Добравшись до комнаты дознавателя, я дернула ручку. Дверь незамедлительно приоткрылась, пропуская меня внутрь. Я сделала шаг и поёжилась, когда порыв морозного, по-зимнему холодного ветра чуть не сбил меня с ног.

В настежь открытое окно, кроме ветра, влетали первые зимние снежинки. В голове мелькнула мысль, что зима в д’эрране ключей приходит раньше.

А ещё комната была пуста, и только магический светлячок, тот, что зажег Лойнос перед нашим разговором, недвижимо завис у кресла, в котором я сидела.

“Нет, нет, нет!” — мысленно застонала и рванулась к окну. Опасно перегнулась через подоконник, но разве я могла что-то разглядеть в непроглядной тьме? Питая какие-то иллюзии, ринулась к неприметной двери в углу и, наплевав на все правила приличия, отворила её.

Пусто.

Отступив от двери, я беспомощно огляделась. Да, такого ощущения потерянности я не испытывала уже давно. Где Лойнос, что с ним?

Опять ринулась было к окну, но вовремя одернула себя. На что ты надеешься, Дара? Если он выпал из окна (причем явно не по собственному желанию, потому как ещё час назад дознаватель был полон желания жить), то я этого всё равно не увижу. Надо что-то делать…

Что же делать?

Решение пришло почти сразу. Глупое, безрассудное, но единственное.

Мне нужно вниз.

На улицу.

К своей комнате летела, уже не скрываясь. Мне нужен плащ, мне нужны зелья…

О том, во что может превратиться Аверис после приземления с такой высоты, я старалась не думать. Но воображение всё равно услужливо рисовало мне живописное пятно на холодных камнях, чуть припорошенных снегом.

Поэтому в свою комнату я влетела чуть ли не в истерике и тут же затормозила, увидев, что нахожусь не одна.

— Ольма! — кинулась к старшей сестре и вцепилась в рукав форменного платья. — Помоги мне! Там Аверис, он… он…

О том, что Ольма знает об истинном облике Фалькора, я не сомневалась.

— Тише, дорогая моя, — улыбнулась мне горничная, и от души отлегло, а с плеч спал огромный камень: уж очень тепло она умела улыбаться, эта маленькая, но сильная женщина. — Не волнуйся, меня прислал Лойнос. Нам срочно надо идти.

Я выдохнула — жив. Всё-таки жив.

— Что там случи… — начала было я и замолкла, увидев, что Ольма поднесла палец к своим губам.

— Потом поговорим. Собирайся, у нас мало времени.

— Да, хорошо, — я, словно птица, которую спугнули, заметалась по комнате, пытаясь понять, что же мне брать. Лекарства? Амулеты?

— Возьми плащ из зоггра, больше тебе ничего не нужно.

Я кивнула. Повернулась и направилась к шкафу.

Открыла дверцы.

Что-то было не так.

Выпускницы Серого Шпиля всегда знают друг о друге все. Задания, таланты, умения.

Но есть одна вещь, которая всегда остаётся конфиденциальной — наши артефакты, которые мы не показываем никому.

А плащ из кожи зоггра — это артефакт и есть.

Я медленно повернулась и встретилась глазами с горничной. Мне показалось, или в них было что-то не так? Слишком много равнодушия, слишком много фальши. Слишком много… ненависти?

— Ольма, а откуда ты знаешь про пла…

Договорить я не успела. В голове будто взорвалась сверхновая, а сознание уплыло в кругосветное путешествие.

И я перестала существовать.

Глава 16. Изнанка жизни

Сознание возвращалось неохотно, толчками. Будто качался старый фонарь у нас в саду — туда… обратно… вновь туда…

В висках поселилась тупая ноющая боль. Я попыталась повернуть голову и тут же, застонав, отказалась от этой идеи.

— Дара, как ты?

Я приоткрыла глаз, затем второй. Не увидела ровным счетом ничего, но голос узнала.

— Лойнос, с тобой всё в порядке?

Дознаватель хмыкнул.

— Смотря что считать порядком.

Мне наконец-то удалось открыть глаза. Взгляд тут же наткнулся на решётку. Я попыталась хотя бы поднять голову, но не преуспела и плюхнулась обратно.

— Я заходила к тебе, видела окно, — попыталась объясниться, но не закончила фразу, на мои губы легла холодная рука.

— Я тебя понял, — успокаивающе произнес дознаватель, — но пока не говори ничего и немного полежи.

Пришлось кивнуть, говорить мне не хотелось, да и сам кивок дался с трудом. Рука с моего лица исчезла, чтобы тут же опуститься на лоб и заставить меня выдохнуть с облегчением: боль уходила, стук в висках ощущался всё меньше, пока наконец совсем не затих.

— Теперь можешь вставать, — в голосе Авериса слышалось удовлетворение.

Тут же воспользовавшись разрешением, я привстала на локтях. Боги, как же здесь холодно! Несмотря на тёплое платье и шаль, холод уже достиг ног и продолжил пробираться вверх по лодыжкам. Плотнее закутавшись в шаль, я встала и пошла вдоль стены, таким образом обходя место нашего временного заточения.

Холодные скользкие мшистые стены, покрытые тонкой коркой льда — вы когда-нибудь встречали такое? Вот и я не встречала.

— Подземелье, — ответил на мой невысказанный вопрос Лойнос. Но компаньон по заточению сидел, привалившись спиной к решетке, которая знаменовала собой вход. Сидел и делал вид, что ему совсем не холодно.

Я кивнула и, стащив с себя шаль, бросила в Лойноса.

— Накинь, а то смотреть страшно.

Тот шаль поймал, но дальнейших действий по облачению в неё предпринимать не стал. Лишь вздёрнул бровь и ехидно поинтересовался:

— Ты серьезно?

— Более чем, — я подошла к решетке и потрясла её, ни на что, впрочем, не надеясь — просто, чтобы занять время, — вон губы уже синие.

— Забудь, — метким броском он вернул мне шаль, впрочем, пояснив свою точку зрения, — если замерзну, скажу.

Я молча поймала и приладила кусок ткани на место. Стало… обидновато. Мог бы и согласиться, а то сидит в одной рубашке и делает вид, что загорает на солнце.

— Ты давно здесь? — спросила, пытаясь заполнить возникшую паузу. Снова неловкую, как на подбор.

— Нет, тебя принесли почти сразу.

— Принесли? Кто?

В этот раз пауза была чуть дольше. Наконец он нехотя ответил:

— Ронин. Каримари.

— Он служит Альсу, — теперь, когда неопределённость внутри меня обрела хоть какой-то статус, я соображала с невероятной скоростью, — каримари ведь изначально принадлежит женщине, — я практически цитировала книгу из библиотеки, — и она может передать его мужчине. Какая же я дура! — и уткнулась лбом в решётку нашей темницы.

Осознание того, что я, выпускница Серого Шпиля, не могла додуматься до простейшей вещи, а именно до того, что Ронин запросто мог быть передан Альсу Антеей, ударило меня со страшной силой. Ударило и, наверное, раздавило бы, если бы не Лойнос.

— Послушай, здесь нет твоей вины, — его твердая рука легла мне на плечо, — мне не следовало давать тебе читать эти книги, — счёл нужным пояснить он, — ведь то, что тебя опаивали, я понял уже потом.

— Когда? — всхлипнула. Я не хотела плакать, но, видимо, само собой вырвалось.

— К сожалению, только в самом конце разговора. Тогда, вне времени, помнишь?

Он говорил спокойно и размеренно. И, слушая его голос, я постепенно успокаивалась.

— Прости, — попробовала отстраниться, — сама не знаю, что со мной происходит.

— Это бывает после зелья, — он дотронулся до моих волос, и от этой неожиданной ласки я вздрогнула, — давай думать, как выбираться будем. Или… тебе здесь нравится?

Улыбнувшись, я помотала головой и отлепилась от решётки. Действительно, Лойнос прав, пора действовать.

Поверхностный осмотр клетки информации не дал. Четыре стены, решётка вместо потолка, который терялся во тьме далеко вверху. Каменный пол. Замок на двери, при взгляде на который мне тут же захотелось домой — такого количества силовых линий я не видела нигде.

— Сильно сложно, — сообщила я Лойносу, — здесь можно год провозиться.

Тот почесал затылок.

— А линии физической защиты есть?

Пришлось смотреть ещё раз.

— Нет, — сообщила после повторного осмотра.

— Тогда отойди, — буднично просветил он меня, доставая из кармана…