– Хозяин, нам не удержать риора, – воскликнула одна из прислужниц.

– Иду, – кивнул Дин-Роэн.

– Нет! – гаркнул Тиен, и его плечи оказались в захвате могучих рук смотрителя Тангора.

Дин-Таль взвыл от бессильной ярости. Такого унижения он еще никогда не испытывал. И желания уничтожить целый город тоже.

– Снадобье матушки! – торжественно велел Роэн.

Темноволосая девушка кивнула, покинула свой пост и вскоре вернулась, держа в руках флакончик и ложку. Споро откупорив флакончик, она налила полную ложку бурой жидкости, от которой шел не особо приятный запах.

– Риор Дин-Таль, откройте ротик, – проворковал градосмотритель.

– Ни за что, – мотнул головой советник.

– Не заставляйте меня раскрывать вам зев, – с укоризной покачал головой исполин.

– Что?! – взорвался Тиен, и прислужница сноровисто влила ему в рот «матушкино снадобье».

Все замерли. Только пальцы смотрителя Тангора сжались на широких плечах советника еще сильней. Несколько мгновений в купальне царила мертвая тишина, нарушаемая лишь громким сопением Роэна. А потом воздух сотряс мужской рев:

– А-а-а!!!

По гортани советника промчался жидкий огонь. Он ворвался в желудок, скрутив его тугим узлом, а после рванул по всему телу, окутав его жаром, и из глаз Дин-Таля брызнули невольные слезы. Риор взвился, желая вырваться из обжигающей ловушки, но градосмотритель и прислужницы навалились на него, удерживая на месте.

– А я говорил, что на месте усидеть будет сложно! – торжествующе воскликнул в ухо советнику тангорский исполин, прибавив ко всем прочим страданиям Тиена еще и глухоту.

Дин-Таль изнемогал. Горело всё! Тело от воды и растираний, нутро от того пойла, что его вынудили проглотить. И даже гордость его сейчас молчала, потому что единственным желанием было молить о пощаде и ледяной воде, чтобы погасить этот объявший его пламень. А еще хотелось бежать. Из Тангора, а может даже из Эли-Борга, потому что служебное рвение Роэна не смогла бы умерить и лиори. Наверное, и литам было не под силу обуздать это отчаянное желание градосмотрителя спасать и исцелять верных слуг госпожи.

Дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне, да советник и чувствовал себя героем ожившего кошмара. Дин-Роэн добыл из купальни вяло сопротивлявшегося риора, ощущавшего себя сваренным заживо. После самолично растер его очередным снадобьем. Тиен, в молчании скрежетавший зубами, думал, что это худшее, что случилось с ним в его жизни. Однако понял поспешность своих выводов, потому что худшее случилось далее. Его, взрослого и полного сил мужчину, участника трех войн и множества сражений, завернули в простыню и на руках отнесли в опочивальню, где пылал разожженный камин.

– Я признаю ваш город лучшим во всем Эли-Борге, если вы отстанете от меня, – жарко пообещал советник, но смотритель Тангора остался непреклонен:

– Можете превознести Тангор до небес или же назвать его выгребной ямой, но я отпущу вас только полностью здоровым, – строго ответил Дин-Роэн.

– Да откуда вы взялись на мою голову?! – взвыл Дин-Таль.

– Известно откуда, – простодушно ответил исполин, закутывая «болезного» в два одеяла, – из матушки, стараниями батюшки. Все мы оттуда беремся.

Замечание было справедливым, но насчет смотрителя Тангора Тиен сомневался.

– Из Архона ты вылез, – проворчал советник, как только Дин-Роэн оставил его одного. После откинул одеяла и блаженно застонал, ощутив легкую прохладу, несмотря на пылающий камин.

Однако насладиться свободой в полной мере не успел, потому что дверь в покои снова открылась, и в опочивальню проскользнули две служанки. Они узрели севшего на постели гостя и укоризненно покачали головой.

– Вам лежать надобно, – произнесла одна, а вторая протянула кружку с очередным зельем.

– Что это? – с подозрением спросил Дин-Таль.

– Для здоровья, – бодро ответила прислужница и сунула ему в руки кружку. – Пейте, высокородный риор.

– Не собираюсь, – сердито ответил Тиен.

– Хозяин велел позвать его, ежели вы заартачитесь, – намекнула на угрозу нового унижения первая прислужница, и советник, сверкнув злым взором, одни махом осушил кружку.

Это питье было даже приятным на вкус. Более того, оно уняло жар и подарило блаженное умиротворение. Дин-Таль даже вновь лег, чтобы в полной мере насладиться ощущением угасающего пожара. Последнее, что он увидел, довольные улыбки служанок, а после риора поработил навеянный зельем сон.

– До вечера проспит, – прошептала первая прислужница.

– До чего ж хорош, – вздохнула вторая. – Хорошо, что хозяин разглядел в риоре признаки хвори.

– Теперь уж точно выздоровеет, – заверила ее старшая подруга. – Ну, идем, чего таращишься. Риоров что ли не видала?

– Таких красивых – ни разу, – вновь вздохнула вторая служанка и с писком полетела к двери, отправленная на выход коленом старшей прислужницы.

Уже на выходе первая служанка обернулась и вздохнула не менее умильно, чем ее товарка:

– И вправду хорош, ну, чисто леденец сладкий, так бы и лизнула. – И дверь закрылась, оставив риора советника в плену целебного сна, блаженного, но совершенно ненужного.

Риор Дин-Таль проспал до самого вечера, не проснувшись ни разу. И то, что его покои стали местом паломничества заботливого хозяина, его домочадцев и прислуги, даже не подозревал. Он проснулся с чувством полного отдохновения, хоть и не чувствовал себя уставшим до начала своего лечения, блаженно потянулся и открыл глаза…

– Архон, – выдохнул Тиен и снова их закрыл.

Напротив кровати сидел сам смотритель Тангора и не сводил счастливого взора с гостя.

– Как вы себя чувствуете, риор советник? – заботливо спросил Роэн, показав, что пробуждение посланца лиори не осталось незамеченным, и Дин-Таль спешно сел и ответил честным взором:

– Я совершенно здоров, – заверил он Дин-Роэна. – Благодарю, вы совершили чудо.

«Исцелили здорового человека», – но это Тиен добавил про себя, чтобы не поселить новых сомнений в заботливом хозяине. Градосмотритель просиял:

– Ах, риор Дин-Таль, знали бы вы, какой была моя матушка! Столько снадобий и рецептов знала, – он кратко вздохнул. – Когда я был ребенком, она всегда за мной следила. Да я у нее из купальни не вылезал, столько всего выпил! Маленьким-то совсем глупым был, всё от заботы ее мечтал избавиться, а поглядите, каким вырос! Во, – риор потряс кулачищем, показывая свою силу. – Права была моя матушка! Я и детей своих так растил, и какие вымахали! Горы свернуть могут, подковы двумя пальцами ломают. Да вы и сами их сейчас увидите. Одевайтесь поскорей, семейство Роэн давно жаждет встречи с вами. Я же и жду вас, чтоб лично пригласить на ужин…

– Я сейчас оденусь и спущусь, – пообещал Тиен, но градосмотритель мотнул головой.

– Как можно, риор Дин-Таль? Я же к вам с уважением и открытой душой! Сам провожу, – и он широко улыбнулся, сияя радостью и гостеприимством.

Тиен выдавил ответную улыбку, больше похожую на оскал. Роэн хлопнул в ладоши, и в двери поспешили войти прислужники, неся одежду гостя. Дин-Таль оделся, в пол уха слушая разглагольствования смотрителя Тангора о хворях и методах их лечения. Уточнять о природе риоров Тиен не собирался, дабы не вызвать спор и попытку доказать правоту смотрителя. Боги и древний договор с дайр-имами дали высокородным отменное здоровье и необычайную выносливость. Простуды бывали только в раннем детстве, но переносились легко и проходили быстро. Взрослые же мужи напрочь забывали, что такое насморк. Но, кажется, покойная лейра Роэн любила и берегла своего сына слишком отчаянно, навсегда вбив ему в голову необходимость всех этих процедур, которым подвергли советника, не спрашивая на то его согласия.

Когда Дин-Талю открылось, что двигало риором Дин-Роэном, он решил быть терпимей и… осторожней, пока не выяснились новые подробности о нраве и привычках тангорского исполина. В конце концов, он и вправду верил, что спасает приближенного лиори от верной гибели от простуды. Он не унижал и не насмехался, а лишь делал то, к чему его приучили с детства. В это мгновение Тиену стало жаль и Гифрена Дин-Роэна, и всё его семейство, жившее в том же оздоровительном безумии, через которое прошел советник.