– Доброе утро, Анатоль. Будешь творог с укропом?
– С укропом? Где ты его взяла? – спросила я, усаживаясь на стул напротив неё. – Вроде мы вчера не покупали зелень.
– В огороде, – хмыкнула Аська, – его там полным-полно, как и лука с чесноком. Ещё я нашла там клубнику.
Аська придвинула мне блюдце с шестью крупными ягодами.
– Обалдеть! – выдохнула я.
– А то, – улыбнулась Аська.
– Ты рано встала? – спросила я, смакуя первую ягодку.
– Я всегда рано встаю. Зато ты соня.
– Ну я просто сова, – пожала я плечами.
– Давай лопай, совушка, – подразнила меня Аська.
– Слушай, день обещает быть очень жарким, давай сходим на пруд, искупаемся, – предложила я.
– На какой пруд? – не поняла Аська.
– За огородом, – ответила я. – Его из окна видно.
– Ха, – хмыкнула она. – Ты до него и не доберешься. Там непролазная чаща и болото. Мы потом сходим с тобой на озеро. Километра два идти по лесу. Но зато я уже знаю там одно клевое место. Удобный вход и песочек. А пока давай займемся уборкой.
– Ладно, – нехотя согласилась я.
Все удобства располагалась в огороде. То есть деревянный туалет с дыркой в земле и выгребная яма. Водопровод? Не, не слышали о таком достижении научной мысли. Его заменял колодец. Кстати, удобный. Без лишних усилий можно было провернуть несколько раз ручку и цепь легко наматывалась на барабан, вынимая из подземных недр ведро, наполненное до краев вкуснейшей и чистейшей воды. И никакой тебе там хлорки и всякой разной химии. Но и забот больше. Хочешь, чтобы на кухне из крана потекла вода – будь добра, принеси с колодца и наполни бачок сверху. А потом забери под раковиной ведро с грязной водой и вылей в выгребную яму, если не желаешь, чтобы нечистоты растеклись по всему полу. Хочешь после туалета вымыть руки – пожалуйста, уличный умывальник тоже есть, но опять же, нужно сперва натаскать в него воды. Ещё был летний душ. Огромный бачок с водой над кабинкой, прогреваемый на солнце. Ну и старая покосившаяся баня. Летом в жару ещё можно было пожить таким диким способом, но как прабабушка выживала зимой?
Аська принялась драить окна, а я таскала воду. Здорово, что в доме было два входа: один парадный – через сени, крыльцо и на улицу; а второй из кухни сразу в огород. Не нужно было кругом обходить. Потом протерла пол на кухне, в коридоре и на крыльце. Уже домывая последние ступеньки, я вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и мне стало не по себе.
Обернувшись, я увидела за забором со стороны улицы некрасивую угловатую девушку примерно моего возраста. У неё были близко посажены глаза и крупный подбородок. Волнистые волосы соломенного цвета торчали из растрепанной косы. Встретившись со мной взглядом, она нисколько не смутилась.
– Нужно молоко? – спросила она.
– В каком смысле? – не поняла я.
– Хорошее молоко, сегодняшнее, охлажденное, – затараторила она.
– Ты молоко продаешь? – из-за двери показалась Аська.
– Ага, – кивнула девушка. – Купите, пожалуйста. Я несла до Иванюшиных, но их дома не оказалась. Соседка сказала, что они уехали до завтра. А я тут при чем? Мне от матери влетит. А я разве виноватая, что они уехали? Нисколько не виноватая. Иду обратно и смотрю – во дворе покойной бабы Глаши машина стоит. Ну, думаю, видать наследнички понаехали. То есть вы. Наверное, молока захотят. Купите? У меня двухлитровая банка.
– Мы купим, – согласилась Аська.
– Только перелейте в свою банку, а мне мою отдайте, а то мать ругаться будет, – сказала девушка, поднимая над забором корзинку с банкой. На стеклянном боку виднелась приклеенная полоска малярного скотча, на которой печатными буквами было выведено: «Иванюшины».
– Вон калитка, – указала Аська, – входи.
Девушка испуганно оглянулась по сторонам и нерешительно толкнула калитку.
– Мне мать не разрешает по чужим дворам шататься, – объяснила она, подходя ближе и ставя корзинку на крыльцо. – Двести рублей.
И сконфуженно стала трепать подол своего короткого застиранного светло-розового платья.
– Идем в дом, – сказала Аська, – ещё надо поискать, куда молоко перелить. Как тебя хоть зовут?
– Зойка, – ответила девушка, беря корзинку.
– А меня Ася.
– А я Анатоль, – добавила я, выливая грязную воду в траву.
– Чудно, – хмыкнула Зойка, – как нашего соседа. У вас городских свои причуды. Говорят, – тут она понизила голос почти до шепота, – что в городе сейчас пошла такая мода – парни на парнях женятся.
Мы переглянулись.
– Смешно, правда? – захихикала Зойка.
– Нормальное у меня имя, – не выдержала я. – Как Николь, Александра или Евгения.
Зойка пожала плечами и сбросив на крыльце потрепанные балетки, босиком засеменила за Аськой. Я развесила на просушку половую тряпку и вошла в дом вслед за ними.
– Никогда не была у покойной бабы Глаши, – сообщила Зойка, внимательно осматривая гостиную. – Мать не велит.
Аська сполоснула найденную в шкафу литровую банку и стала переливать молоко.
– Дом этот чудной. Лестница ещё, – продолжала Зойка, качаясь с мыска на носок. – А вам баба Глаша по ночам не является?
Аська так и замерла с банкой в руках.
– С чего вдруг она нам должна являться? – удивилась она.
– Ну как? – хмыкнула Зойка, накручивая на указательный палец выбившуюся прядку из косы, – вы живете в её доме. А она странная была.
– Как понять – странная? – теперь спросила я, подходя к раковине.
– А вы разве не знаете? – удивилась Зойка.
– Нет, – ответила я, намыливая руки. – Мы при жизни не виделись. Так что в ней было странного?
– Нууу, – протянула Зойка, – нелюдимая она была. Недружелюбная. И много всякого знала наперед – ну, например, у кого как жизнь сложиться или кто чем заболеет. Боялись её и недолюбливали. Думали, раз скажет – как заклятие наложит, так и сбывается. А я считаю, она просто души читала.
– Это как? – спросила Аська, разливая второй литр по кружкам.
– Ну вот видит как-то весной, что дядь Вася опять пьяный с работы возвращается, и крикнет ему – Ксанка-то с тобой горемыкой скоро разведется! И точно, – хлопнула она себя по голой коленке, – к осени развелись. Или однажды на Любку Гееву внимательно так посмотрела, – тут Зойка сощурилась, – и говорит – девчушку под сердцем носишь. А та, представляешь себе, даже не знала, что беременна. Вот такая была, покойная баба Глаша.
– И что, правда, девочка родилась? – спросила я.
– Не знаю. Любка аборт сделала, куда ей, не замужем ещё, нагуляла просто, – беспечно отозвалась Зойка. – Баба Глаша её тогда предупредила – если дитя погубишь, счастья тебе не будет. Так оно и вышло. Любка вот и мается – ни семьи, ни работы толком. Парни её почему-то сторониться стали.
Мы с Аськой снова переглянулись.
– А вы чего – покупное варенье едите? – Зойка бесцеремонно ткнула пальцем в абрикосовый джем. – Баба Глаша в прошлом лете, наверное, наварила варенья-то.
– Я не нашла, – ответила Аська.
– В подполе смотрели?
– В подполе? – переспросила Аська.
– Ну да.
– А где он?
– Ну вы чего, – усмехнулась Зойка, – под полом, конечно. У нас, например, в кухне.
Она осмотрела пол с видом знатока. Затем откинула угол паласа и радостно взвизгнула:
– Нашла!
На дощатом полу четко выделялся ровный квадрат. Кольцо вместо ручки было утоплено в древесине, так что, если наступаешь на него через палас, ничего не чувствовалось.
Аська потянула за кольцо, и дверца легко распахнулась.
– Там темно, – сказала она, – но я вижу лестницу.
– Сейчас, – Зойка крутанулась на месте.
Она подбежала к стене, где было два выключателя. Щелкнула по первому – зажглась люстра в гостиной. Щелкнула по второму – вспыхнула лампочка в подполе.
– Ах, вот для чего второй выключатель, – рассмеялась Аська и стала осторожно спускаться.
– Ну что там? – от нетерпения Зойка даже присела на корточки.
– Ой, да всего полно, – раздался Аськин голос из подпола.
– Всякие колдовские штуки? – прошептала Зойка.