Вадим лежал, стиснув зубы, подчиняясь приказам электронного анализатора. Наблюдая за ним, Борис чувствовал его страдания. Все, что можно было сделать, не снимая скафандра, уже сделано.
Наконец, световое табло разрешило вход во внутренние помещения корабля. Удобно устроив раненого на диване в каюте, Борис сел рядом. Трудно было понять, спит Вадим, бодрствует или без сознания. Лицо побледнело, осунулось.
В тревожном напряжении прошло довольно много времени. Борис приготовился сделать очередную инъекцию.
- Не надо, - тихо произнес Вадим. Он продолжал лежать с закрытыми глазами, словно собирался с мыслями и силами. Борис придвинулся поближе, готовый выполнить любое его желание.
- Борис, обрати внимание на розовое мерцание вокруг. Это, кажется, опасная вещь. В чем дело, я не совсем понимаю, но чувствую опасность.
- Ты о чем, Вадим?
- Ракета разрушается на глазах. Людей нет, да они и не могли находиться там долго. Ты видел мой скафандр?
Борис утвердительно кивнул.
- Пока ты со мной возился, я думал о наших с тобой размышлениях. Помнишь, неделю назад... - Вадим замолчал, еще плотнее сжал веки... Через некоторое время, снова неожиданно: - Вокруг ракеты поваленный лес, длинная просека, а этот лес не безобидный.
- Успокойся, Вадим. Тебе лучше уснуть.
- Не надо. "Джой - 0045" - на сейфе и "БМЕ - 1002" - на пульте вездехода...
Борис внимательно слушал товарища. Бредит, решил он и приготовился сделать успокоительную инъекцию. Пусть поспит. Но Вадим словно читал его мысли.
- Я еще в своем уме. Слушай. Без меня не выходи. Там остался только реактор. Действовать надо быстро. Что произошло, сказать трудно. Но люди ушли.
Вадим замолчал, не в силах продолжать, и вскоре уснул. Тогда Борис позволил себе отлучиться за контейнером.
Пристроившись тут же в каюте у письменного стола, он осторожно вскрыл контейнер. Относительно большой по габаритам, он содержал в себе всего две капсулы. В первой хранились пленка и диск для диктофонной записи. Их поверхность покрывали микроскопические кристаллики, на образование которых, похоже, пошла часть материала этих предметов: дорожки с записью были съедены кристаллами. Ни о каком восстановлении и речи быть не могло. Горько разочарованный, Борис принялся за вторую капсулу. В ней лежал какой-то предмет, втиснутый явно не без труда. Борис не стал рисковать: раскроил предохранительный корпус надвое, снял верхнюю половину. В капсуле была книга. Четыре аккуратные застежки придерживали листки со всех сторон. Обложку украшал затейливый рельефный орнамент. Некогда он, видимо, сверкал, а сейчас был тускло-серым.
Мягко притронувшись к одной из застежек, Борис почувствовал, как хрупка книга. Без специальной обработки рассматривать ее было рискованно. Борис принес из лаборатории химикаты и приборы.
Закрепив украшенный орнаментом переплет, он извлек книгу из капсулы и осмотрел со всех сторон. Признаки разрушающего воздействия видны были повсюду.
Борис осторожно разъединил тонким лезвием потемневшие страницы в середине книги. Если что-то сохранилось от текста, то скорее всего в самой толще. И точно: часть записей уцелела. Да еще каких записей! Книжка оказалась дневником астронавта.
Первые же прочитанные строки заставили насторожиться.
"Проклятое место! Долго мы здесь не выдержим. Борг, кажется, начинает сдавать. Толкует о каком-то розовом тумане, которого никто не видит..."
Розовый туман. Розовый туман? Борис прекратил чтение, оглянулся на Вадима. Он ведь тоже говорил о чем-то таком: то ли о розовом тумане, то ли о розовом мерцании. Борис встал из-за стола, подошел к товарищу. На лице Вадима больше не было признаков внутреннего напряжения, дыхание стало более глубоким. Борис в раздумье постоял у изголовья, затем вновь принялся за дневник.
С каждой страницей писавший явно терял самообладание и, как показалось Борису, объективность. Нелестных выражений обо всем, что есть на этой планете, было предостаточно. Жаль, что первые страницы полностью разрушены! Наверняка, там было много пылких слов о ее красоте...
О Борге автор писал уже как о теряющем рассудок человеке. Не мудрено, если корабль разваливался на глазах! Взлететь они не могли. Странно раскачивающий ветвями лес вокруг корабля завалили.
Чтение продвигалось медленно, каждую страницу приходилось брать кропотливым трудом. Прочитанное Борис записывал, не стараясь пока делать каких-либо выводов. Главное было узнать, где люди.
Сигнал тревоги "Внешняя опасность" поднял Бориса из-за стола.
Минут через десять в отсеке управления появился и Вадим.
Борис оторвался от обзорного экрана, резко обернулся, готовый взорваться по поводу легкомыслия товарища, но осекся, взглянув на него.
Вадим обвел взглядом поляну. Ничего нового и угрожающего.
- Трава! - подсказал Борис.
Трава как трава, качается под ветром... а его нет!
В едином ритме она медленно отводила стебли и вдруг склоняла их в сторону корабля. И так - куда ни глянь. Звездолет являлся центром этой своеобразной концентрической волны.
- Почему сигнал?
- Растет нагрузка на опоры, или опоры слабеют.
- А точнее?
Борис пожал плечами. Пока что его поиски не дали результата. Никаких внешних признаков разрушения опор. Стоят тоже стабильно. Ни осадки, ни подвижки, так что даже опорные подушки доступны для осмотра. Разве только небольшие потемнения на метровой высоте.
Рассматривая сочные стебли раскачивающейся травы, Вадим вновь уловил розовое мерцание, преследовавшее его на гибнувшем корабле. Он даже прикрыл на время глаза, опасаясь, что это кажется ему от перенапряжения. Не помогло.
- Шел бы ты отдыхать, - Борис заметил его попытки дать отдых глазам. - Обойдусь без тебя. Поверь, мне будет гораздо легче и спокойнее.
- Подожди, Боря! Ты не замечаешь розового свечения над травой? остановил его Вадим.
Борис ответил не сразу:
- Что-то смутное...
- Но что-то все-таки есть?
- Ладно, Вадим, иди в каюту немедленно. Не могу смотреть, как ты стоишь тут полусогнутый, - Борис заговорил громко и настойчиво. - Сейчас управлюсь и приду к тебе.
