Нельзя не признать, в дедукции он как минимум хорош.

Как минимум…

Манерный собеседник обратился к Соне:

– Ну как, я был на высоте?

– Козё-ё-ёл, – пропела та, с улыбкой показывая ему средний палец, при том что сама отвела от него взгляд.

– Ну да, я такой.

Уже второе поражение подряд…

Лёша давно не чувствовал себя так, как сейчас.

– Да ладно, ты ведь всего второкурсник… ребятушки, с вами очень весело, но я лучше пойду ещё выпью.

Пока Игорь Максимов плавучей походкой направлялся к столику, Лёша чувствовал, как в мозг остро впиваются его слова.

Ты ведь всего лишь второкурсник…

Прозвучало как какой-то плевок в лицо.

На душе у парня было очень тоскливо.

Соня, закинувшая ногу на ногу, будто бы почувствовала сейчас его боль, и ласково предложила:

– Хочешь, можем свалить куда-нибудь? Ещё не поздно, а тут скучно как-то становится.

Ну что ж, умей даже в поражении чувствовать сладость победы.

Лёша кивнул.

– Да, я не против, – проговорил он.

Соня в ответ слабо улыбнулась.

====== Глава третья ======

Вероника всегда говорила ему, что мы, люди, живём лишь определёнными мгновениями; тем самым романтизировала влечение к смерти, что давно признано в психологии не нормой.

Мы живём лишь в редкие моменты, твердила сестра.

Всё остальное время мы существуем.

Лёша конечно же всегда относился к этому не более чем к бреду вечно витающей в облаках сестры.

Но сейчас её влияние на него похоже брало верх над давно устоявшейся крепкой личностью…

Сейчас Лёша и сам запоминал происходящее тем вечером лишь редкими кадрами, въедающимися в память подобно старым фотокарточкам в мрачных тонах, которые вроде бы должно вызывать чувство апатии и полного отчуждения, однако когда видишь такие в интернете, всегда кажутся чересчур ламповыми и родными.

Вот они с Соней едут в полупустом троллейбусе, весело смеясь над историями про универ, а за окном в это время ярко светят ночные фонари.

Или вот они уже идут по парку и поочерёдно пьют при этом незаметно украденный с тусы портвейн 777.

Соня дует прямиком на стёклышко бутылки, и на захваченной паром области рисует сердечко, а Лёша позади неё вдруг ловит смущённую полуулыбку на своём лице.

Он запоминает именно этот фрагмент – когда он улыбнулся, а Соня нарисовала сердечко на бутылке.

А ещё запоминает песню «Paw City – Canyons», которая играла в плейлисте, когда они с блондинкой уселись на скамейку, и она поделилась с ним одним наушником.

У Лёши была хорошая память, поэтому он запомнил название песни… она была такой спокойной, позволяла обрести внутреннее равновесие…

Такие песни он всегда любил больше, чем рэп, который включали на колонках его сверстники на разных вписках.

Он даже решил, что теперь эта песня будет ассоциироваться у него с этим вечером.

Возможно, даже станет их совместной песней, в чём он не хотел признаваться даже самому себе.

***

А вот и последняя фотокарточка, что въелась в его память – то, как они с Соней стоят рядом в громадном 24-часовом супермаркете, Соня держит в руке полупустую бутылку портвейна, и они пялятся на аквариум, в котором плавают рыбки.

Романтично, наверняка сказала бы сейчас его сестра.

Лёше не хотелось сейчас о ней думать, как и вообще о ком либо, даже этот обставивший его кретин Игорь Максимов уже почти вышел из головы.

Он смог наконец почувствовать себя так спокойно, и даже затянувшееся молчание его нисколько не напрягало.

Наоборот, именно молчание будто бы и сближало их сейчас.

Ему казалось, будто бы он наконец нашёл того человека, что смог бы его понять… хотя он всё ещё не был уверен наверняка, что творится на душе у Сони, он лишь чувствовал…

Наконец блондинка прервала это молчание, и не отрывая взгляд от рыбок, проговорила глухим полушёпотом:

– Мне кажется, вся наша жизнь как этот аквариум… особенно этот город… люди тут плывут непонятно куда и пытаются сожрать друг друга непонятно за что… мне было тут тошно, сколько я себя помню…

Лёша осторожно повернул голову в сторону девушки.

Казалось, взгляд её был напряжён, хоть он и мог видеть её лицо лишь сбоку.

Но вот голос… никаких эмоций в нём и не было…

Парень поинтересовался:

– Ты сюда откуда-то переехала?

Соня же в ответ вдруг лукаво улыбнулась, и взглянув в ответ на смутившегося парня, сказала:

– Как знать… хочу всегда оставаться загадкой без прошлого и будущего…

Лёша понимающе промолчал и медленно перевёл взгляд на аквариум.

Это была на его взгляд самая верная стратегия с психологической точки зрения, если он хочет добиться хоть сколько-нибудь доверительных ответов.

Соня же явно не торопясь признаваться в том, откуда она, тоже поглядела на аквариум и хмыкнула.

Парень никак уже не отреагировал на это хмыканье, притворяясь, что он слишком заинтересован жизнью рыб.

Блондинка сказала:

– Мы с тобой оба прекрасно понимаем, насколько тут всё неправильно и скучно, я вижу это в твоих глазах… но даже полное осознание не даёт мне и шанса хоть что-то изменить, и у меня возникает когнитивная беспомощность…

После этих слов Соня сделала большой глоток из бутылки.

Лёша как мог пытался применить свою интуицию, в которой был сейчас похоже полным нулём по сравнению с этим Игорем Максимовым, дабы по её словам понять что Соня за человек.

Девушка проговорила ещё тише, Лёше уже пришлось напрячься, чтобы её услышать:

– Всё это так скучно…

Парень почувствовал стук собственного сердца.

Он искренне понадеялся, что говорит она сейчас не о нём.

Но кажется нет, ведь дальше Соня обратилась к нему:

– Поехали отсюда?

– Куда?

– Да хоть к тебе домой… хочу посмотреть, в какой атмосфере ты живёшь.

Это было неожиданно.

Но Лёша точно не был против.

С того самого момента, как он сюда переехал, Лёша жил в не самой большой комнате в общежитии вместе со странным парнем, зовущим себя Лесом.

Про их совместное проживание можно было бы написать отдельную книгу, но Лёша бы из принципа никогда не потратил на подобное время – Лес казался то нормальным парнем, на которого вроде бы и обращают внимание девушки, то каким-то фриком, в голове которого творится настоящий кавардак… но кем бы он ни был, чудаком его точно считали все.

Но сейчас он отсутствовал, как с ним бывало довольно часто, так что и тратить время на размышления о нём не стоит.

Либо его позвали куда-то на тусу, и тогда его скорее всего не будет до самого утра, либо он просто как истинно творческий человек пошёл бродить по улицам большого города в полном одиночестве и размышлять о безысходности собственного существования.

Но если с Лесом дела вечно обстояли довольно непонятным образом, то о комнате сразу же возникало куда менее двоякое впечатление – это была дыра, где чувствовали себя комфортно лишь иногда залезавшие к ним тараканы.

Лёша почти сразу же смирился с тем, что следующие пять лет своей жизни он вероятнее всего проведёт в подобной помойке, научился во время работы отрекаться от внешнего мира и уходить в свой собственный, где дела обстояли явно получше, и который представлялся ему большим чёрным замком с кучей старинных книг.

А вот друзья или девушки, которые иногда приходили к Лесу в гости, обычно возмущались состоянием комнат в этом корпусе и чувствовали себя здесь не до конца комфортно, ощущали скованность.

Лёша ехидно отмечал про себя, что здесь в полной мере проявляет себя внешний локус контроля – термин, введённый в психологию американским психологом по фамилии Роттер и пройденный им самим ещё на первом курсе.

Он подразумевал собой то, что поведение людей напрямую зависит от внешней среды.

Однако же в отношении Сони Лёшу ждало фиаско – девушка не обратила никакого внимания на плачевное состояние комнаты.

Что ж, либо она это сделала из вежливости, либо слишком пьяная, чтобы заметить подобное… любой из вариантов Лёшу устраивал.