И к ним ни хрена не успеваешь готовиться, дай Бог, если Машка по названию вообще вспоминала, чё это за предмет, и была ли она на нём вообще.
Но вот очередной зачёт, на этот раз по культурологии, и Машка как обычно проспав(на этот раз из-за нового охуенного сезона «Теории Большого Взрыва», досмотренного ночью), на всех порах тут мчалась в громадную аудиторию, где половину людей тупо не знала.
Вбежав во внутрь, блондинка тут же умудрилась споткнуться ещё на пороге, чем вызвала хихиканье со стороны скучающих студентов, у половины из которых, как выяснилось, были автоматы.
Закатив глаза — «ну да, это же я», — она зашагала к пустующей первой парте, где её будет хорошо видно, и препод сразу сделает вывод, какая она прилежная студентка.
И когда она уже приближалась к парте, Морозов, петух из её группы(а по совместительству и её бывший), сидевший щас где-то ближе к концу аудитории в обнимку со своей Кристиной, прокричал через всю аудиторию:
— Рогова, у тебя портфель открыт!
Машка закатила глаза, а потом, сдержав приступ злости, изобразила улыбку и тихо сказала ему:
— Спасибо большое.
Потом наконец усевшись за первую парту — теперь-то точно никто доставать не будет, — скучающе принялась ждать препода, облокотившись щекой на свой кулачок.
Блэквайтер, сидевший где-то в середине в одиночестве, и сразу же заметивший Машу, сейчас ломался, подсесть ли к ней, чтоб посидеть рядом и поговорить; и вот уже решился встать, но ему помешал вошедший в этот момент препод.
КОТОРЫМ ОКАЗАЛСЯ СТЕПАНОВ
КОТОРЫЙ СУКА ЛЫСАЯ ЕЁ, МАШКУ, ПРОСТО НЕНАВИДИТ, АААА!!!
У Роговой сразу округлились глаза.
— А вы что тут делаете? — Вырвалось у неё.
— Ваш преподаватель заболел, и я его заменяю, — хитро улыбнулся Степанов, как бы намекая Машке: «Тебе пизда», — кстати, Рогова, тебя почему на парах последних полгода не было?
— Э…
Почти все остальные студенты засмеялись, ну кроме, конечно, поддерживающего её Блэквайтера(хоть она этого и не видела), и храпящего где-то сзади в компании своих одногруппниц Лео, смотревшего всю ночь новый охуенный сезон «Теории Большого Взрыва».
«Ну а шо вы хотели, у меня были очень тяжёлые полгода».
Получилось так…
Машка сразу поспешила как-нибудь отмазаться и сказала:
— Я вообще-то огромную работу по культурологии настрочила, там больше восьмидесяти процентов оригинальности, я за неё пятьдесят баллов набрала, так что у меня автомат должен быть!
Это была чистая правда — она тогда несколько ночей подряд почти не спала, живя на одних энергетиках и тяжёлой музыке.
— Разве? — Изобразил удивление Степанов(ДА ОН ПРЕКРАСНО ЗНАЕТ, ЧТО Я ДЕЛАЛА, Я ПО ЕГО ДОВОЛЬНОЙ РОЖЕ ВИЖУ!), — Ну ничего, у вас в группе Морозов списки составлял, кто сделал, а кто нет. Морозов, делала она такую работу?
— Не помню такого! — Прокричал тот с последних парт.
— Чего?! — Сразу возмутилась Машка.
У неё отвисла челюсть. А Степанов, самодовольно улыбнувшись, заявил, что придётся сдавать…
у него.
Ликованию Кристины, которая походу жила только ради того чтоб Машку бесить, тоже не было предела.
Конечно, нихуя Маша не сдала, она даже не готовилась, так что Степанов поунижал её как следует и отправил на пересдачу.
Что обидно, ведь вся остальная конкретно её группа получила автоматы… да и половина присутствующих, даже включая Блэквайтера — которого Степанов тоже ненавидел, но поставил автомат с условием, что Блэквайтер больше на глаза ему не попадётся.
«Э, э, а мне так можно?».
— Ну как, не сдала? — Спросил её Блэквайтер в коридоре, когда Машка вышла, а друг её, оказывается, дождался.
Нет уж, терпеть она это не намерена — Морозова этого давно уже пора было поставить на место.
— Нет… идём восстанавливать справедливость, — и сказав это, девушка, бойко сжав кулаки, двинулась вперёд, в поисках Морозова.
Тот в обнимку со своей этой дурой-Кристиной вместе со всей их журналистской группой зависал у расписания, где что-то увлечённо рассказывал Кристине и нескольким девчонкам из своей группы.
Маша подошла, остановилась перед ним и возмущённо спросила:
— Слушай ты, жертва эксперимента по удалению мозгов и члена, это чё там вообще было? Ты же знал, что я эту работу написала.
— Разве? Ну как найдёшь её — дай знать.
Кристина злобно усмехнулась.
(РАБОТА МАШКИ ДАВНО БЫЛА В МУСОРКЕ, ПО ИХ ИНИЦИАТИВЕ, И ХРЕН ТЕПЕРЬ ЧЁ ДОКАЖЕШЬ)
А она ведь на её распечатку свои карманные деньги спустила…
А с каким наслаждением удаляла со своего рабочего стола на ноуте…
Маша раздосадованно посмотрела на молча стоявшего рядом Блэквайтера.
Тут к группе подошла Никандрова, Машкина одногруппница-балаболка, с каким-то листочком в руках, и громко сказала:
— Хей, народ, результаты контрольной по информатике пришли. Прикиньте, у Роговой самый низкий балл.
У Машки отвисла челюсть. СТОЛЬКО НЕУДАЧ ЗА ОДИН ДЕНЬ?
— Ну это неудивительно, тупая как пробка, — усмехнулась Кристина, впиваясь взглядом в Машу.
Морозов сразу поддержал шуткой:
— Мне кажется, если её за шахматный столик усадить, она начнёт пытаться белые фигуры маркером закрасить.
Остальные рассмеялись, и даже стоявшая неподалёку Лара усмехнулась.
А Машка решила, что пора уже возвращать позиции(хоть попытаться), не ронять лицо, и выступила:
— Ой, да я в шахматах лучше тебя, кретина.
— Да ну? Спорим? — Морозов протянул ей ладонь, — через час аудитория пятьсот третья освободится, и сыгранём там. А кто проиграет… ну, тот по универу голый пройдётся.
Машка замялась, но потом услышала шёпот кого-то из одногруппниц «Лошара, только выебонить и может», и резко, потому что гордость заиграла, пожала руку и сказала:
— Идёт.
— Ну всё, пиши завещание, — усмехнулся Морозов, и Кристина захихикала.
— Ты хоть в шахматы-то играть умеешь? — Спросил у неё Блэквайтер, когда они шли по коридору первого этажа к вестибюлю вдвоём с подругой.
— Ой, да чё там уметь-то… хоп, хоп, и всё. Слоны, носороги… или кто там? Ну я умела, повспоминать просто надо.
Ну да, она безнадёжна… это надо признать.
Теперь точно опозорится на весь универ.
Но мысли её прервала стоявшая в вестибюле болтушка Вера с коробкой в руках, которая кричала:
— Народ, делаем ставки, делаем ставки! Морозов играет в шахматы с Машей Роговой! Давайте, давайте, кладите купюры. Можно даже ставить, на какой минуте Рогова залажает.
Быстро подойдя к ней, Машка запротестовала:
— Э, слышь, Вер, ты чё тут творишь? Ты чё, ставки против меня делаешь?
— Ой, ну ты чё, Маш, ставки другие делают, — тут же попыталась оправдаться Вера, которую явно застали врасплох, — я-то конечно за тебя.
Тут к ним подбежала Лена, ещё одна Машина подруга-активистка, которая положила двести рублей в коробку и сказала:
— Вер, записывай, двести рублей за Морозова.
— Лен, ну ты-то хоть меня поддержала бы! — Возмутилась Машка.
Лена тут же театрально искренне посмотрела на Рогову, положив руки ей на плечи, и сказала:
— Ну ты что, Маш, я-то за тебя, конечно, это уж я так, чтоб мы на ставках поднялись.
И подмигнула Машке, которая устало вздохнула, отойдя от неё к Блэквайтеру и захныкала:
— Ну в меня что, вообще никто не верит?
Блэквайтер не успел ответить, как к ним подошла Аня, которая мило улыбнулась Маше и спросила:
— Ма-а-аш… займёшь мне сто рублей на ставку?
— Ну хоть кто-то! Конечно, Ань! — Обрадовалась Машка и, вытащив из рюкзачка сторублёвую купюру, вручила её подруге, — вот, держи.
— Спасибо, — кивнула ей Аня, после чего подошла к Вере, — сто рублей на Морозова.
Машке завопить захотелось.
Отвернувшись от них, она недовольно фыркнула, скрестив руки на груди, и постояла так, всё больше начиная кипеть.
— Слушай, Лёш… а в универе вообще есть какой-нибудь шахматный кружок?
— Ну, вроде был где-то.
— Веди.
В шахматном кружке, оказавшемся совсем небольшой комнаткой в библиотечном корпусе и больше напоминавшем собой Мавзолей, так тут было тихо, сидел лишь один бледный кудрявый паренёк в потных очках, одетый в рубашку с кардиганом и деловые коричневые брюки, походивший на типичного такого задрота, и игравший в шахматы сам с собой.
