— Чтоб ты поняла, насколько это важно, я тебе ещё тридцать раз повторю: это важно, ЭТО ВАЖНО.

И встав позади Машки, засунула бумажку ей в задний карман шорт, ведь сегодня уже стало настолько жарко, что Маша Рогова сменила свои обтягивающие чёрные брюки на коричневые шорты с карманами и сзади, и по бокам.

— Только не лапай, пожалуйста, — пошутила Машка.

— Я тебе дам не лапай, всё, пошла, — и пришлёпнув подругу по заднице, Аня отправила её в путь.

Маша сделала несколько шагов вперёд, затем остановилась, обернулась и с виноватым лицом заметила:

— А, стоп, мне туда.

— Господи, кому я это доверила.

Посмеявшись, Рогова похлопала её по плечу, типа не паникуй, всё будет в ажуре, и поспешила к лестнице, а затем и вниз, перепрыгивая через две ступеньки сразу.

Постучав в каморку физрука, в которой тот обычно всегда сидел, Маша сделала вывод, что, может, он просто не слышит, подёргала ручку и только тогда поняла, что никого тут нет.

«Вот зараза, и где он щас может быть?».

У девушки не было столько времени, чтобы ходить по универу и этого физрука искать, у неё вообще-то ещё пары.

Но дверь в спортзал находилась тут рядом, поэтому она решила, что ей уж не впадлу, она уж девочка добрая, а потому зашла туда и обнаружила, что тут пусто.

И вдруг услышала какой-то знакомый голос рядом:

— Чё потеряла?

Она даже вздрогнула и опешила от неожиданности, заставив человека усмехнуться, и посмотрев в сторону, убедилась в своей догадке: это был Галкин.

Ну ё-маё, а ему-то чё здесь надо? К ней как будто как магнитом придурков тянет.

И придурок Макс Галкин щас сидел на полу, облокотившись спиной на стену у самой двери в спортзал, так что его даже сразу и не особо-то заметишь, и походу просто залипал себе в пол…

медитирует, что ли?

— А, это ты, — без интереса бросила парню, с которым, надо признать, у неё сложились не лучшие отношения, Машка, — да ничего, физрука ищу. Видел его, что ли?

— Может и видел… я вот скажу, а ты мне чё?

— Ой, да понятное же дело, что не скажешь.

Маша даже скрестила руки на груди, чтоб показать, как недружелюбно она к нему сейчас настроена, и какая за ним не очень клёвая в её глазах сложилась репутация.

Но Галкина это, похоже, совсем не смущало, и он лишь фыркнул, посмотрев на неё:

— А ты тут не выебонь. К людям надо относиться так, как хочешь, чтоб относились к тебе. Или снова по жопе захотела?

— Ишь какой умный, — усмехнулась Машка, которой прям из кожи вон сейчас хотелось выебнуться, и это даже несмотря на то, чем закончились её прошлые стычки с ним… и чем рисковала для её жопы закончиться эта стычка; но поставить урода на место и честь свою защитить ей надо было, и она продолжила, — не знаешь, где физрук, так и скажи. А то только строишь из себя крутого, а сам тут просто сидишь и хуи пинаешь.

— Чё, крутой такой себя почувствовала?

Маша почувствовала не это. Почувствовала, что надо лучше заткнуться и пойти себе искать физрука.

Но парня задели её слова, и это было для неё уже маленькой победой, и она не остановилась и сказала:

— Иди в жопу.

— Ну всё!

Это и было его пределом, чертой, за которую ей, Маше, нельзя было переходить, но она случайно перешла; споткнулась, похоже, и просто перелетела.

Галкин начал агрессивно подниматься, а блондинка, испугавшись, начала пятиться назад, только потом поняв, что лучше бы просто сразу выскочила в дверь. А так она ушла от двери – единственного верного пути к отступлению.

Но ладно уж, теперь уж ничё не поделаешь, и она нормально обернулась и бросилась бежать к матам в конце зала, до которого оставалась ещё середина пути.

Маты эти были сложены толпой друг на друга, и если подтянуться, ну типа как на турнике, то можно постараться залезть на них.

Ну типа последний шанс.

Маша напряглась, жалея щас, что плохо занималась на физкультуре, и побежала к матам, с трудом удерживая своё дыхание плавным, и слышала топот Галкина за собой.

Когда она добежала до матов, ему ещё оставалась четверть зала до неё.

ДАВАЙ, МАШКА, ДАВАЙ.

Девушка подпрыгнула, схватившись руками, а потом локтями за жёсткие маты, и начала подтягиваться, что у неё выходило не ахти; попыталась помочь себе ногами, карабкаясь ими по стене из матом, но что-то пока не очень выходило. Девушке уже стало страшно, что она щас упадёт.

Макс Галкин уже подбежал, и с его высоким ростом задница блондинки была как раз у него на уровне глаз, и он спокойно себе дотронулся рукой до её задницы, заставив её задрожать.

Машка в прямом смысле чувствовала, что у неё дрожит задница, а такого раньше никогда не бывало.

— Ну чё, — усмехнулся Галкин, — готовим жопу?

Рогова попробовала попросить:

— Не надо, пусти меня, а? Прости пожалуйста, я больше не буду.

С ума сойти, что за пиздец? Ей приходится так унижаться перед этим уродом, который над ней издевается.

ГОСПОДИ, КАК ЭТО, БЛЯТЬ, УНИЗИТЕЛЬНО.

Хорошо что никто не видит, она бы со стыда сгорела.

КАК В ТОТ РАЗ.

— А это чё у тебя? Ну-ка, ну-ка, интересно.

И Машка почувствовала, как Макс Галкин вытаскивает бумажку из её кармана.

Ту самую бумажку!

— Нет, не трогай, — попросила она, и уже приготовилась спрыгнуть с матов, на которые так упорно всего несколько секунд назад пыталась залезть, но у Галкина на неё были свои планы:

посмеявшись, он схватил Машу за ноги и подтянул на маты, на которые и уложил, а сам отскочил, тряся бумажкой в руке, как бы издевательски.

Ну бля.

Ну как она умудряется в такое вляпываться?

«Просто тебе, дура, нужно поменьше выебонить, от этого и все твои проблемы», прозвучал голос в голове.

Возможно он и прав.

— Ну Галкин… ну Макс, блин, ну отдай мне бумажку, — попросила она.

Ей пришлось усесться на высоких матах на четвереньках, подползти к самому краю, где она аккуратно свесила ножки, а потом и спрыгнула, правда, не очень удачно и чуть подвернула ногу, из-за чего от боли запрыгала на одной ноге.

Галкин же, абсолютно не обращая на неё никакого внимания, непринуждённо вернулся на свою позицию у двери, где и сел.

Ну блин, и как отбирать? Может, по лицу его пнуть со всей силы… да не, встанет. Такой здоровый урод точно встанет; и потом ваще убьёт. Навыебонилась уже, Машка, хватит.

Просто смиренно склонив голову, Машка подошла к своему мучителю и попросила:

— Можешь мне вернуть бумажечку?

— Так сильно нужна?

Маша закивала.

— Ну ладно, — сказал Галкин, вставая, — поцелуй меня.

— Чего?

— Поцелуй. Раз так нужна.

Вот сука…

Угораздило ж её так.

Точно уродов всех к ней как магнитом тянет.

Ладно, Аня, подумала она, это только ради тебя.

Пересилив своё нежелание, она подтянулась к лицу Галкина и чмокнула его в губы.

Затем отодвинулась.

— Не, неискренне как-то, — сказал тот.

— Ну блин, ну Макс, — захныкала Машка, — ну отдай пожалуйста.

— А ты нормально поцелуй, как договаривались. С душой.

Фух, ну ладно.

Девушка аккуратно приблизилась к Галкину, ощутила его дыхание, почувствовала, что у него очень мужественный запах(брр, Машка, о чём ты вообще, нафиг, думаешь), приблизила свои губы к его губам, и они засосались.

Сосались где-то секунд пятнадцать, если не двадцать, и Маше даже показалось, что она уже и сама настолько втянулась в этот странный, но манящий к себе поцелуй, что ей переставать сосаться с ним не хочется.

Но надо перестать.

И девушка, снова пересилив себя, оборвала этот поцелуй, отдышалась и сказала:

— Ну всё, давай бумажку.

Галкин взял в руку ладонь Маши, положил в ладонь бумажку и сжал своей рукой пальцы Роговой в кулачок, и сказал, наклонившись к ней, как старший брат сестре:

— Никогда не выебонь на кого попало, девочка. Это ладно я добрый попался. А так неизвестно, чем это может кончиться. Поняла меня?

Маша отвела взгляд.