По губам Романова пробежала горькая усмешка. Ему стало очень неудобно за то, что произошло с ним. Он ощутил в груди смертельную тоску.

Громоздкие и неуклюжие машины, нещадно коптя, направились во дворец. Когда автомобили проезжали мимо казарм кубанских и терских казаков, то шофер, увидев построенные казачьи сотни, сбавил ход. Ники, заметив их, взволновано вскочил с сиденья. Взметнулись приветственные крики. Романов благодарно приложил руку к сердцу, показав этим жестом, что они навечно в его сердце. Ники был необыкновенно рад проявлению к нему добрых чувств. Его сердце едва не выскочило из его груди от охватившей радости и волнения. Он машинально стянул с головы папаху.

– Спасибо, казаки! – воскликнул Ники, с чувством благодарности и преданности к казакам, которые он всегда испытывал к ним.

– Рады стараться, Ваше императорское величество! – ответили казаки единым могучим голосом, и Царскосельский воздух содрогнулся от их дружного крика.

Автомобили набрали ход и вскоре, остановились возле ворот ограды.

– Кто идет? – притворно спросил караульный.

– Николай Александрович Романов, – ответил государь, и по его лицу пробежала легкая тень.

Караульный нехотя отдал честь бывшему царю.

– Извините, но без разрешения я не могу вас пропустить.

– Раскройте ворота бывшему царю! – крикнул издалека дежурный прапорщик Верин.

В синих глазах Ники заплескались грустные огоньки. Романов поежился, испытав неясную горечь, от которой ему не скоро будет суждено избавиться. Теперь у него уже не было надежной охраны как раньше. Романов с особенной ясностью отметил этот факт про себя.

– Проезжайте, господин полковник! – вызывающим тоном разрешил караульный.

Часовой распахнул ворота, и автомобиль проехал к парадному крыльцу, где густо столпились офицеры с красными бантами на груди. Проходя мимо победно стоящих офицеров, бывший царь приложил руку к папахе, но ни один из офицеров не ответил на его приветствие.

Романов с непроницаемым лицом и с сильно бьющимся сердцем влетел во дворец, не чуя под собой ног, он на ходу поздоровался с графом Бенкендорфом и больше не в силах сдержать своих чувств, забежал на верхний этаж, чувствуя, что оставляет за собой растревоженный мир. На втором этаже перед душевным взором Ники во всем блеске предстала Аликс. И чем ближе приближался он, тем нестерпимее становилась боль в сердце жены.

Супруги разом кинулись на шею друг другу. Ники с фатальной нежностью обнял свою жену и сразу же почувствовал на своей груди ее теплое дыхание. Он даже не подозревал, что у него еще сохранилось много трепетных чувств. В них радость переплеталась с раздумьем, а воспоминания с нежностью. Ники безотрывно посмотрел жене в глаза и его взгляд сказал без лишних слов о настоящей любви. Испытывая от ее присутствия удовольствие, Романов все говорил и говорил ей нежные слова, не совсем понимая, откуда они приходили ему на ум.

Жена, забыв обо всем на свете, прижалась к мужу и ничего не думая, и не помня, замерла перед ним. В эти минуты государыне стало так радостно, как никогда в жизни. Ее темные брови жены дрогнули, глаза заискрились, а лицо озарилось неподдельной радостью. Она ощутила к Ники чувство безмерной благодарности за то, что он явился к ней в такой тяжелый и безрадостный час. Но вместе с этим на ее губах появилась страдальческая улыбка. Она почувствовала боль и разлад во всем теле.

Супруги первые мгновения все стояли, обнявшись, пережидая пока первое самое острое мгновение пройдет. Потом Аликс, обвив шею мужа руками, что-то зашептала ему сквозь слезы. Они долго стояли, не двигаясь, и не в силах оторваться друг от друга. Романов безотрывно и затаенной любовью смотрел в родное, измученное лицо своей жены.

Сердце государыни сжалось до боли от охватившего ее волнения. Но понемногу Аликс все же успокоилась. В заплаканных глазах женщины зацвела испуганная радость. На ее щеках выступил румянец. Это сделало ее лицо моложе и теплее. Аликс провела по лицу кончиками пальцев, как бы стирая с него прошлое. Наконец-то жизнь в тревоге и долгая разлука закончились. Теперь муж рядом, все страшное осталось позади.

– Почему от тебя не было никаких известий? – задыхаясь, спросил Ники, немного отстранившись и все еще не выпуская жену из своих рук.

Уголки губ Аликс дрогнули.

– Я отправляла тебе одну за другой телеграммы, но они возвращались назад с отметками, что твое местонахождение не известно. Мы не знали, что думать.

– Я ничего не получал, Аликс! – воскликнул Ники, и выпустил жену из своих рук.

– Я так и поняла, – мученическим тоном сказала жена. – Они лишили нас даже переписки!

Голос у нее был тихий, сила уже давно покинула его. В глазах стыла боль, а на ресницах горькие слезы. Муж увидел постаревшее лицо жены, которая всего несколько недель назад была уверенна в себе, была царственно сильной, а сейчас она была страдающей и безразличной к жизни. В ее глазах как будто потух свет. Она глубоко понимала общность своей и его беды и чувствовала, что прежней жизни у них уже не будет никогда. Ники хотел сказать Аликс какие-нибудь необыкновенные слова, отражающие его душевное состояние, но он все никак не мог подобрать нужных слов.

Наконец после недолгой заминки он сказал самые обыкновенные слова:

– Как вы жили без меня? Как здоровье наших детей дорогая?

– Все обошлось, слава Богу! Только дети болеют, особенно Ольга и Татьяна. У них кроме кори еще и воспаление легких. Доктор Боткин делает все возможное, чтобы вылечить наших детей, но пока безуспешно. А тут еще Аня Вырубова заболела. Я просто разрываюсь между ними.

Внимание Ники сосредоточилось на лице Аликс, на котором светился полный любви, боли и страха взгляд. В необыкновенно ярко-синих глазах Романова отразилось заботливое беспокойство.

Аликс вытерла слезы и, придав голосу оттенок извинения, тихо произнесла:

– Нас арестовали, Ники. Это я во всем виновата.

У Романова мелькнула мысль, что ему надо как-то утешить жену.

– Ты ни в чем не виновата, Аликс, – успокаивающе ответил Ники, и ощутил, прилив нежности к жене.

Аликс с искренними слезами благодарности на глазах вначале мягко улыбнулась, но затем улыбка на ее лице выразила скорее смятение, чем покой. Однако потом ее воспаленные глаза засверкали неутомимым веселым огоньком. Аликс стало тепло и грустно. Ей было приятно слышать, что Ники ее ни в чем не винит. Она подняла свой взгляд и увидела в глазах мужа безграничную любовь. Она по-прежнему была для него, несмотря ни на что единственно близким и родным человеком. В этот миг он почувствовал, что необходима она была ему и что для него было бы невыносимым потерять ее навсегда. Аликс ответила ему взглядом безграничного восхищения. Но в следующий миг озаренное лицо жены совершенно исчезло.

– Что теперь будет, Ники? – с какой-то растерянностью и мольбой спросила жена и в ее испуганных глазах снова появились слезы.

Аликс заглянула в его глаза, и ее сердце опять охватило тревожное чувство. На ней лица не было. Романов же выглядел более-менее спокойным. Только его строгое и затвердевшее лицо осветилось тревожным светом. Царский трон, мишурный блеск и богатство сейчас для него ничего не значили. Ники был величав в своем спокойствии. Для него семья больше, чем что-либо значила.

– Будь спокойна, все уже позади.

Романов поглядел на нее влюбленным ласковым взором.

– Ники, я думаю, что ничего не закончилось. Основные события у нас будут впереди.

– Поживем – увидим.

В его глазах погасли живые искорки.

– Я очень беспокоилась о тебе, каждый день за тебя молилась.

– Я тоже неустанно молился за вас.

Романов поднял нестерпимо синие глаза, и они встретились взволнованно-радостными взглядами. Затем Ники вытащил чистый платок и начал бережно вытирать слезы на ее лице. Ему очень хотелось сказать жене что-нибудь ласковое бодрое, чтобы успокоить, но он лишь еще теснее прижал Аликс к себе и, оглядев лицо, задержал взгляд на ее губах.