Кое-как добравшись до кровати, я посмотрел на время. Цифры электронного будильника показывали три утра. Мне очень хотелось спать, поэтому как только я закрыл глаза, а "пьяная от мыслей" голова оказалась на подушке, мой мозг стал быстро отключаться от реальности. Но перед полным отрешением от мира, я почему-то опять вспомнил ту девушку из бара и то, что она плакала. Меня до сих пор не покидало ощущение, что я видел её раньше…

***

Мятная веточка 4

POV Автор

– Добро пожаловать в Канаду, Санни

Артура Джонс! Вот Ваш паспорт.

– Спасибо! – сказала молодая женщина, пряча документ в рюкзак.

– У вас такое солнечное имя! Очень вам подходит!

– Благодарю! – натянув улыбку, ответила она весёлому, добродушному полицейскому.

Впервые ей встретился такой позитивный представитель власти, да ещё и таможенной службы. Кто-то сказал, что "мир принадлежит (вот таким вот) весельчакам", и сейчас она как никто другой была с этим согласна. Смотришь на таких весельчаков и думаешь, что у них вообще нет проблем. А может они просто не считают проблемы проблемами? В любом случае, для них мир наполнен яркими красками. Их так много, что они выливаются за края палитры жизни, даря часть этой яркости другим. И даже если на улице идёт дождь, почтовый ящик забит квитанциями счетов, а в руках документ об увольнении с работы, эти люди найдут в себе силы, чтобы разукрасить столь серый и унылый день. Чего вовсе не скажешь о ней. В данный момент её хрупкие плечи были переполнены грузом трудностей и переживаний. Даже если бы она очень захотела сейчас смотреть на всё позитивно, вряд ли бы смогла. В тот момент, когда она пересекала американскую границу, попадая на территорию Канады, в её груди уже зародилось чувство сильного страха. Казалось, что вся эта идея неправильна и стоит немедленно, пока не поздно, вернуться обратно в Сиэтл к больной маме. Много лет Санни никуда не выезжала за пределы родного города и сменить обстановку было очень соблазнительно. Всё же беспокойство взяло вверх. Она решилась позвонить маме и озвучить своё намерение, но её мама была решительно не согласна.

– Санни, дорогая! Тебе не стоит ни о чём волноваться. Я нормально себя чувствую. К тому же, со мной будет жить тётя Мэгги. Она обо мне позаботиться в случае чего.

– Я что-то не поняла, мам. Каким образом с тобой будет жить тётя Мэгги? – удивлённая этой новостью, спросила дочь.

– Временным образом, Санни, к сожалению временным.

– Мама, можешь объяснить конкретно? Я не понимаю, что там у тебя происходит, – уже с раздражением произнесла Санни.

– Только не надо нервничать, дорогая. Тётя Мэгги согласилась остаться жить у меня на целый год.

– Как это?!

– Ничего особенного. Ей для чего-то нужны деньги, поэтому она решила сдать свою квартиру на год. Когда я узнала об этом, то отговорила её ехать к бабушке за город и пригласила пожить у меня. Ты же не против?

– Как я могу быть против? Но, как вы сможете жить?! Я имею ввиду, вы уживетесь вдвоем?

На этом Санни услышала громкий смех своей мамы. Женщина всегда смеялась очень шумно и раскатисто, впрочем, как и Санни, которой достался этот маленький, но "шумный ген".

– Посмотрим, дорогая. Время покажет. В любом случае мы же как-то выросли вместе, не убили друг друга, так что и сейчас, надеюсь, не убьём.

Санни хмыкнула.

– А теперь, Санни, ты должна мне пообещать кое-что.

– О, нет, мам, давай только без обещаний, – нервно отозвалась дочь.

– Нет, Санни, не давай. Ты же даже не знаешь, что я хочу тебе сказать, а уже говоришь мне "нет". "Глупый отвечает…

– …не выслушав" – тихим голосом Санни закончила за мамой её любимое высказывание.

Зная, что спорить с мамой бесполезно, взрослая дочь замерла в волнительном ожидании. Ей очень не нравилось давать обещания своей маме в особенности потому, что её мама была очень самоотверженной женщиной и никогда никого ни о чём не просила, а если и просила, то лишь в ущерб себе.

– Пообещай мне, Санни, что не станешь волноваться и, если ты найдешь достойную работу, то целый год не появишься в Сиэтле.

– Что?! Целый год?! Нет!

Женщина перебила дочь и повторила серьёзным тоном.

– Обещай, не то я не пущу тебя на порог дома целых два года и умру одна. Я умру с улыбкой, зная что больше не взваливаю на тебя груз проблем!

– Мама, это не смешно!!! Тем более жить ты будешь уж точно побольше моего, ведь у тебя нет мамы с таким специфическим чувством юмора.

– Поверь, родная, ты плохо знаешь свою бабушку, – с улыбкой в голосе сказала женщина.

– Нет, нет и нет! А как же все процедуры, как?! Я, нет! Ты же не справишься сама! И речи быть не может, я месяц поработаю в том баре, погуляю в Ванкувере и домой!

– Санни, ты забыла, что тётя Мэгги медсестра, она справится со всем лучше, чем мы с тобой! Мне даже не придётся ездить каждый день в больницу, только на процедуры диализа, а так она всё сделает сама, – ничего не ответив, Санни задумалась и спустя минуту молчания сказала:

– Я могу пообещать, но при одном условии, если я найду хорошую постоянную работу, смогу откладывать деньги и приезжать к тебе минимум раз месяц. И только так, мама, никак иначе, – Санни чётко дала понять матери свою непоколебимость.

– Вот упрямая, какая! Вся в мать.

– О нет, мне до матери далеко! Знали бы вы её упрямство, – с сарказмом проговорила Санни.

– Ну ладно, ладно, договорились, Санни. И можно обойтись без этого твоего тона. Он тебе не к лицу.

Санни ничего не ответила. Сейчас она была очень взволнована неожиданной сменой своих планов. Ей не нравилась сама формулировка обещания и его причина появления не была для неё утешительной. В своей жизни молодая женщина, а лучше сказать девушка, ещё ни разу не жила без матери, она не была готова морально даже к мысли о том, чтобы расстаться с ней и пожить самостоятельной жизнью. И её пугало это. Санни пугало даже не то, что ей будет непривычно засыпать в пустой квартире, одной, ночью, в чужом городе, а то, что в случае проблемы она не сможет оказаться рядом с мамой в ту же секунду, она не сможет ей быть поддержкой и опорой в нужный момент, она не будет держать её за руку во время ежедневных уколов, к которым мама до сих не привыкла, она ничего не будет делать из того, что стало неотъемлемой частью её жизни. И Санни бы отказалась от этого обещания не раздумывая, если бы не одно "но". Страдания её мамы не сводились лишь к одной болезненной точки под названием "почечная недостаточность". Больше всего она страдала из-за беспомощности и чувства вины перед дочерью. И Санни знала это. Она понимала, что для мамы это обещание будет своего рода временным искуплением. Искуплением вины перед дочерью, которая была вынуждена посвятить свою молодость уходу за больной матерью. Санни не знала другой жизни, других дней юности, поэтому она была довольна тем, что имеет и не страдала, в отличие от мамы, которая не желала своей дочери подобной жизни. Так что, только ради неё и её временного душевного спокойствия она решилась пообещать. Но уже тогда она знала, что её обещание не будет нерушимым.