Свет тогда подшучивал надо мной, но по глазам видела, что доволен моими изменившимися вкусами. И даже как-то по секрету признался, что в новом имидже я выгляжу более загадочной и соблазнительной. А еще изящной и скромной. И ему доставляет истинное удовольствие своими поцелуями и страстными ласками доказывать нам обоим, насколько раскована и смела я могу быть на самом деле.
От таких слов я волновалась, краснела, смущалась и тут же показывала ему, насколько приятно мне быть нескромной рядом с ним. А потом покупала или мастерила какую-нибудь очередную прелесть. Хоть и недолго мы успели пробыть в Питере, но свободное время для этого нашлось с лихвой.
Эта юбка была самой первой: я пошила ее сразу, как только вернулась из Карелии. Ткань выбрала шерстяную: плотную, но мягкую. В красно коричневую клетку. Просто захотелось именно такую, напоминающую классическую шотландку.
Шила сама, потому что точно представляла, какой именно я хочу ее видеть. А в продаже даже близко ничего похожего не было. К тому же, в процессе работы я немного модернизировала стандартную выкройку, взятую за основу, добавив два глубоких и довольно объемных кармана, прорези которых прятались в пышных складках юбки, становясь совершенно незаметными.
И, видимо, именно находившаяся в правом кармане вещь, так давила мне на бедро, мешая подняться.
Снова приняв лежачее положение, я умудрилась таки извернуться, просунуть руку внутрь и вытащить на свет божий искомый предмет, к моему величайшему удивлению оказавшийся прекрасно знакомым мне мешочком с рунами.
Вот, хоть убей, не помню, когда успела его туда положить. Скорее всего, сказалась привычка всегда брать руны с собой, выходя из квартиры. Да, и вообще, я старалась при любой возможности носить их при себе. Даже дома.
Теперь, глядя на туго набитый кожаный мешочек, я вдруг почувствовала прилив спокойствия и… надежды?
Не совсем понимая, почему неожиданная находка вызвала во мне столь умиротворенные эмоции, я решила отложить размышления об этом на потом, а самой срочно подкормить уже громогласно подвывающий от голода желудок. И как можно скорее! Потому что создавалось впечатление, что еще немного и он начнет переваривать меня саму. Изнутри. Бр-р-р, какая гадость!
Ужин порадовал простой и сытной едой, при этом в достаточно большой порции. Почему именно ужин? Так ведь супа не было. Место моего пребывания упорно ассоциировалось с больницей. Или с казармой при больнице, недаром принесшие еду мужчины выглядели как военные. А может наемники. Кто их разберет?
Как бы то ни было, но готовили тут вполне прилично: гречневая каша с подливой, мясная котлета. Два куска черного хлеба и яблочный компот. Вполне достаточно, чтобы заморить червячка перед сном, но мне этого показалось мало.
То ли сказался день, проведенный впроголодь, а может, это был хитрый выверт моего интересного положения? Не знаю. Однако чтобы окончательно наесться, пришлось расколупать стратегический НЗ и съесть одну ватрушку. Зато после утоления голода, думаться мне стало не в пример легче.
Итак, что мы имеем? Нахожусь я тут уже весь день. До сих пор со мной никто не заговорил и не объяснил, зачем я им понадобилась. Значит, выжидают. Чего именно — гадать бесполезно, вариантов масса. Так что все, что мне в данной ситуации остается, это сидеть на попе ровно и ждать, пока они созреют для общения.
Дальше…
Пользоваться своим Даром я здесь не могу, что-то блокирует. И даже попытка связаться со Светом мысленно, используя нашу Связь, безуспешна. К тому же отнимает достаточно много сил. Или я просто настолько устала за сегодняшний день? Может, стоит все же еще раз попробовать пробиться к нему мысленно? Но это чуть позже.
Хм, держат меня здесь в приемлемых условиях, не обижают и кормят — это плюс. Но сижу я пусть и в комфортабельном, но каменном мешке, без малейшей возможности взаимодействия с внешней природой. А, следовательно, лишена так необходимой мне энергетической подпитки — это огромный и жирный минус. Долго я так не протяну. Пусть после Инициации я и стала сильнее, но вряд ли хотя бы недельное энергетическое голодание не отразиться на моем физическом и эмоциональном состоянии.
Что это? Незнание похитителями моих особенностей? Или намеренное желание ослабить и сделать более уязвимой и сговорчивой? Думаю, время покажет.
На этом, пожалуй, все. Осталось только в очередной раз проверить на прочность блокировку и устраиваться на ночь. Пусть я и проспала большую часть дня, но организм все равно настойчиво требовал отдыха, и я решила ему не противоречить.
На всякий случай, сначала заранее провела все гигиенические процедуры, разделась и легла в кровать, а уж потом мысленно потянулась к мужу. Снова эта упругая стена! И не продавить, не обойти, вообще никак не просочиться мыслью мимо. Да еще и сил отнимает немеряно.
Вывалившись из легкого транса, я порадовалась своей предусмотрительности и тому, что подготовилась ко сну заранее. Потому что прямо сейчас я и рукой двинуть не могла, так велика была усталость. А глаза вообще закрывались сами собой.
И что могло меня так выжать досуха? Неужели то самое действие, которое раньше я исполняла не задумываясь и не чувствуя хоть какой-то дискомфорт и усталость? Мда, попала я в неприятную историю. Надо думать, как выбираться. Наблюдать, анализировать, выжидать. К сожалению, это все, что мне пока доступно из действий. Но тут уж я своего не упущу.
С этими мыслями я незаметно скользнула в глубокий, оздоравливающий сон. Крепкий, спокойный, но, к сожалению, совершенно без сновидений. Вот совсем! Даже обидно.
Последующие дни стали неотличимы друг от друга в своей монотонной неизменности: завтрак, обед, ужин. И все. Никаких разговоров, предъявления требований и даже угроз. Все те же молчаливые тюремщики, приносящие мне еду, забирающие грязную посуду и покидающие комнату без лишнего слова, вели себя так, как будто я пустое место и в то же время не теряли бдительности. Один всегда оставался в открытых дверях, пока другой быстрым шагом пересекал комнату и заменял подносы.
Как-то раз я осмелела и попробовала было заикнуться о том, нет ли у них чего-нибудь почитать? Но вопрос так и повис в воздухе, а ответом мне послужил хлопок закрывающейся двери и привычный уже лязг задвигаемого засова. Больше я попыток наладить контакт не предпринимала, хоть и начала потихонечку сходить с ума от скуки.
Из дел можно было только спать, есть и думать. С ночным сном проблем пока не было, а вот днем организм и так не получающий достаточного количества физической нагрузки спать отказывался напрочь. Приходилось старательно наматывать круги по комнате, чтобы разогнать кровообращение в ногах и хоть немного утомиться.
Зарядкой я особо заниматься не рисковала. Просто не успела узнать, какие в моем положении упражнения разрешены, а какие могут быть опасны для беременных. Поэтому ограничилась ходьбой, несильными махами руками и ногами и аккуратными наклонами вбок. Вроде не должно как-то сильно повлиять на увеличение тонуса матки.
Еда была простой, довольно вкусной, но не сказать, чтобы очень уж обильной. Не знаю, может это беременность сказалась на мне появлением неуемного жора, но предоставленных мне порций было мало. Хватало лишь на то, чтобы кое-как утолить голод, но состояния полной и удовлетворенной сытости и близко не было.
Ватрушечки я умяла еще на второй день пребывания в заточении. Не столько даже от того, что сильно проголодалась тогда, сколько опасалась, что без холодильника творог быстро испортится и выпечка пропадет. А это было бы не только обидно, но и нерационально.
Правда, порой, у меня создавалось впечатление, что мне намеренно урезают порции, ровно настолько, чтобы поддержать жизнедеятельность, но силы ощутимо не прибавить. И дело тут касалось не только еды.
Отсутствие подпитки от внешнего мира начало сказываться уже на третий день пребывания в плену. Сначала стало портиться настроение и появились первые признаки упадка сил. Потом незаметно, на мягких лапках начала подкрадываться апатия. Бороться с ней становилось все сложнее, тем более, что вскоре к ней прибавилась и повышенная сонливость.
