Оливер тоже улыбался, но ровно до того момента, как Джек фыркнул, обдав его лицо облаком из капелек слюны. Я чуть не подавилась, едва сдерживая хохот. Оливер бросил на меня раздраженный взгляд и вытер лицо рукой.

– Ах да, он иногда так делает, – заметил Клифф с нескрываемым удовольствием.

– Спасибо за моральную поддержку, – съязвил Оливер, однако затем, к моему удивлению, погладил животное по носу. Джек снова замычал; теперь я поняла, что он доволен. Джек потыкался носом в руку Оливера в поисках нового угощения, а затем принялся обнюхивать карман Клиффа.

– Прости, здоровяк, на сегодня мармелада хватит.

Джек опять фыркнул, на этот раз без слюны. Он как будто понял, что сказал ему Клифф, и расстроился. Напоследок Джек еще раз обнюхал Оливера и неторопливо поскакал щипать одуванчики, которые росли у границы загона.

Что ж, ясно, почему бабушка его так любила. Он и меня успел очаровать.

– Пусть Джек попасется немного. Я передам вам ключи и список телефонных номеров, которые могут пригодиться, – произнес Клифф и направился к воротам, через которые мы вошли.

Я стала закрывать калитку, и в этот момент Оливер ткнул меня локтем.

– Я обязан с ним сфоткаться. Иначе наши друзья в Лос-Анджелесе не поверят, что тебе в наследство досталась, черт возьми, лама.

Его телефон был уже наготове. Он снял, как Джек щиплет траву. Услышав щелчок, тот поднял голову и посмотрел на нас, как будто понимая, что мы сейчас делаем. И, к моему ужасу, поскакал прямо к нам.

– Отпад! – воскликнул Оливер. – Он хочет сделать с нами селфи!

Я-то была уверена, что это просто совпадение, но все выглядело именно так. Джек остановился у ограды и моргнул своими тяжелыми густыми ресницами, за которыми скрывались карие глаза.

Оливер повернулся к ламе спиной и поднял телефон.

– Давай в кадр!

Джек заурчал.

– Только не плюйся, – предупредила я Джека, который уже приготовился к съемке.

Джек опустил ресницы, словно мое замечание его оскорбило. Мне стало совестно, и в знак примирения пришлось погладить ему нос.

Потом я развернулась и чуть наклонилась, чтобы попасть в объектив телефона Оливера. Джек встал позади нас строго посередине – он снова будто знал, что делать.

– Молодчина, Джек! – восхитился Оливер. Он был явно впечатлен. Первый снимок, затем еще один – и Оливер принялся рассматривать, что получилось.

– Да наша лама – чемпион мира по селфи.

– Уж я ему точно не соперница, – констатировала я. Селфи у меня всегда получались из рук вон плохо. Улыбалась я словно какой-то маньяк.

Оливер еще раз пригляделся к фотографиям, а потом кивнул.

– Не стану спорить.

Я в шутку ударила его по руке и сделала вид, что в сердцах сейчас брошусь за Клиффом. Тот ждал нас в цветнике; рядом с ним стоял кто-то еще. Мужчина, с которым разговаривал Клифф, был примерно моего возраста. Но меня поразило не это. Он был безупречен. «Безупречен» в данном случае означает, что выглядел он одновременно как актер, модель и, вероятно, античный бог.

– Пресвятая богородица, это еще кто? – прошептал Оливер. Я замотала головой, не отводя взгляд.

Никого красивее я в жизни не видела. А я, на секундочку, была из Лос-Анджелеса. Места сосредоточения красавцев всех мастей, которые ради карьеры в индустрии развлечений готовы все время тратить на спортзалы и здоровое питание. Я совершенно растерялась, мурашки бегали по мне галопом, а ноги отказывались идти. Вот же, приехали! Да, он безупречен. Но ведь в Голливуде таких – пруд пруди.

Держи себя в руках, ты же актриса. Ну, была актрисой, пока эти недальновидные продюсеры не закрыли сериал.

– Смотрите, кого я встретил! – слова Клиффа привели меня в чувство, и ноги снова стали слушаться. – Софи, это Дин Джордан, управляющий вашим пабом. Дин, это Софи, внучка Санни.

Обалдеть, так это и есть Дин Джордан? Я-то думала, мой управляющий – мужчина за сорок в грязном фартуке, под которым проглядывает пивной животик. Никак не парень из рекламы «Кельвин Кляйн». Пусть он и не стоял перед нами полуголый, но это было нетрудно себе представить. Его черная футболка и выцветшие джинсы только подчеркивали широченные плечи, узкие бедра и перекатывающиеся бугры мышц.

А какое у него было лицо! Суровый волевой подбородок, чувственные, на контрасте, губы, идеально прямой нос и глаза цвета бурбона, в котором играют блики пламени. Эти глаза заставили меня позабыть обо всем на свете. Нет, пламя неподходящее сравнение. Скорее бурбон в стакане со льдом. Жесткий и пронизанный холодом.

Чем я заслужила столь прохладный прием?

Дин протянул мне руку.

– Приятно познакомиться, – произнес он глубоким бархатистым голосом. Похожим на бурбон, снова сказала бы я, если б слегка не опешила от столь сухого приветствия. Дин, очевидно, был вовсе не рад меня видеть, и я никак не могла понять почему.

Что ж, недружелюбной встречей меня не смутить. Вот уж где пригодился опыт многочисленных отказов на кастингах.

Я широко заулыбалась и уверенно посмотрела ему в глаза.

– Взаимно.

Он протянул мне руку – я пожала ее, почувствовав тепло мозолистой ладони и длинных крепких пальцев. Прикосновение длилось не больше наносекунды, но мои щеки зарделись от смущения.

Наши взгляды пересеклись лишь на мгновение, а затем Дин подошел к Оливеру и, кивнув, также протянул руку:

– Дин.

Оливер пожал ее.

– Оливер, – ответил он, спародировав равнодушный тон Дина.

Тот, похоже, ничего не заметил и снова повернулся к Клиффу:

– Слыхал, хочешь бросить нас и податься на зимовку в теплые места?

Он говорил так, словно они с Клиффом – закадычные друзья. Теперь стало ясно: нас он почему-то невзлюбил. Может, мы недостойны его внимания, потому что неместные?

Я искоса взглянула на Оливера: интересно, а какое впечатление на него произвел мой управляющий? Оливер поймал этот взгляд и в ответ закатил глаза. С такой оценкой я была вынуждена согласиться.

– Да, собираюсь во Флориду через пару дней присмотреть домик в Форт-Лодердейле, – сказал Клифф. – Вернусь через неделю, а затем, в середине октября, уеду уже окончательно. Хватит с меня снега и морозов.

Тут он с сочувствием посмотрел на меня.

– Зря я при вас жалуюсь на наши суровые зимы. Ведь вы же из солнечной Калифорнии. Не хотел вас пугать.

Я услышала, как Дин фыркнул.

– Если она боится мороза со снегом, то зачем вообще сюда приехала?

– А я не боюсь. Ни мороза. Ни снега. Ни льда.

Дина мое заявление никак не впечатлило, поэтому я (очевидно, не подумав) поспешила добавить:

– Вообще-то я каждый год катаюсь на лыжах на озере Тахо.

Дин бросил на меня скептический взгляд:

– Ну вот и расскажете потом, как вам наша зима после лыжного курорта.

Да уж, защититься у меня не получилось, и выглядела я глупее некуда. Как типичная калифорнийка. Впрочем, я твердо решила не отступать. Я продолжала смотреть ему прямо в ледяные глаза и даже улыбаться. Наконец Клифф откашлялся, положив тем самым конец нашему неловкому противостоянию.

– Так, ребятки, у меня сегодня еще одна встреча, которую я никак не могу пропустить. Давайте закончим с домом, а потом Дин покажет паб, – Клифф переводил взгляд то на меня, то на Дина. Несомненно, он уже знал, что экскурсия по пабу будет не самой радушной.

– Я сейчас буду готовить паб к открытию. Приходите после шести, – сказал Дин.

Я вовсе не хотела начинать знакомство с моим управляющим с конфликта. Без его помощи мне точно не обойтись, поэтому я решила переключиться в режим «Софи Лафлёр сражает наповал своим очарованием». Это работало даже с самыми противными режиссерами.

– Отлично, буду ждать с нетерпением! – воскликнула я и одарила его широченной улыбкой.

Никакой ответной радости я не увидела. Напротив, он удивленно вскинул брови, словно я сбрендила. Быстро попрощавшись с Клиффом, он зашагал по дорожке прямо к одному из зданий на участке.

– Не понимаю, что это с ним, – сказал Клифф. – Обычно Дин ведет себя немного дружелюбнее, особенно с женщинами.