И смотрит вниз.

В раскоп, где темнота…

Страшно?

Нет.

Анна подняла фонарик, медленно повела лучом… он еще жив, там, на дне ямы. Первый ударил его не насмерть. И человек корчился, извивался, словно змея, которую перерубили лопатой… Анна видела один раз.

Ее начало мутить. Она оглянулась – и на глаза попался нож. Тот самый, который уже отведал крови. Первый выдернул его из раны, да так и держал в руке. А когда она его… выронил на землю.

Анна подхватила оружие – и спрыгнула в яму.

Второй даже не понял, что над ним кто-то стоит. А Анна не колебалась.

Ранение в печень, человек обречен.

В этом мире – нет? Возможно, но сейчас Анна об этом не думала.

Нож опустился еще раз.

– Тебе, Хелла.

Еще одно сердце последний раз дернулось – и замерло. Анна вздрогнула – и словно наяву увидела усмешку богини. Надменную, холодную, жестокую…

И – ледяные чертоги смерти.

– Мы сейчас вернемся в мир. Я – в ее, она – в мой. Я должна спасти и устроить в жизни ее ребенка, Яна устроит моего. Ровно через год мы опять окажемся здесь. За этот год мы должны принести вам четыре жертвы. Убить людей. А… все равно когда?

– Совершенно. Можно всех четырех за один раз, – кивнула Хель.

– За это вы нам даруете магию. Мы сможем убить любого человека, просто приказав ему…

– Смотришь на человека и говоришь: именем Хеллы я забираю твою жизнь. И он умрет.

Анна поежилась.

Страшно стало, как тогда. Но…

Четыре жертвы?

Вряд ли она сможет убить еще кого-то. Но больше она Хелле ничего не должна. И… она теперь может убить одним словом.

Страшно-то как…

Расклеиваться все равно не было времени.

Анна примерилась к краю ямы.

М-да, неудобно. Земля крошилась под пальцами, осыпалась… поди, вылезь!

Анна оглядела раскоп.

С-сволочи!

Куда и сожаление об убитых делось?

Могилу раскапывали, твари. Вот кость, явно человеческая. И вот еще одна. И… череп скалится… не наступать же на них?

Или… а как выбраться? Выбора все равно нет!

А вот и лопата!

Великая княжна никогда раньше не выкапывала для себя ступеньки. Ну так что же… все в жизни когда-то бывает в первый раз. Да и память Яны помогла. Яна с лопатой управлялась вполне умело, хотя с саперной лопаткой было бы лучше.

Ступеньки получились паршивые. Но через полчаса Анна была наверху.

Первый тоже был мертв. Анна примерилась – и выдернула из него шило. Перебьется, ни к чему такие улики оставлять. И так…

И так проблемы будут, чего уж там! Если сюда придут с собаками… найдут по следу. Анна подумала пару минут.

А как собирались действовать копатели? Наверное, быстро выкопать, что им надо, и смыться. Может, у них тут рядом и машина стоит, но она ее не найдет. И найдет – вести не сможет. Тут никакая память не поможет, она просто в дерево въедет.

А из-за чего хоть Первый убил Второго?

Анна опустила глаза вниз.

Ох-х-х-х-х!

Урожденная княжна не позволила себе материться. А хотелось…

Небольшой чемоданчик. Металлический, похоже.

Полковая казна? Или что?

Анна опустилась пониже, посветила себе фонариком.

Ордена в мешочках. Какие-то книжки… Солдатские? Рядом – деньги. Бумага и немного золота… Хелла!

За такой куш действительно могут убить…

Анна тихо зашипела сквозь зубы.

Да, могут убить. Но… это спасение для Гошки! Если она сейчас это бросит… а если возьмет с собой? Отдаст отцу?

Если что, точнее, когда ее не станет и случится нечто непредвиденное, требующее расходов, Петр Воронов пустит это в оборот. Он сможет, знакомства есть.

Анна действовала как автомат.

И первым делом принялась обшаривать Первого. Не может быть так, чтобы…

О!

А вот и его рюкзак!

Самая прозаичная сумка из крупного гипермаркета, да не одна. Роза Ильинична такие называет «челночницами». Большие, на молнии, квадратные… Анне все не нужны. Одной хватит.

И в нее она быстро и уверенно перегрузила все содержимое ящика.

Что уж тут случилось?

Как было дело?

Может, сами немцы спрятали.

Может, кто-то из них уцелел и, не надеясь выбраться, припрятал потом в могиле эту вещь.

А может, и русские зарыли. И собирались вернуться за трофеями – почему нет? Анна никогда об этом не узнает. И мародеры… Шли они наугад – или знали нечто именно про ящик?

Да кто ж их знает!

Ой!

А это что?

Анна аж шарахнулась. Глаза защипало даже на расстоянии. Смесь молотых перцев. Черный, красный, еще что-то острое…

«От собаки, – подсказала память Яны. – Чтобы по следам не нашли».

Предусмотрительно.

А косплей будет длиться еще день. А если их найдут? Обыщут усадьбу?

Нет, надо это где-то прятать. Не брать с собой…

А где?

Поле. Лес. Усадьба.

Деревня в двух километрах…

Анна ненадолго задумалась, а потом принялась рассыпать смесь перцев. Шла и сыпала за собой. Сыпала и шла. И сумку тащила на себе… навскидку килограммов пятнадцать, не меньше. Мужику – что? Утащит! А женщине?

Не знаете вы, сколько может утащить на себе русская женщина! Если что – она и мужика утащит, вместе со всем его добром!

Анна уверенно двигалась к деревне. Неужели там не найдется подходящего места?

Да и случись что… пусть ищут третьего в деревне. Не в поместье.

Деревня спала.

Тихо и спокойно. Это в городе можно посидеть до часу ночи у телевизора, потом поваляться с утра побольше. А в деревне…

Курам такие вольности неведомы, их кормить надо. И поросят тоже, и коров, и навоз выгребать, и доить, и по хозяйству много чего делать найдется…

Дом – это всегда дом. А именно: миллион отложенных и пара сотен тысяч срочных дел.

На Анну даже собаки не лаяли – они несли свою службу. Вот если враг полезет во двор, тогда разговор другой будет. А пока он мимо идет…

Идет человек – и пусть его. Чего лаять? В деревне таких вольностей тоже не понимают. И побрехушке может перепасть чем потяжелее. Хозяину вставать рано, никто не лезет, мимо идет, а ты разгавкался? Н-на тебе… благодарность!

Деревня молчала. Анна шла по тихой улице, благо ни один фонарь не горел и в темноте ее не было видно, внимательно приглядывалась к домам.

А правда – куда бы деть сумку?

С собой ее не потащишь, у них с Кирой на двоих один чемодан.

И не заберешь завтра. Кира заметит, она девочка неглупая.

Надо устроить так, чтобы сумка пролежала неделю. Целую неделю, никем не найденная. Как?

Дома отпадали, даже необитаемые. Это легче сказать, чем сделать, – влезть ночью в дом… ага! Даже если там никто не живет, есть хороший шанс нашуметь и привлечь внимание соседей. И сломать себе что-нибудь нужное. А какие следы остаются! Слепой увидит!

Сараи?

Да то же самое!

А куда и что еще можно спрятать в деревне? Да так, чтобы никто туда не полез, хотя бы какое-то время? И ведь это не барсетка какая! Это вполне себе здоровущая сумка! Достаточно неудобная…

Анна бы растерялась. Но – повезло. Откровенно повезло.

Уже за деревней она заметила интересное место.

Когда-то это дерево погибло. Давно. Очень давно – с него даже кора уже слезла и остался голый серебристо-серый ствол. А потом кто-то решил этим воспользоваться.

Верхушка дерева то ли сломалась, то ли была спилена, и метрах в четырех-пяти над землей уютно устроилось аистиное гнездо. Серьезное, массивное, сделанное из старого колеса от телеги.

Аист – это вам не воробей, птичка массивная. Взрослый аист весит до двадцати килограммов. А их в гнезде двое, да еще аистята, которые тоже едят и растут…

У аиста только рост – метр, а размах крыльев – под два метра. Поэтому вопрос, выдержит ли гнездо, Анна себе даже не задавала. Янина память подсказала, что выдержит.

Осталось самых мелочей – влезть в это гнездо.

М-да…