— Всё, как и на беспилотных пусках. Пока что задержка передачи была минимальная, поэтому разницы сейчас не вижу. Да и при курсе уже на Титан, надеюсь, что всё отработает, как и на предыдущих запусках.

— Комплекс, ну тот, что уже там, доставлялся с этими двигателями?

— Да, разумеется, иначе срок бы составил не шесть месяцев, а все два-три года.

— И как он отработал? — поинтересовался инженер.

— Идеально. Другими словами и не описать. Мы тогда всей командой удивились, что даже при такой задержке в связи двигатель корректировался искусственным интеллектом идеально. Постойте, а разве не ваша команда принимала участие в разработке сплавов для экрана?

— Всё верно, одно из наших достижений, — подтвердил итальянец.

— И что, вам даже не рассказали, как оно отработало?

— Всё, как и обычно, наверное, — вклинился полковник, — смею предположить, что их оповестили сугубо в том, как отработал сплав, а при каких условиях его использовали, они, наверное, додумали сами из неофициальных источников.

— Ха, — усмехнулся Джованни, — полная правда. Уже при подготовке к этому полёту я узнал детали того, что нас будет доставлять на Титан.

— Вот они, рамки строжайшей секретности, — пробурчал полковник, — по прилёту и эти логи почистят, и вырежут большую часть, чего слышать не положено.

— Ты как, Джованни? — наблюдая бледное лицо итальянца, покрытое мелкими каплями пота за маской лёгкого скафандра, спросил Олег.

— Не думал, что длительные перегрузки перенесу так тяжело, — отвечал тот, — двигатели придумали, а сами-то не готовы.

— Да, согласен с Вами, не для каждого они. Обратная дорога легче покажется, — старался обнадёжить полковник. — Вот, кстати, мы сейчас кому на «Звено-один» груз отправим, там именно эту проблему решают.

— Проблему перегрузок? — поинтересовалась Масуйо.

— Да, Рена Петерс, отличный микробиолог и генный инженер. Полгода назад я её доставлял на Луну. Дала слово, что практически последний этап проверок воздействия на организмы будет проверен.

— Почему Луна? — поинтересовался Джованни. — Из-за гравитации?

— Если честно, я, как и всегда, знаю постольку поскольку. Но вроде бы там комплекс мелких пусковых ракет, что использовались ещё при попытках колонизации Марса. И они каким-то образом могут пригодиться в исследованиях.

— Малый двигатель выключен, — доложила Масуйо, — запущен процесс торможения. Два часа пятнадцать минут до сброса лунного грузового модуля.

— Принял, работаем по плану, — отчитался полковник. — «Восход-один», как слышите? Сверьте расчётное время сброса лунного грузового модуля.

— Слышим вас хорошо. Два часа четырнадцать минут и двадцать семь секунд. Рассинхронизации нет. Искажений не замечено, — отвечали с Земли.

— Да-а, Марс, — вспомнив упоминание красной планеты, протянул Джованни, слегка приноровившийся к тесным условиям полёта, — сколько о нем грёзили, строили планы.

— Ага, — поддержал разговор полковник, — ты чё? Колонизируем, «Новая Земля», только наука и прогресс!

— Да-да, ещё что там пытались форсировать? Сейчас вспомню дословно, — задумался итальянец: — «Новый мир для любого, независимо от вашего статуса на Земле».

— И ведь верили же, — усмехнулся Олег, — сколько «бабок» туда втюхали, а результат?

— Ну, ты уже называл один из результатов, вон на «Звене-один» Луны.

— А-а, да, куча пусковых ракет покрывается лунной пылью без дела. Да и это самая мелочь из всей сложившейся ситуации.

— И то верно. Кому нужна колонизация, если свои проблемы разобрать здесь… ну, на Земле-то, не можем.

— Искали выгоду, не нашли. Ископаемые выгоднее копать в «белтах», всё взрыто, ты только собирай. Чем с красной возить или там выживать.

— Не будьте столь пессимистичными, — вклинилась в разговор Масуйо, — придёт время, появятся технологии для изменения климата, тогда и займутся преобразованием.

— Да никто не будет этим никогда заниматься! Это невыгодно, — возразил полковник. — Ради чего изменять климат там, если копаться приноровились аватарами, да и в поясах материалов столько, что за тысячи лет не выкопаем. А как они когда-то продвигали идею второго резервного мира? Да чушь собачья, они уже поняли это, зря, что ли, строят «сестёр».

— Ну «Альфу и Бету» построят к сто десятому, до Центавры долетят они только к сто семьдесят пятому, а получилось ли всё, мы узнаем только в восьмидесятых следующего столетия, — девушка задумалась, — так что… куча времени, чтобы освоить и Титан, и Марс, да и не только.

— Господи, — возмутился Олег, — да никто не будет осваивать их для жизни. Выгода там копать аватарами и всё!

— Это пока, — стояла на своём Масуйо, — вот на Титане же весь проект под вопросом теперь из-за того, что людей там нет. И сейчас летим мы. А точнее, везём Джованни, чтобы он разбирал их косяки.

— Так и дальше будет, пошлют одного инженера и всё. Зря, что ли, они все поддержали поправку «правила двух»? — соглашался с полковником итальянец, — я до сих пор удивлён, как нас троих в обход всем регламентам отправили.

— Мне тоже кажется, что глупую поправку приняли, — согласилась с этим Масуйо. — «Не больше двух живых на один космический международный объект».

— Контролировать проще им, — размышлял полковник, — какое им дело, что нам морально тяжелее?

— Да никакого, — фыркнул Джованни.

— А что, разве количество случайных инцидентов уменьшилось? Никак нет! Зато по «шапке» стали получать чаще. Вот и оно, решают те, кто в космосе-то и не был.

— Боятся за свои «бабки», — вновь фыркнул итальянец.

— Сброс груза через пять, четыре, три, две, одну… грузовой лунный модуль успешно отсоединён, — доложила Масуйо.

— «Восход-один», как слышите? Груз на «Звено-один» отправлен по назначенной орбите. Мы выходим на развёртывание основного ядерно-импульсного двигателя, — вёл отчёт Рагинин.

— Слышим вас слабо, по завершению развёртки скорректируйте курс отхода на Титан. Как слышите?

— Вас слышу хорошо. Завершим развёртывание и запросим корректировку точки отхода на Титан, — подтвердил полковник.

— «Восход-один», как слышите? Пятьдесят три минуты пятнадцать секунд с момента запуска основного двигателя. Ждём разрешения открыть внутренние жилые отсеки на момент сброса перегрузки, — отправил запрос на Землю полковник Рагинин.

— Сколько там, пару минут сейчас задержка связи? — уточнил Джованни. — Какой же всё-таки стыд! Сто десять лет в космосе, а «опорожняться» приходится под себя в тряпки, пока не дадут разрешения на открытие внутренних отделений.

— Ну почему же в тряпки, — рассмеялась девушка. — Анаэробные гель-вставки.

— Да какая разница, пусть даже батарейки подзаряжает, всё равно «под себя», — возмущался, вновь испытывая чрезмерные перегрузки, итальянец.

— А ты как хочешь? Вообще не «ходить»? — с ухмылкой поинтересовался Олег.

— Была же разработка имплантов. Свернули… не профинансировали!

— Те, что якобы будут продукты расщеплять и «запрессовывать»?

— Да, — подтвердил тот.

— Ну, знаешь ли, мне комфортнее живётся, когда я не напичкана всякой инженерной ерундой изнутри, — размышляла Масуйо.

— Хочешь не хочешь, но если СЖО уже подключается, то и ту штуку если бы ввели, пришлось бы ставить, — объяснял полковник.

— Да это и коту понятно, — соглашалась девушка, — просто как по мне, уж лучше так потерпеть. Ничего, сейчас откроются отсеки, всё почистим, обновим.

— Вот и ответ, — доложил полковник, принимая сообщение с Земли и включая его по внутренней связи.

«„Гюйгенс-один“, как слышите? У нас плохие новости. На лунной станции „Звено-один“ произошёл взрыв по непонятным нам пока что причинам. Соседняя исследовательская станция „Альтаир-три“ уже получила доступ и выдвинулась на помощь. Сообщений о выживших нет. Принимая во внимание все факторы, мы приняли решение не останавливать вашу экспедицию на Титан…» — послышалось лёгкое шипение в эфире, означающее то, чтобы запись продолжалась, спустя секунды голос добавил: «…Олег, прими мои соболезнования».