Я не закричал, ничего не сделал, просто стоял и пялился на него в ответ.

Так мы смотрели друг на друга.

У него было лицо какого-то безумного маньяка, и в то же время… в то же время какое-то чересчур безразличное…

Я поймал себя на мысли, что мне хочется понять его натуру, хочется узнать, какой он…

– И что было потом? – Осторожно спросила Соня.

– Ничего, – пожал Лёша плечами, – я просто ушёл спать. Наутро его уже не было.

Он продолжал смотреть не на Соню, а куда-то вперёд. Перед глазами будто проносились те события – псих из психушки рядом с бабушкиным домом, похороны мамы, то как он вдруг захотел засмеяться…

Соня вдруг придвинулась к нему, усевшись совсем близко; приобняла его за плечо и аккуратно положила на другое его плечо свою голову.

Лёша вдруг почувствовал её тёплое дыхание.

Ощутил себя очень скованно, поняв, что ему хочется дёрнуться, но тогда Соня ощутит дискомфорт.

Это вынуждало его сидеть на месте и не совершать никаких телодвижений.

Они просто вот так сидели, не двигаясь и ничего не говоря, и Лёша ощущал удивительное спокойствие.

И в то же самое время беспокойство…

Все комплексы из детства как будто бы пробудились сейчас в его скованности, в его страхе что либо предпринять.

Но он ведь не побоялся признаться самому себе – ему хочется её поцеловать.

Однако он даже не представляет, какой будет реакция блондинки… вдруг она вообще уйдёт?

Лёша невольно вспомнил в этот момент, как читал в глоссарии по психологии об обсессии – синдроме, вызывающем время от времени навязчивые мысли или идеи.

Вдруг он обманывает себя, что ему нравится Соня? Вдруг это просто навязчивая идея по поводу того, что он впервые так сблизился с интересной и красивой девушкой?

Или ты слишком загоняешь себя…

Внезапно ему стало страшно, что всё это не более чем дебрифинг.

И ему страшно захотелось, чтобы это было не так.

«Тобой ведь просто овладевает страх… ты ведь читал об этом, и прекрасно должен понимать, как с этим бороться…»

Лёша уже почти даже готов был сделать какое-нибудь движение, приблизиться к Соне ещё больше, но вдруг кто-то вставил ключ в дверь.

Они услышали, как она открывается, и Соня неспешно отсела от Лёши.

Он проклял всю свою несправедливую жизнь в этот момент.

***

Синий Лес прозвал сам себя именно такой чудаческой кличкой, и так и представлялся всем вокруг по совершенно непонятным обществу причинам – из его объяснений следовало, что его любимый цвет синий, а ещё он с самого детства обожал убегать в лес.

Лёша всегда признавался самому себе, что этот странный высокий худощавый парень с выражением лица непонимающего мир ребёнка и вечно лохматыми длинными белыми волосами останется для него загадкой даже когда он получит диплом психолога.

Оставалось надеяться лишь на то, что Лес никогда не станет серийным маньяком; ни один следователь не сможет уловить в его действиях систему, ведь в его голове творится такой кавардак, что он зачастую сам себя не понимает.

Вот Синий Лес вроде здравомыслящий парень, который относительно неплохо поддерживает беседу с девушками с их этажа, а вот он уже непонимающе смотрит на Лёшу и просит объяснить, почему герой в фильме поступил именно таким образом, а через минуту уже и забывает о том что только что спрашивал.

Может он сидит на каких-нибудь тяжёлых наркотиках, но умело скрывает это от всех, иногда задумывался Лёша.

Синий Лес запросто мог отправиться гулять посреди ночи в полном одиночестве просто чтобы глазеть на звёзды и думать, есть ли ещё живые существа в космосе… а потом вполне спокойно отправиться в ближайший кабак вместе с заболтавшим его алкашом, куда и спустить энную часть своих денег.

На самом деле, до кое-каких незамысловатых вещей Лёша всё же смог дойти за это время – Синий Лес являлся художником, а это значит что и творческой личностью, и был очень раним.

Ещё он играл на гитаре, и к сожалению иногда практиковался пока Лёша пытался спать.

Он мог неделю-две безвылазно сидеть в комнате в попытках что-то нарисовать, но при этом всё что он делал, это рвал листы и выбрасывал их в мусорку.

В такие моменты его не смущало ни то, что он весь зарос бородой, ни то, что от него уже знатно так несёт.

Но он признавался, что разговоры с Лёшей приносят ему вдохновение.

Да и от него самого была польза – он мог нарисовать то, что было нужно Лёше, так, к примеру, и помог ему с подарком для сестры на день рождения.

И плюс ко всему… для Лёши здесь он был единственным другом.

И сейчас этот единственный друг сидел вместе с Лёшей и Соней на полу и играл на гитаре, потому что Соня его уболтала.

Ладно, задумался Лёша, отдаю ей должное – как психолог она хороша, не растерялась при появлении незнакомца, сразу вошла в зону его доверия, заговорив о музыке и упросив поиграть на гитаре.

Потому они трое сейчас сидели в невидимом кругу на полу, и Лёша чуть нервно пил остатки портвейна из бутылки, пока Соня внимательно смотрела на Синего Леса.

Он-то боялся, что она посчитает его соседа странным, если они пересекутся… но видимо переживания были напрасными.

Когда Лес закончил играть, Соня с улыбкой до ушей захлопала в ладоши, а сам сосед в шутку поклонился.

– А у тебя действительно недурно выходит, а ты-то боялся, – хмыкнула она.

В ответ Синий Лес лишь пожал плечами, аккуратно откладывая старую гитару в сторону.

– А давайте сыграем во что-нибудь? – Вдруг предложила Соня, – а то ведь так и со скуки помереть недолго… давайте в «Я никогда не…», а?

– А как в неё играть? – Тут же поинтересовался Лес.

– Лес, ты чё, с луны свалился? Ты серьёзно никогда не играл?

Соня вдруг хохотнула, и Лёша скрывая смущение решил не признаваться в том, что он также не понимал, о чём речь.

Правда, его на ходу придуманный план быстро потерпел фиаско, когда Соня обратилась к нему:

– Лёш, объясни другу.

– Ну, если честно…

– Блин, ребят, я как будто в клуб школьных ботаников попала, – хихикнула Соня, после чего потянула к Лёше руку, – дай ка бутылку.

Он послушно отдал стеклянную бутыль с портвейном, в которой осталось не более трети содержимого, и блондинка объяснила:

– Говоришь какую-нибудь фразу вроде «Я никогда не ебал собак». И если кто-то из вас на самом деле ебался с собаками, он пьёт.

– Думаю, если кто-то из нас ебался с собаками, он ни за что в этом не признается, – тонко отметил Лёша, и Соня хихикнула.

Хотя, тут же задумался он… зная Леса…

Художник тут же заявил:

– Я никогда не пил водку.

– Ну вот, молодчина, Лес, уловил суть, – похвалила его Соня, – я пью.

И сделала глоток.

После сама заявила:

– Я никогда не целовалась ни с кем из присутствующих в этой комнате.

Она поглядела то на Лёшу, то на Леса, не проявляющих никакой активности, и хихикнула:

– Ладно, значит вы просто друзья. Запомним, запомним… ну ладно, Лёш, теперь ты, только давай вопросы уж поинтереснее.

У парня вдруг засосало под ложечкой.

Захотелось и в самом деле как-нибудь удивить Соню, и он сказал:

– Я никогда не проигрывал в карты на раздевание.

– Значит, снова я пью, – вдруг заявила Соня, и сделала глоток портвейна.

Лёша уже пожалел, что вообще придумал такой вопрос, и сейчас его мозг рисовал такую возбуждающую, но неприятную картину.

Блондинка заметила на себе его взгляд и лишь пожала плечами и иронично ответила:

– Ну а что, я пьяная была.

– В казино с тобой не пойду, – отшутился он.

Соня лишь показала язык, а Лес думая над вопросом почесал затылок и проговорил:

– Я никогда не делал обнажённых фотографий.

Единственная девушка в компании похоже решила добить Лёшу и наигранно вздохнув, ответила:

– Если хотите споить меня, так и скажите.

И сделала ещё глоток.

Лес вдруг признался:

– На самом деле и я тоже.

– Ох-ох-ох, братан, – весело пропела Соня, протягивая Лесу бутылку.