Когда же кто-то настойчиво высказывает мнение по вопросу, выходящему за рамки его компетенции, это становится проблемой.

Разумеется, мы могли бы вызвать скорую, чтобы отвезти пациента в Турцию, но путь от Атме до границы был бы очень долгим, и ему бы пришлось очень настрадаться. Мы обсудили ситуацию с организатором проекта «Альфа» и в итоге вернули пациента в операционную, где сделали все как надо.

Я не особо переживал, когда мы распрощались с этой медсестрой, хоть иногда и было жалко, когда люди уходили, как это было с нашим врачом-реаниматологом из Германии, который показывал высший класс в своем деле. Вместе с тем я был рад, что его заменой должна была стать Натали Робертс, которая прежде была моим интерном в больнице Чаринг-Кросс, впоследствии став светилом гуманитарной работы совместно с «Врачами без границ». Будучи нашим новым врачом-реаниматологом, она должна была позаботиться об импровизированном приемном покое в гостиной, которая выходила во внутренний дворик, – там было достаточно места примерно для шести коек. Здесь ей предстояло осматривать пациентов перед операцией, а в случае происшествия с большим количеством пострадавших мы использовали бы эту площадь для размещения раненых.

Всего через несколько дней после ее приезда в доме рядом с больницей прогремел взрыв. И снова это был дом человека, который занимался изготовлением самодельных бомб в цилиндрических контейнерах размером примерно с бутылку жидкости для мытья посуды, что продавались раньше. В половину одиннадцатого утра мы услышали автомобильные гудки, которые по мере приближения становились все громче.

Привезли целую семью из восьми человек: мать, отца и шестерых детей. Они вместе молились на заднем дворе дома, и во время поклона у отца из кармана выпало и сработало взрывное устройство. Всех восьмерых завезли через калитку во внутренний дворик больницы, где мы принялись разбираться в беспорядочном переплетении частей тел.

Часть были поверхностными, другие оказались весьма глубокими. В нашем распоряжении не было рентгеновского аппарата, поэтому внешний осмотр оставался единственным диагностическим средством – по сути, нужно было внимательно все рассмотреть и вынести решение.

Натали начала осматривать пациента. Небольшой осколок на огромной скорости вонзился ему в грудь, вызвав внутреннее кровотечение. Его источником могло стать сломанное ребро, поврежденный межреберный сосуд, легкое либо сердце, что было наихудшим вариантом из всех возможных. Она правильно определила, что у пациента в грудной полости было значительное скопление крови, которую требовалось удалить с помощью дренажа. Для этого используется специальная трубка, которая вводится в грудную полость через небольшой разрез в подмышечной области между ребрами – удаляются жидкость и воздух снаружи легких, что позволяет им раскрыться и облегчает дыхание. Натали, казалось, отлично справлялась с поставленной задачей, собирая скопившуюся в грудной полости кровь с помощью специального фильтра в отдельный пакет, чтобы потом обратно влить ее пациенту.

Когда в приемный покой поступает новый пациент, первым делом мы проводим так называемый первичный осмотр – выполняем проверку по основным показателям, которые могут спасти человеку жизнь. Их легко запомнить с помощью простой аббревиатуры CABCDE.

Первая С обозначает catastrophic haemorrhage – обширное кровотечение. Если пациент истекает кровью, первым делом ее необходимо остановить – либо сдавить рану рукой, либо наложить жгут, туго перетянув ремнем или полоской ткани. Иногда, впрочем, определить источник кровотечения не так просто: он может быть где-то в глубине тела, например в груди, животе или тазу[9]. Если при осмотре конечностей не удается выявить следов кровотечения, но пациент бледный и в шоковом состоянии – вероятно, оно происходит в каком-то другом месте, которое невозможно сдавить. В таком случае приходится принимать решение о неотложном хирургическом вмешательстве.

Следующий пункт для проверки – это А (airway), дыхательные пути. Необходимо убедиться, не мешает ли что-либо поступлению воздуха в легкие. Следом идут сами легкие – B (breathing), дыхание. Нужно удостовериться, что легкие должным образом расправляются, обеспечивая организм кислородом. Легкие могут быть ушиблены либо сдавлены кровью или воздухом, это надо удалить с помощью дренажа.

Вторая С обозначает circulation – общее кровообращение. Для измерения кровяного давления прощупывается пульс. D (disability) – нарушение функций, чаще всего неврологических, из-за травмы головы. Наконец, E (exposure) – внешний вид. Для тщательного обследования пациента нужно снять с него как можно больше одежды, чтобы можно было осмотреть со всех сторон.

Наблюдая, как Натали устанавливает дренаж грудной клетки, я заметил, что из кармана штанов пациента, которые были частично срезаны ножницами, что-то выглядывает. Это был предмет цилиндрической формы размером примерно с аэрозольный баллончик. Внезапно он вывалился из кармана и упал на пол. Это была еще одна бомба.

На наших глазах она, словно в замедленном движении, отскочила от кафельного пола и закружилась в воздухе. Один из сирийских переводчиков поразил всех своей молниеносной реакцией – ударом, которому позавидовал бы Дэвид Бэкхем, он отправил бомбу прямиком через открытую дверь внутреннего дворика. Она не взорвалась – скорее всего, внутри не было детонатора, но этот случай стал для всех нас уроком. Первым делом следовало тщательно проверить пациента, однако мы были так потрясены кровавым месивом, в которое превратилась его семья, что сразу же взялись за работу.

Вместе с тем, чтобы не оказаться застигнутым врасплох, необходимо постоянно соблюдать дополнительные меры предосторожности, включая другой отдел головы – на войне нет места обычному мышлению. В других, лучше подготовленных и оборудованных больницах каждого на входе обыскивают и проверяют ручным металлоискателем – в одной из больниц на севере Пакистана, где мне довелось работать за несколько месяцев до поездки в Сирию, по прибытии проверяли даже врачей и медсестер-волонтеров. Здесь же, в Атме, у нас металлоискателя не было и приходилось иметь дело с тем, кого привезли, кем бы он ни был.

Этот случай напомнил мне одного пациента в Пакистане: он был изготовителем бомб, бойцом Талибана[10], раненым, когда мастерил самодельные взрывные устройства (СВУ) для использования против коалиционных сил в Афганистане. Прооперировав, я спас ему жизнь.

Вопрос, конечно, хороший, и каждому военному хирургу на определенном этапе приходится преодолевать эту дилемму. На самом же деле все просто: мне не приходится выбирать, кому помогать. Я могу лишь попытаться вмешаться, чтобы спасти жизнь человека, отчаянно нуждающегося в помощи. Как правило, я понятия не имею, кто он такой или что на его совести, во всяком случае заранее, но даже если бы и знал, ничего не поменялось бы. Я оправдываю это так: «Что ж, может, этот парень из Талибана[11] или боевик ИГИЛ[12] узнает, что ему спас жизнь западный, христианский врач, и это заставит его взглянуть на мир немного иначе». Кто-то может посчитать мои взгляды наивными, возможно так оно и есть.