Я всегда любил животных: собак, лошадей, коров. И кошек. И зверей, которые сидят в клетке, но которых так мучительно хочется погладить и почесать за ушком. В последнее время у меня появилось немало (но и немного!) рассказов, связанных с животными. А все началось с того, что в доме сперва появилась одна собака: Динго - Доня, Донюшка. Потом тринадцать щенков. Потом из тринадцати с нами осталась Эгри - Люля, Люлечка. Эти две собаки как бы открыли мне путь ко всем зверям. Потом был Зной. А теперь рядом со мной огромный и прекрасный Гвидон. Я глубже и сильнее стал любить мир живых существ. В моей жизни собака - новый, с ее помощью открытый, горизонт жизни. Новая запевшая струна. Новые переживания, страдания и радости. Я убежден, что тот, кто любит собак или других животных, как правило, больше любит людей.

Есть писатели, которые стесняются называться "детскими". Я - детский писатель и горжусь этим званием. Я люблю своих маленьких героев и своих маленьких читателей. Мне кажется, что между ними нет границ и я как бы одним рассказываю о других. В детях я всегда стараюсь разглядеть завтрашнего взрослого человека. Но и взрослый человек для меня начинается с детства. Я не очень-то люблю таких людей, которых невозможно представить себе детьми. Мне кажется, что в настоящем человеке до последних его дней сохраняется драгоценный запас детства. Самое чистое и самое самобытное в человеке связано с детством. А мудрость, ум, глубина чувств, верность долгу и многие другие замечательные качества взрослого человека никогда не вступают в противоречие с его неприкосновенным запасом детства.

Я уверен, что так же думал и Лев Кассиль.

Дом Льва Абрамовича Кассиля был для меня и для моих друзей-писателей своего рода университетом, а хозяин дома - нашим учителем, наставником, вдохновителем. У Кассиля мы учились не только писать, мы учились писательскому отношению к жизни. Некоторые считают, что писатель должен изучать жизнь. Это неверно. Не изучать, а жить. Жить, не отстраняясь от людских забот, тревог, трудностей. Быть не зрителем, а активным участником. Кассиль был для меня больше, чем учитель, и больше, чем друг...

В 1972 году мне исполнилось пятьдесят лет. Меня наградили орденом Трудового Красного Знамени.

Но жизнь писателя измеряется не годами, а книгами.

И вот на моем столе лежит основательный томик в красном тесненом переплете "Золотой библиотеки" - "Багульник". Сюда вошло все лучшее, что я написал к этому времени. "Багульник" - не только итог моей работы, но и символ моего представления о людях, моих открытий: сухие, невидные прутики багульника могут неожиданно расцвести нежными цветами. Мои герои - мои бесценные прутики багульника!

Всю жизнь я занимаюсь поиском героев. И они помогают мне своими удивительными судьбами.

Старые артисты Мгебров и Чекан рассказали мне о своем сыне Коте - о маленьком ленинградском Гавроше и помогли мне воссоздать картину героического времени. Так появились повесть и фильм "Был настоящим трубачом".

Аркадия Обранта я не застал в живых, но его воспитанники помогли мне воскресить удивительную военную историю, когда юные танцоры ленинградского Дворца пионеров из блокадного города приехали со своим учителем на фронт и дали там три тысячи концертов. Так родилась повесть "Балерина политотдела" и фильм "Мы смерти смотрели в лицо". Жизнь замечательной героини войны Клавдии Ильиничны Шаликовой легла в основу повести "Девушка из Бреста" и фильма - "Колыбельная для мужчин". Юные участники обороны Брестской крепости, ныне взрослые люди, помогли мне написать повесть и сценарий фильма "Дочь командира". Подвиг ленинградского школьника, комсорга класса. Гены Кегелиса воплотился в повесть "Трудная коррида"... Этот перечень можно продолжить.

Когда была война, то казалось, что вспуганные взрывами птицы улетели на другую планету и никогда не вернутся. Но нет, не улетели птицы на другую планету, не увяла трава, не пересохли реки. И кроме тишины после выстрела, когда человек прислушивается к своей боли, есть ласковая тишина леса, когда слышишь свое сердце. Но почему голос зарянки напоминает мне сверлящий свист пули, а треснувшая сухая ветка настораживает, как поступь врага?

Нет на свете ничего страшнее забвения. Забвение - ржавчина памяти, она разъедает самое дорогое.

Я не могу не писать о войне, хотя от минувших грозных лет меня отделяет все больший и больший пласт времени. Я как бы остаюсь в строю. И когда на поверке звучит мое имя, отзываются мои военные книги: "Где стояла батарея", "Реликвия", "Позавчера была война", "Колыбельная для мужчин", "Жить нам суждено"...

И все-таки самое интересное, самое важное время для писателя сегодняшний день, со всеми его проблемами, тревогами и радостями. И появляются короткие повести о сегодняшних ребятах и юношах - о тревожном, трудном возрасте, когда решается участь будущего человека ("Девочка, хочешь сниматься в кино?", "Травести", "Автопортрет", "Трудная коррида", "Дочь преферансиста", "Иван-виллис"...).

Я много езжу по свету. Но результатом этих поездок пока явились лишь два рассказа: "Учитель истории" (Югославия) и "Воспоминания о корове" (Америка). Мне не очень-то пишется на чужой земле. Единственно, что по-настоящему чувствую в зарубежных поездках - острую любовь к Родине и мучительную тоску по ней.

Большое место в моей жизни занимает работа в кинематографе. У меня за спиной несколько полнометражных художественных фильмов: "Пущик едет в Прагу", "Первая Бастилия", "Всадник над городом", "Мы с Вулканом", "Красавица". С большим увлечением я работаю на студии мультипликационных фильмов. "Белая шкурка", "Умка", "Бабушкин зонтик", мне думается, - самые удачные из мультфильмов, снятых по моим сценариям.

Есть вещи, которые на первый взгляд не кажутся в одном ряду. Любовь к родной природе, к земле, ко всему живому, что пробивает себе путь к жизни, - эта любовь кажется очень далекой от войны, от подвигов, от смерти. Но добро должно быть сильным, мужественным, оно должно быть под надежной защитой - только тогда оно победит и восторжествует. Вот почему мои рассказы о войне, и рассказы о детях, и рассказы о четвероногих друзьях стоят в одном ряду, дополняют друг друга и служат одному делу.

Когда я смотрю на большую могучую реку, меня всегда интересует робкий, едва заметный ручеек, который дает ей начало. И я пришел к простой истине, что любовь к Родине начинается с любви к матери. А человек начинается с его отношения к матери. И все лучшее, что в человеке, достается ему от матери.

Ю р и й Я к о в л е в