А что тогда такое пекло? Лингвисты в этом слове выделяют корень «пек», значение которого – «варить, печь, делать спелым», указывающее на действие теплоты и огня. От этого корня происходят слова «пека», «пек» в значении «жар, зной». Но связано ли пекло в общепринятом понимании с мучениями? Так уж принято воспринимать это слово. Как славянский ад. По словам всё тех же исследователей старины, исключительного смысла загробной муки слово «пекло» в язычестве не имело. Пеклом можно и, наверное, нужно считать горную область, где действует небесная теплота, солнечные лучи и огонь. Сюда предки отсылали своих умерших без всякой мысли о возмездии. Выходит, пекло чем-то сродни раю, а навь – христианскому аду? Или же не совсем так? Однозначно одно: русские сказки рисуют подземный мир, который нам привычно воспринимать адом, как мир светлый; в нём лежат три царства: Медное, Серебряное и Золотое, но эти же сказки рисуют его царством тьмы, и этот подземный мир они называют тем светом.

К тому же у наших предков не было представлений об аде с его муками как о месте наказания за дурные поступки на земле. По их представлениям, усопшие могли там терпеть горе и нужду, как терпели их на земле, но это не есть мука, какую рисуют себе в загробном мире христиане. Понятие ада приходит на Русь вместе с христианством. Да и то большую часть картин ада наши предки заимствовали из тех эсхатологических сказаний, преимущественно апокрифов, которые с христианством распространялись по русской земле. Из них наши предки, по сути, сотворили (ключевое здесь слово!) христианский ад, который, к слову, не имеет никаких описаний в святоотеческой литературе. Так, например, в апокрифах «Хождение Богородицы по мукам» и Хождение апостола Павла по мукам», в которых особенно подробно рассказывается, за какие грехи какие будут муки, мы находим следующие виды адских мучений:

• змеи ядовитые будут: для блудников, блудниц и для читавших святые книги и объяснявших их другим, но не творивших волю Божию;

• черви лютые: для ростовщиков, калугеров (монахов), творивших блуд и осквернявших святой Крест, дьяконов, бравших недостойные приносы, для не миловавших вдов, си рот и нищих, для отрицавших Воскресение Христово;

• река огненная: до верха погружены в неё – «ижекрьест чьнъш держаще кльноуться лъжами»; до шеи – евшие человеческое мясо; до пояса – дети, проклятые своими родителями; до колен погружены – разговаривавшие в церкви, рано выходившие из неё, а также епископы, не ходившие в благочестии, не творившие праведного суда, не миловавшие вдов и сирот и не призревавшие странных и убогих;

• огненное озеро: для крестившихся, но делавших дела дьявольские;

• смола кипучая: для жидов, мучивших Иисуса Христа, для блудивших с кумами, матерями и детьми, для отравителей, разбойников и детоубийц; повешение за язык: для клеветников и для тех, которые разлучали брата с братома, мужа с женой;

• пропасть огненная: для поганых, сотворивших милость, но не признавших Бога;

• пекло, преисподняя, жаркий огонь: для черноризцев неправедных, похотников и не миловавших сирот;

• одр огненный: для тех, которые в Святую неделю к заутрени не вставали по лености;

• столы огненные: для тех, «иже попов не чьтоут, то ни встают им, егда приходят от церкве Божые».

Но и с принятием христианства славяне не оставили своих прежних представлений о жизни душ на земле. Им трудно было поселить души своих предков в аду за одно то, что они не знали новой веры. Эта мысль казалась нашим предкам слишком тяжелой. Тем более что они привыкли благоговеть перед душами умерших. Поэтому они не «поселили» их в аду, но оставили поблизости с собой, на земле. Так и появились представления о Покое (земном) и Царстве небесном.

Самая же страна отцов от мира живых отделялась у наших предков воздушным пространством, которое им казалось всесветным морем-океаном или рекой, обтекающей со всех сторон землю, по которым плавают корабли-облака и тучи. Вследствие этого душа умершего должна была, по представлениям древних людей, переплыть это водное пространство. Но считалось, что можно не только переплыть эту Забыть-реку, но и перейти её по мосту. Представления о нём были и на Руси. Сказы о мосте, ведущем в страну отцов, мы встречаем в духовных стихах. В них говорится, что праведные и грешные идут в ад и рай через огненную реку «как бы по мосту».

Так видели наши предки будущее жилище души. Но почему мы тут подчеркнули слово «сотворили» в отношении к аду? Если помните, в первой части мы рассказывали о «непопулярных» представлениях в Спасе о том, что мы творим делами своими некую сказку. И сказка эта не здесь, но там, куда потом уходят души. Она ли зовётся покоем? (Как тут не вспомнить булгаковский покой!) Либо же её можно назвать раем? А может, пеклом с навью? В таком случае сюда можно присовокупить и ад. Ибо всяко, со слов наставников, эта обитель для душ такая же временная, как и здешнее житие наше. Мы творим эту обитель здесь наряду со спасением (но вдруг не осилим сего) своими трудами. Она – плод их. Выдумка? Да! Как и всякое изображение потустороннего. Только выдумка не бесплотная, но имеющая плоть. Да и есть ли вообще выдумки, которых нет? Истинное же прибежище души – Дом Божий! Но до него далече. Однако, со слов необразованных народных богословов, Бог всяку душу Домой ждёт. И однажды она вернётся туда!

Но вернёмся к тому, как наши предки видели душу. Исходя из материальных представлений о душе, они воспринимали её в различных образах. Прежде всего – в образе ветра. Живя тесной жизнью с природой, понимая её в соответствии со своим существованием, наши предки видели, что природа живёт и в ней как бы есть дыхание. Дыхание – это ветер, с прекращением действия которого в природе все замирает. Такое представление о душе имели все индоевропейские и даже неиндоевропейские народы, о чём может свидетельствовать язык. Почти у всех народов можно найти обозначение души посредством слов, выражающих понятия «ветер», «дуновение» и пр. Так, русские «душа» и «дух» перекликаются с литовскими dausa («дыхание») и dusti («дышать»). Тесная связь понятий «дуть, дуновение, ветер», с одной стороны, и «дух, душа» – с другой – выявляется также при сравнении их с латинским spiritus («дуновение, дыхание, дух, душа») и «spirare» («дуть, веять, дышать»). Созвучны с названными греческие pneuma («ветер, воздух, дух, душа») и pnew («дую, вею»); ирландские anam («душа) и anail («дуновение, дыхание»); санскритское atman («дух, душа») и греческое autmh («дуновение, ветер»); армянское antsn («дуновение, дух, душа») и англосаксонское afole («веяние, дух, душа»), все эти слова образованы от корня an.

В языках неиндоевропейских мы встречаем еврейские nefes и ruach, обозначающих: «ветер, буря, дыхание, дух, душа». Такие же значения имеют арабские nafs и ruh. Венгерское szellem («дух, душа») происходит от szel («ветер»).

Было ещё у предков представление о душе в виде тени, легкой как воздух и неуловимой для осязания. Тениэти у наших предков носили название «навье». В летописи 1092 года говорится, что жители Полоцка были избиваемы мертвецами – неуловимыми для взора привидениями: «и небе их видети самех, но конь их видети копыта, и тако уязвляху люди плотьскыя и его (их) область; тем и человецы глаголаху, яко навье бьют полочан».

Олицетворяли предки душу в образе дыма или пара. На существование такого представления о душе указывает нам язык. Так, слова «дух, душа» имеют корень в виде «ду» (дуть, раздувать). От этого же корня происходит и слово «дума», в старину означающее также и «дым». Сегодня под словом «думать» мы понимаем некую душевную способность – наши думы, которые виделись предкам что дым. В течение жизни, как считалось, душа, благодаря своему парообразному состоянию, питается паром от той пищи, которую ест человек. Если бы она не была таковой по природе своей, то не смогла бы делать этого.