Лёша не стал ничего отвечать, просто выдернул ноги из воды, оттолкнувшись ладонями от пола, и стараясь идти как можно более прямо, чтобы не поскользнуться на мокрой поверхности, дошёл до стульев и занял один из них.

Соня села рядом, закинув ногу на ногу и начав глядеть куда-то в сторону.

«Это, наверное, самый депрессивный диалог в моей жизни», пронеслось в голове у парня.

Обернувшись в его сторону, но начав глядеть куда-то вниз, будто бы на его ноги, более-менее накачанные благодаря занятиям бегом и плаванием, блондинка негромко проговорила:

– Я поцеловалась с Лесом.

Это то, что он и боялся услышать.

В груди сразу сделалось очень тошно, ещё хуже чем до этого.

Его будто обкрутили цепью из дисперсионно-твердеющей стали.

И зачем, зачем она это сказала?

Лёше пришлось применить всю свою силу воли, чтобы не выказать никаких эмоций.

Но глаз всё равно нервно дёргался.

Девушка наконец посмотрела ему прямо в глаза, и не дождавшись от парня никакого словесного проявления своих чувств, сама объяснила:

– Хотела узнать, как ты отреагируешь.

– И как, удовлетворена?

Блондинка лишь кивнула.

Лёша ощущал себя странно – они как будто говорят о своих чувствах друг к другу, но при этом не произносят этого вслух.

Но если он даже не ошибается, что крайне маловероятно… зачем же она тогда поцеловалась с Лесом?

– Думаешь, зачем я с ним поцеловалась? – Сделала верную догадку Соня.

– Думаю, хватило ли ему смелости предложить тебе встречаться, – перевёл тему Лёша.

Соня не ответила, лишь отвела взгляд в сторону дорожек.

Только не говори, что… но зачем же ты тогда пришла ко мне?

Она точно что-то ко мне чувствует, говорил психолог внутри Лёши.

Или может это голос надежды в голове?

Он старался рассуждать максимально сухо, чтобы потом не выглядеть идиотом в её глазах, если сделает что-то не то.

У Сони предсознание, это же очевидно.

Это состояние между сознательным и бессознательным, когда ты смутно осознаёшь причину переживаний, но не можешь контролировать или управлять этим.

Она не может управлять, вот и пришла сюда.

Потому что ей хотелось прийти.

Или…

Или у неё полоролевое поведение, и это было чёрной стороной медали, ведь на это тоже многое указывало – Соня будто играет роль того человека, в теле которого она родилась, а на деле ей всё равно, что будет дальше.

Чем больше подтверждений Лёша этому находил – её разговоры о том, что ей скучно, её игры в психолога в его комнате – тем обиднее становилось.

Ты действительно загадка без прошлого и будущего, Соня…

– Сделал обо мне какой-нибудь вывод, как Игорь учил?

– Что?

Лёша уставился на блондинку и заметил, что выражение лица её стало каким-то напряжённым.

Она будто бы отчего-то чувствует боль.

Соня скрестила руки на груди, и взглянув в ответ на парня, сказала:

– Он тебя учил, что дедукция может дать больше любых тестов. Ты за это время мог бы сделать какой-нибудь вывод обо мне.

Она как будто хочет спровоцировать меня, вывести на эмоции; хочет, чтобы я психовал и злился.

Нет уж, Сонечка, и не надейся.

Этого не будет.

Лёша безучастно пожал плечами и бросил:

– Ты всё происходящее вокруг тебя воспринимаешь как какую-то игру, тебе слишком скучно следовать правилам жизни. Это очень по-детски.

Блондинка вдруг поморщилась, глядя на него, и ответила:

– Значит, снова ты проиграл.

И после этих слов Лёша вдруг отчётливо это почувствовал.

Своё новое поражение.

Обиду в груди.

Горькие воспоминания обо всём неприятном – маминой смерти, тех похотливых людях в заброшке, поражении, нанесённом ему Игорем Максимовым, и в особенности голых Синем Лесе с Соней.

Может он и впрямь ошибся во всём?

Может хуёвый из него психолог?

Захотелось прописать самому себе крепкую пощёчину.

Он чувствовал, как Соня будто бы утрачивает к нему интерес.

Лёша вдруг переступил через все свои страхи и комплексы, и спросил:

– А если бы я предложил тебе встречаться?

– Как знать, ты же не предлагал, – преспокойно пожала плечами блондинка, будто ей было всё равно.

Парню от этих слов стало ещё больнее.

Блондинка же пробормотала что-то вроде «Ладно, пойду я», и поднявшись со стульчика направилась к выходу в коридор.

Лёша как будто оцепенел.

Он смотрел ей вслед, смотрел на её голую спину, на… на задницу, что и говорить, очень сочную и привлекательную.

Ему самому становилось не по себе от таких мыслей.

Но он понимал, что если ничего не будет делать, то теперь потеряет её.

А он этого не хочет.

Ведь он, кажется, влюбился в неё по уши.

====== Глава седьмая ======

– Слушай, Лес, поможешь мне с домашней работой по психологии? – Соврал Лёша, – нам поручили провести тест, определяющий внутриличностный конфликт субъекта.

– Да, давай, – пробубнил сосед, пытаясь дотянуться до валяющегося на полу носка, не поднимаясь при этом с кровати.

Они с Лёшей находились сейчас в своей комнате, лежа каждый на своей кровати.

Брюнет продолжительное время делал вид, что читает учебник, на деле уже зазубренный им до дыр.

Всё, чего он хотел – это побольше разузнать о Соне и том дне, что они с Лесом провели вместе.

Но чтобы не сгореть со стыда, нужно врать правдоподобно, это он сразу решил.

Потому и проделал такую длительную манипуляцию.

– Расскажи про самое крайнее событие, вызвавшее у тебя сильнейший эмоциональный эффект, – осторожно начал прокладывать почву парень.

Вот так, вроде бы нейтральное начало диалога об их поцелуе с Соней…

– А-а-а, – протянул Лес, наконец схватив носок, правда чуть не плюхнувшись из-за этого с кровати, – я вчера пошёл гулять, и ко мне бомж подошёл.

Он мне сказал: вот у меня двадцать рублей есть, надо из них бутылку водки сделать.

Я одновременно и отвращение к нему испытал, и жалость, это, забыл как называется… диссонанс, вот.

– Когнитивный диссонанс, – сухо отреагировал Лёша.

Он с трудом удержался, чтобы не поморщиться.

Он тут, значит, пытается заговорить о действительно важной вещи, его поцелуе с Соней, а Лес несёт какую-то хуйню про бомжей.

Как вот можно быть таким долбоёбом, невольно подумал он в тот момент.

Даже стало ещё обиднее от дальнейших мыслей:

Как Соня вообще могла поцеловаться с таким фриком?

Всё-таки бабы и впрямь те ещё дуры…

Хотя, может, услышь Соня то, что Лес сейчас несёт, с надеждой призадумался Лёша.

Художника же уже совсем понесло не в ту степь, и усевшись на своей кровати, он увлечённо затараторил:

– И я просто начал задумываться, как они всё совмещают.

Просто смотри, бомжи же не работают, да?

Они обычно пьют что-нибудь дешёвое, по типу фанфуриков, а им же ещё и питаться чем-то надо, не могут же они просто алкоголем удовлетво… довлетво… у-дов-лет-во-рять-ся.

Получается, рублей тридцать на фанфурики, и скажем, им надо покупать по три дошика хотя бы рублей за шесть – на утро, день и вечер.

То есть за день бомжу надо выклянчить где-то пятьдесят рублей.

Хотя… я недавно гуляю по парку, а там прям сосиски лежат нераспакованные, и никто их не охраняет…

– Лес, стоп! – Не выдержал Лёша, – бомжи это конечно очень интересная тема… но для теста про внутриличностный конфликт как-то не то.

– А, – опешил Лес.

– Давай лучше о чём-то более адекватном… вот например ты же недавно целовался с Соней? Скорее это событие можно было бы посчитать более эмоциональным с точки зрения психологии.

– Ну…

Синий Лес задумчиво потеребил свою кофту, пока Лёша изо всех сил сохранял спокойное выражение лица.

Наконец сосед признался:

– Честно говоря, я бы не очень хотел для теста о таком рассказывать.

– Ну а… если не для теста? – Не удержался Лёша.

– То есть ты для себя спрашиваешь?

Лёша вдруг почувствовал себя полным ослом.