“Давно, — кивает она, — одиннадцать лет назад. Одиннадцать лет назад здесь начались смерти”.

“Что?” — прижимаю руки к щекам. Не могу поверить.

“Одиннадцать лет назад здесь случилось что-то, что породило чудовище. Монстра, — Тиона говорит почти без эмоций, но здесь эмоции не чувствуются, — смотри, — показывает она”.

Вперёд выходят девушки в красивейших платьях.

“Арма, д’эрра Эльтос, лои Дара”.

“Ирри Карвин”.

“Майра Карвин, лои Сольн”.

“Варис Карвин, д’эрра Даралея”.

“Мистис д’эрра Орна, лои”.

“Истарас д’эрра Игрис, Дара, рада познакомиться”.

Они проходили мимо меня, приседая в реверансах, а у меня перед глазами всё расплывалось: я их помнила. Помнила их имена. Помнила их смерть.

“Вас десять”, - констатировала, сжав ладони в кулаки.

“Ещё я, — отозвалась Тиона, — всего одиннадцать”.

Слёзы злости застилали глаза. Кто бы ты ни был, ты тварь! Бессердечная тварь! Почувствовав моё состояние, Тиона легко коснулась моей руки.

“Стой. Ещё успеешь. Помоги нам, — перевожу взгляд на неё, она умоляюще смотрит на меня, — здесь есть что-то, что держит нас. Всех нас”, - обводит глазами сзади стоящих. Оборачиваюсь.

“Вы кто?” — сухо вопрошаю. Мои глаза, словно по волшебству, сухи, голос собран и подконтролен.

Мнутся, смотрят в пол.

“Кто?!” — кричу. До меня вдруг доходит, что времени совсем мало. Светловолосый мужчина в первом ряду поднимает глаза. Он словно смотрит мне в душу. Я не отшатываюсь.

“Рабы”, - так же сухо. Ни капли жалости.

Киваю.

Раздаётся удар. Комната сотрясается. Еле сохраняю равновесие.

“Дара, — шепчет Тиона, хватая меня за руку и что-то вкладывая в неё, — возьми это. Не спрашивай, как мне это удалось, просто возьми. Если понадоблюсь я… мы, — поправляется она, оглядываясь на стену, по которой проходит трещина, — сожми в кулаке и позови. Мы придем. Мы поможем. А больше мы увидеться не сможем”.

“Поговорим потом?” — предлагаю и вижу, как она мотает головой.

“Нельзя, — повышает голос она, — он догадается. На крайний случай!” — кивает на мою ладонь, которая сжимает что-то.

Второй удар. Трещина ползет вширь.

“Дара, — подруга смотрит на меня, — прости меня, слышишь? За свои эмоции, прости! Я же менталист, помнишь? Я не могла иначе! Он следит за тобой!”

Киваю. Я поняла.

“Я не могла иначе! — уже кричит она: — Только влиять на твои эмоции! Только влиять! Ты же девушка! У нас всё с ног на голову, — она улыбается, а потом оказывается рядом и обнимает меня, — но не у тебя, — шепчет на ухо, — ты сильная! Ты справишься! Ты должна, у тебя нет выбора”.

Кивая, обнимаю подругу.

“Я люблю тебя, Тиона”, - признаюсь, словно в последний раз.

“И я тебя, дорогая, — я слышу, как она улыбается, — а теперь уходи!” — и толкает меня изо всех сил.

Вопреки всем законам гравитации отлетаю на другой конец комнаты, уже в полёте слыша удар и дикий треск. Стена словно взрывается, открывая тёмный силуэт, скрывающийся за ней. Поворачиваю голову и… пролетаю сквозь стену, с каким-то облегчением осознав: не увидел. Не заметил. Падаю на что-то мягкое.

И открываю глаза.

Комната. Моя. В кресле (почему в кресле?), уронив голову на руки, спит Анталь. Рядом с ним — миска с водой. На моей голове — компресс. А сердце колотится, как заведённое, руки дрожат.

Руки.

Смотрю на сжатую ладонь. Медленно разжимаю руку и тотчас зажимаю рот второй, свободной рукой.

На моей ладони лежит кулон, который пять лет назад я сама подарила Тионе. Прекрасный аметист в серебряной оправе.

Кулон, который сняли с мёртвого тела.

Стой, Дара! Не поддавайся эмоциям, скоро всё придёт в норму.

Надела кулон на шею, спрятав под рубашкой, и облизала пересохшие губы, только сейчас осознав, как же я хочу пить. Протянула руку к стоявшему на тумбочке рядом с кроватью кувшину и выдохнула, увидев, что он пуст. Сразу же пришла идея напиться из-под крана, чем я и решила заняться.

Осторожно встала и прислушалась к себе. На удивление, я чувствовала себя хорошо, разве что слегка кружилась голова. Но ноги держали. Возблагодарив всех богов, я довольно быстро реализовала задуманное и вернулась в кровать. Уже забравшись под одеяло, задумчиво посмотрела на Анталя. В комнате тепло — никак, раскинули заклинание, — но всё равно недостаточно. Аккуратно взяла лежащий в изножье плед и укрыла Альса, а затем с чистой совестью забралась под одеяло и почти сразу же провалилась в сон.

***

Когда я второй раз открыла глаза, было утро. Хорошее такое утро, позднее. Судя по звукам, в комнате кто-то был. Откинув одеяло, я приподнялась на локтях.

— Доброе утро, лои Дара! — кинулась ко мне Лори. — Ой, как хорошо, что вы проснулись! А мы так волновались, так волновались! Д’эрр Альс от вас не отходил ночью!

При воспоминании о д’эрре Альсе у меня покраснело всё, что не было закрыто одеялом или волосами. Увидев это, горничная тихо хихикнула.

— А что… было?

Я хмуро посмотрела на неё.

— Поговорим о доносах на меня? — мило предложила, поменяв тему.

Горничная нахмурилась и опустила взгляд.

— Он так ругался на вас… что я подумала…

— Меня не волнует, что ты подумала, Лори, — я мягко улыбнулась, — ты прислуживаешь мне, а значит, никаких уведомлений. И… — замолчала, подбирая слова. Ничего не подобрала и выдохнула. — Да, было.

Горничная охнула, прижав руки к заалевшим щекам.

— Но, — продолжала я, — это дело меня и д’эрра Альса. Я очень тебя попрошу не распространяться об этом.

— Даже Ольме? — нет, Лори неисправима.

— Даже Ольме, — кивнула, — не говоря уже о мужской части населения.

— Хорошо, — Лори присела в книксене, а я откинулась на подушки, вспоминая подробности прошлой ночи, и чуть не застонала в голос.

Прошлой ночью было хорошо. Очень хорошо. И самое главное, я не жалела ни о чем: ни о том, что приняла предложение Анталя, ни о том, что было… кгм, потом. А ещё мне не захотелось плакать, прыгать до потолка или танцевать до упаду, а это значит, что мои эмоции пришли в норму.

— Лори, — позвала, не открывая глаз, — а сколько я спала?

— Два дня, лои Дара.

Кивнула. Да, двое суток — достаточный срок. Ментальное воздействие, особенно мага такого уровня, как Тиона, требует времени для того, чтобы прийти в норму. И я понимала её вчерашние слова: действительно, если вмешательство в мое сознание кто-то контролирует, то при воздействии со стороны эмоций всё выглядит так, будто мои капризы бегут впереди меня самой. И ведь, главное, настолько хорошее воздействие, что даже я сама не задумалась о внезапной своей эмоциональности.

Но как ей удалось воздействовать на меня, будучи… мертвой?

Подумала и поняла, что, наверное, впервые за полтора года думаю об этом спокойно.

***

— Ну что, что? — дверь распахнулась, и на пороге возник Анталь. Я невольно поморщилась, восседая на кровати и держа в руках ложку.

Альс сиял. Нет — СИЯЛ. Если бы его можно было подвесить под потолок, он бы осветил ползамка.

Лори присела в реверансе и, удерживая на лице добропорядочное выражение, выбежала из комнаты, оставив нас наедине.

— Что с ней? — Анталь проследил за горничной.

— Эмоции, — я улыбнулась Альсу, — а с тобой что?

— Фалькор нашел способ затормозить Акира Туари. У нас появилось время.

— И всего-то?

В мгновение ока Анталь оказался рядом.

— А ещё ты — моя жена, — прошептал он мне на ухо.

Я мгновенно покраснела. Муж… признаться, я ещё не пробовала на вкус это слово. А впрочем… почему бы и нет?

Повернула голову и первой коснулась губ Анталя.

Когда мы оторвались друг от друга, оказалось, что на Альсе нет рубашки, а моя сорочка разорвана в самом неподходящем месте.

— Ты меня напугала… — прошептал он мне на ухо, и я кивнула, — я до сих пор не понял, что это.

— Ментальное воздействие, — улыбнулась я ему, заметив, как между бровями вновь залегла морщинка, — это неопасно. Я расскажу, обязательно, — протянула руку и разгладила непослушную складочку, — потом, — прошептала на ухо.