Затем, обернувшись, он увидел, как Лео крепко обнимает девушку, а она его.

Только Машка стояла спиной к Блэквайтеру, а вот Лео поглядывал прямо на него.

Может и хорошо, подумал Блэквайтер, что она досталась ему. Наверное, я её недостоин.

Наверное, я чего-то не понимаю, а все, включая Лео, это понимают… и даже этот идиот Морозов понимает, вот Маша их всех и выбирала, а он раз за разом оставался ни с чем.

От этих мыслей вдруг плакать захотелось.

«Ну нет, не сейчас… по крайней мере не пока Лео смотрит. И Машка может меня увидеть. Я ж потом со стыда сгорю».

Он отвернулся от них, пытаясь сдержать слёзы.

И даже не подозревал, что у Лео, обнимавшего блондинку, сейчас было практически такое же состояние.

Совсем другое, но… при этом будто совершенно такое же.

Они будто оба в своём осознании дошли до чего-то такого, до чего всему остальному миру ещё далеко.

И ЧТО-ТО ВНУТРИ НЕ ДАЁТ СПОКОЙНО ЖИТЬ.

Потом день как-то быстро пролетел, и весь этот день Лео старался держаться как можно ближе к Машке, не отпуская её ни на шаг, чем уже начинал нервировать девушку.

А потом наступил вечер, потемнело, они развели костёр, уселись все вокруг него, Машка, прижавшись к Лео, а он начал играть на гитаре, развлекая всех своими песнями.

«Всех кроме себя».

Какое странное, странное, странное чувство… ощущение?

И ему казалось, что Блэквайтер чувствует сейчас также.

Хм.

— Ебучие комары, — прервала его глубокое молчание Вера, хлопая себя ладонью по шее.

Блэквайтер молчал. Ему было тошно.

Другим было весело; они даже бухло достали, стали пить пиво, и травить всякие байки, и просто болтать о всякой чепухе, и потом затанцевали.

Блэквайтер хоть и пил за компанию, но немного, и всё время молчал.

Про его существование все, кроме разве что Лео и Машки, очень быстро забыли.

Наверное, какая-нибудь Вера вспомнила бы о нём только если бы случайно в него врезалась.

Лео тоже много молчал, и молчал как-то многозначительно, и Машку это начало уже беспокоить, и она предложила:

— Давай потанцуем? Как в старые добрые.

ПУСТОТА.

ПУСТОТА ВНУТРИ.

Он кивнул, поглядев в этот момент на Блэквайтера.

Как странно. Не на Машу, а на Блэквайтера.

Ну вот они с его девушкой встали, он как в старые добрые приобнял её одной рукой за талию, а другой сжал её руку.

(Рука на этот раз на жопу не съезжала)

Вообще, он сегодня к ней особо не приставал.

Они начали медленно передвигаться в танце, чувствуя, что остались только они одни, а весь остальной мир вокруг…

Да нет, он был.

Пусть он и сильно изменился в голове у Лео, но он был.

ТАК ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА ЧУВСТВО/ОЩУЩЕНИЕ, КОТОРОГО РАНЬШЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО?

В чём вообще ирония? Он столько времени был в неё влюблён, он сох по ней, даже дрочил на неё втайне от всех, пока сама Машка встречалась с козлом Морозовым… а до этого с Гатило.

Гатило нормальный, конечно, но то, что он был с Машей… ЕГО Машей?

И тут сама Вселенная подарила ему шанс. Шанс, которого он, Лео, не факт, что вообще заслуживал.

Он провёл с ней лучшие пятнадцать дней в своей жизни, и так и не рассказал девушке, что переживал после того новогоднего поцелуя… когда он был один, отстранён от всех несколько месяцев, и даже в универ не приходил, а ей наверняка было весело… а может и нет?

Но ему в тот момент, когда они поцеловались и оба захотели поцеловать друг друга, вдруг будто бы стало пофиг, что было ДО. Главное то, что здесь и сейчас — в него влюбилась девушка его мечты. Он получил вдруг то, о чём и мечтать не мог.

Но вот получил ли?

По-настоящему? Мог ли он сказать, что они до конца смогут пройти вместе весь этот путь…

будут счастливы так, как он был счастлив в эти несколько дней? Или это было временное счастье, как когда тебе удаётся съездить в отпуск?

Машка нежно прошептала:

— Помню, как мы впервые потанцевали на Новый Год. Ты тогда так нежно взял меня за руку… я такого ещё не чувствовала.

Лео лишь устало кивнул.

Краем глаза он взглянул на Блэквайтера, который пялился в землю.

И ПУСТОТА ВНУТРИ БУДТО СБЛИЖАЛА ИХ ОБОИХ.

Он устал.

Он точно устал.

— Я в палатку, — как-то безучастно сказал он, закончив вдруг танец.

— Лео?

Он вошёл и уселся на полу и стал сидеть.

Вскоре в палатку пролезла голова Машки, и девушка тихо произнесла:

— Тук-тук-тук… можно?

Лео молча пожал плечами.

Машка залезла, закрыв за собой палатку,…

(Наконец-то Блэквайтер не будет их видеть)

…и села напротив парня, поглядев ему прямо в глаза.

Он прятал взгляд от неё.

Блондинка ласково провела рукой ему по щеке.

Он не отвёл её руку от себя, но и никак не отреагировал.

Просто это было и всё тут.

Девушка нежно, своим этим голосом Машеньки Роговой, самой прекрасной девушки на всём белом свете, и самой нежной, сказала:

— Слушай, Лео. Я ведь твоя девушка. Я за тебя волнуюсь, и очень хочу знать, что с тобой происходит.

Немного помолчав, она добавила:

— Я тебя поддержу если что.

Она была пьяна, да. Но дело было не в этом.

Кажется, она говорила с ним искренне.

Раньше он бы всё на свете отдал, чтобы услышать от неё такое; раньше он и мечтать не мог такое от неё услышать; раньше он кое-чего важного не понимал.

(А Блэквайтер до сих пор отдаст за эти слова всё что угодно)

Блэквайтер…

Лео захотелось мысленно улыбнуться, гуляя у себя в этих своих странных, высоких мыслях.

ГУЛЯЯ ПО ПУСТОТЕ.

Хорошо что он, Блэквайтер, не увидит того, что Лео сейчас сделает.

Он бы не хотел, чтобы Блэквайтер видел такое и до чего-то допёр.

До того, ради чего и ради кого это всё было.

В голове Лео ещё раз пронеслись все воспоминания из его жизни: то, как они с Блэквайтером барабанят на репетиции, где только один из них должен стать барабанщиком; то, как Блэквайтер встречает его у универа на втором курсе и зовёт на тусу, но Лео отказывается, потому что ему нужно на свадьбу; как они бухают и тусят вместе, и чувствуют себя просто охуенно, и лучше ничего уже и не надо…

И то, как в его жизни появляется ОНА.

Как они танцуют, как она ловит ртом снежинки в новогоднюю ночь, как целуются у него на кровати, как проживают лучшие несколько дней в своей жизни.

ХОРОШО, ЧТО ОН НЕ ВИДИТ.

И Лео тихо проговорил, глядя будто бы сквозь Машу:

— Давай расстанемся.

К его почти-удивлению, на глазах Машки нет никаких приступов истерики, слёз, боли или отчаяния.

Вместо всего этого она осторожно наклоняется вперёд и нежно, наверное в последний раз, целует Лео в губы.

Они оба навсегда запоминают этот поцелуй.

Машка прошептала:

— Я тебя понимаю. В какой-то степени, по-своему, я тебя всегда буду любить.

Это были самые важные слова для него в тот момент.

И В ТО МГНОВЕНЬЕ ПУСТОТА ОБРАТИЛАСЬ В НЕЧТО БОЛЬШЕЕ.

А когда все уснули, Лео тихонько вылез из палатки, сел у затухающего костра, и было ему пофиг на холод; и он начал играть на гитаре, потому что очень сильно хотел играть, пусть даже пальцы онемеют.

Вскоре к нему подсел Блэквайтер.

Им обоим не надо было ничего говорить, они просто сидели, он играл на гитаре, и они смотрели в ночное небо.

ВГЛЯДЫВАЛИСЬ В ЭТУ ПУСТОТУ.

В глубине души Лео всегда чувствовал себя неуверенным в себе.

Сегодня это чувство прошло.

Он потерял девушку, потому что стал уверен в себе.

Вот только потерял ли?

Комментарий к Глава сорок вторая – Лягушки Рекомендую читать эту главу под песню “Indians — Oblivion”

====== Глава сорок третья – В поисках зачёта ======

Прошла неделя.

Блэквайтер даже не знал, как реагировать, когда узнал, что Маша с Лео расстались… хоть ему и было грустно всё это время, пока они встречались, и она принадлежала его другу; но сейчас на самом деле тоже было грустно за друга, да и вообще за них обоих…