темна лишь в определенных местах, и особенно в том месте, где за шкафом у стены скрывался Кирк. Некто, вошедший в помещение через дальнюю дверь, был одет в форму стража, однако наверняка самим стражем не являлся. Как заметил Кирк, осматривая слабо освещенную в темноте кухни фигуру, "Половина кольчуги висит, и шлем подобран явно не по размеру. Всех стражей одевали строго по их физическим данным, так что это точно не страж, а переодетый заключенный".
Не спуская глаз с нового, как думал Кирк, "конкурента на место последнего стража с кухни", сам Кирк довольно крепко сжал рукоять своего нового меча в правой руке. Теперь ему было совсем не больно, и рука уже хорошо реагировала на его действия. Переодетый заключенный же, легко, обходя трупы, едва звеня кольчугой, подошел к тем самым шкафам, с которых недавно забрал «Зелье Клариссы» теперь стоящий за ними же настоящий страж. Не трудно было догадаться что он там искал. Раз он был не стражем, церемониться с ним Кирк не собирался. По мере приближения противника, его сердце стучало все быстрее, а дыхание становилось все более горячим. Такое оживление тела ему нравилось. До начала бунта, он сам был стражем, и не простым, а одним из их капитанов. Задача о сдерживании заключенных была актуальна и для него, и теперь, даже спустя неопределенное время, он был готов исполнить свой долг так же, как наверняка делал это раньше. Меч в его руке уже жаждал крови.
Он молниеносно подскочил к спине стража, однако едва успел довести меч в своей рабочей правой руке до шеи заключенного, прижав при этом его мечом как можно сильнее, как совсем потерялся в действиях. Он должен был проткнуть врага мечом в спину, но на эффективности его мышления сказалось еще не до конца сошедшее влияние Зелья, и он выбрал альтернативный вариант. Вариант, который, тем не менее, с самого начала был обречен на провал, поскольку перерезать горло заключенному Кирк не смог бы из-за кольчуги под шлемом, которую так просто не разрежешь. Сжав зубы от злости на собственный провал, он, все же, не растерялся, и попытался левой рукой снять шлем с головы заключенного.
