Я осторожно приоткрыла один глаз, и тут до меня донёсся полный яда голосочек.
— Так вот ты где! А я как раз гадаю, где же моя Дара?
Я выпустила юбку и попыталась огладить её руками. С учетом того, что в этот момент я как раз открыла глаза и пыталась привыкнуть к свету, вышло достаточно сумбурно. Почувствовав на своих ладонях паутину, я вытерла их о ту же многострадальную юбку и, делая вид, что ничего не произошло, обернулась к Ольме.
— Я тебе зачем-то нужна? — спросила спокойно, чувствуя, как вырывается из груди отчаянно бьющееся сердце.
Горничная посмотрела на меня со смесью иронии и равнодушия.
— Что, добила муженька-таки?
Я неопределенно повела рукой. При желании этот жест можно было истолковать и так, и эдак. Ольма, к сожалению, истолковала правильно.
— Ну и отлично, — хмыкнула, — меньше работы. А то совсем двинулся в последнее время.
В руках у горничной я заметила сверток из темной материи и небольшой фолиант.
— Вопросы, я так понимаю, задавать бесполезно?
— Ну почему же, — засмеялась старшая сестра, — можно. Но для начала предпочту задать разговору нужный тон, — и указала куда-то в сторону.
Силясь спросить, что за тон она имеет в виду, я тем не менее не преуспела в этом вопросе.
Потому что открывшееся зрелище заставило меня подавиться своими словами и в ужасе осесть на пол, забившись в беззвучных рыданиях.
В нескольких шагах от меня лежал Лойнос. Точнее, то, что от него осталось.
Дознаватель лежал на земле, прикованный цепями к вбитым в лед колышкам. Лежал, раздетый до одних штанов, внутри нарисованного прямо на льду круга, испещренного странными символами. Но главное — на нём не было живого места: синяки и ссадины были везде, куда только я могла дотянуться взглядом.
Я прищурилась. Судя по состоянию магического поля дознавателя, он был жив. Присмотревшись (не магией единой), я заметила, что его грудь слабо поднимается. Одновременно с этим меня затопило волной облегчения.
Точно, жив!
Не обращая внимания на стоящую рядом Ольму, я кинулась к нему. Упала на колени и провела по мокрым от пота волосам.
— Лойнос! — позвала я. Дознаватель не ответил. — Лой! — повысила голос.
В этот раз успешно.
Шумно задышав, Аверис повернул ко мне голову. Глаза он не открыл, но я не сомневалась, что он меня слышит.
— Кто это тебя так? — я почти плакала, понимая, что внешними повреждениями дело не ограничилось.
— Ронин, — хмыкнул Лой, — скотина, доберусь до него.
Мне было видно, как ему больно и как он бодрится, стараясь этого не показывать. Но в груди всё равно шевельнулась жалость.
— Я так понимаю, намек понятен? — Ольма подошла незаметно. Я подняла голову и с ненавистью уставилась на старшую сестру. Я была готова разорвать её на куски, останавливал только странный круг из символов, в котором лежал дознаватель. Неизвестно, что это такое и во что может превратиться.
— Я сделаю всё, что тебе нужно. Только не трогай Лоя! — выпалила, старательно не замечая, что Аверис от этих слов распахнул глаза. А уж как на меня посмотрел…
“Как на ду-ру”, - здравый смысл и совесть в кои-то веки были солидарны.
Видимо, Ольма думала так же. Потому что иронично посмотрела на меня и почему-то хихикнула. А уж следующие её слова и вовсе выбили из колеи:
— А кто тебе сказал, дорогая моя, что ты вообще мне нужна?
От неожиданности я несколько раз открыла и закрыла рот. Поворот был настолько неожиданным, что мне… было просто нечего сказать. Наконец слова подали знак, что готовы к выходу. Я торжественно распахнула уста.
— Э-э-э-э-э….
Всё. Приехали. А тем временем, не обращая на меня внимания, горничная присела рядом и развязала тесемки на свертке. Каменные лики Богов, казалось, с интересом взирали на творящееся безобразие.
Ткань съехала, явив моему взору коллекцию ножей.
Разных форм, размеров — они, казалось, различались даже в мелочах. А вот объединяло их одно: в рукоятку каждого был вставлен прозрачный кристалл.
— Выйди из круга, будь так добра, — горничная мило улыбалась.
Я замотала головой и вцепилась в Авериса.
— Я никуда не выйду, пока ты не скажешь мне, что ты задумала.
Я не блефовала. Применять магию внутри начертанной пентаграммы (а круг и являлся этой пентаграммой) было довольно рискованно. Поэтому я имела все шансы на успех.
Но не учла одного.
— Ронин, — негромко позвала Ольма.
У вас когда-нибудь вставали волосы дыбом?
У меня вот встали. Причем сразу на всём теле. Заодно и мурашки вышли на демонстрацию, показательно маршируя по спине.
Из-за спины Ольмы поднимался в воздух черный смерч. Закручиваясь вокруг своей оси, он медленно, но неуклонно рос, превращаясь в гигантскую воронку. А затем в воронке начали проступать очертания неописуемой морды.
Я захрипела. Зрелище было настолько жутким, что, будь моя воля, я его тут же развидела бы. Но увы, увы…
— Убери девчонку из круга, — тем временем приказала старшая сестра.
В тот же миг меня подхватило, завертело и ощутимо приложило о пол больной рукой. Хм… а я уже и забыла, что она повреждена, наложив перед путешествием по тайному ходу обезболивающее заклинание
Спасибо, что напомнили. Я вам этого не забуду.
Приподнявшись на локте здоровой руки, я заметила, что не связана. На этом хорошие новости закончились, потому что каримари, казалось, решил взять надо мной шефство. Иной причины его нахождения за моей спиной не находилось.
— Охраняй, — тем временем отрывисто бросила Ольма, доставая первый нож.
Я задержала дыхание. Если она планирует…
Нож лег в основание рисунка, у головы дознавателя. Я выдохнула, чтобы тут же охнуть: кристалл в рукоятке оружия мигнул и мягко засветился желтым светом. Я рванулась к горничной, но в то же мгновение меня с силой дернуло назад и протащило по каменному полу. Опять что-то хрустнуло, и резкая боль в скуле сразу выдала предателя моего тела.
— Сиди на месте, девочка, — Ольма подняла голову, — тебе всё равно ничего не сделать. Ронин отличный охранник. Кстати, с магией здесь тоже тухло.
Это-то я понимаю, раз даже наложенные раньше заклинания слетают.
И тут внезапная догадка поразила меня.
Ронин. Отличный. Охранник.
Застонав, я уронила голову на здоровую руку. Всё это время разгадка была на виду, а я догадалась только сейчас.
— Как давно ты в теле Ольмы? — осторожно задала вопрос, не поднимая голову.
Судя по затянувшейся паузе — удивила. Судя по ощущениям — меня сейчас ещё и рассматривают. Если верить интуиции — рассматривают с неподдельным интересом.
— Всё-таки догадалась… — выдохнула женщина. — Удивительно!
— Нет ничего удивительного, — я подняла голову и устало посмотрела на собеседницу, — мне следовало догадаться раньше, Антея.
Женщина напоследок смерила меня взглядом и, отвернувшись, достала ещё один нож.
— Не поверишь, как приятно наконец-то открыться хоть кому-то, — доверительно поделилась она, — одиннадцать лет под чужой маской — это, знаешь ли, сложно.
— Не знаю, — постаралась не понять я, — у меня не было возможности проверить.
— И не надо, — Антея вздохнула, — живешь, живешь… а толком и поговорить не с кем.
— А как же Анталь? — усмехнулась, косясь на Ронина. Мерзкая воронка по-прежнему нависала надо мной, ловя, казалось, каждое мое движение.
— Анталь, — вздохнула женщина, — Анталь, говоришь… — она склонила голову набок и искоса посмотрела на меня. — О чем мне общаться с человеком, который всю жизнь знал свою горничную? Да он бы расколол меня на раз!
— То есть он… не знал? — получаемая информация не укладывалась в моей голове.
— Вначале не знал, — очередной нож лег на свое место, — затем уже не интересовался.
— Почему?
Антея запрокинула голову и вздохнула.
— Я очень хорошо готовлю зелья, — просто сообщила, — поверь, через полгода его стали интересовать другие вещи. Запретная магия, темные ритуалы, невесты… кстати, ты ещё не поняла про невест?
